Генерал опять вежливо взглянул на Литвинова. Тот не вытерпел.
– Уж не до семибоярщины ли нам вернуться, ваше превосходительство?
– А хоть бы и так! Я выражаю свое мнение не обинуясь; надо переделать… да… переделать все сделанное.
— И девятнадцатое февраля?
– И девятнадцатое февраля – насколько это возможно. Оn est patriote ou on ne l'est pas. А воля? – скажут мне. Вы думаете, сладка народу эта воля? Спросите-ка его…
– Попытайтесь, – подхватил Литвинов, – попытайтесь отнять у него эту волю…