Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Морис Алуа
Робер-Макер влюбленный
В век сугубо деловых людей любовные отношения должны носить характер исключительно финансовый. Наш герой осуждает любовные воздыхания, если они не приносят плодов в виде монет, вещиц, подлежащих переплавке, или векселей, подлежащих оплате.
Любовь — рыболовный крючок, на который ловят отнюдь не сердца, но кольца, браслеты и даже сбережения красавиц, готовых заглотить наживку.
— Сокровище мое! — восклицает Макер, этот дамский угодник, который только что получил долгожданное свидетельство расположения возлюбленной. — Сокровище мое! С каким наслаждением я любуюсь твоим пленительным портретом и осыпаю его ласками! Но ты, я вижу, инкрустировала его бриллиантами — не сумасшествие ли? Впредь воздержись от подобных жестов, ибо они меня огорчают... А цепочка для часов? Какая красота! Какая роскошь! В свой черед хочу преподнести тебе милый презент, который будет напоминать о нашей любви, нашем счастье. Я хочу подарить тебе прядь моих волос.
В подобных задушевных беседах Макер всегда отстаивал парадоксальную мысль о том, что отдавать приятнее, чем получать, — циничная ложь, которую день за днем неустанно повторяют те, кто никогда ничего не отдает, однако всегда готовы получать.
Г-н Макер особенно строго соблюдает этот принцип в праздники: он отправляет имениннице букет фиалок с четверостишием, а накануне дня Святого Роберта Молезмского*Роберт Молезмский — католический святой и основатель ордена цистерцианцев. чистосердечно заявляет, что отринул бы всякую попытку одарить его, Робера-Макера, галстучной булавкой с драгоценными камнями или часами Брегета*Часы Брегета (тж. бреге) — одна из самых старейших сохранившихся до наших дней марок часов. Основателем часовой фирмы был швейцарец по фамилии Бреге (Breguet). Часы обрели популярность среди аристократов, славились своей точностью. В русский язык название марки вошло с сохранением «т» на конце. Брегет — самые «литературные» часы (напр. у Пушкина в «Евгении Онегине»: «Онегин едет на бульвар // И там гуляет на просторе, // Пока недремлющий брегет // Не прозвонит ему обед»)..
Не вздумайте поверить в совестливость этого господина и уж тем более не вздумайте явиться к нему домой со скромной резедой в горшочке: за попытку отплатить ему его же монетой сей благодетель разобьет о вашу голову все фарфоровые горшки мира.
Макер умеет дать понять, что лишь самый ценный и самый прочный из металлов может стать символом нежности, которую не расплавит тигель времени и разлуки. «Я человек золотой, а душа у меня — настоящий бриллиант», — частенько повторяет он, и именно эти драгоценности, символизирующие достоинства Макера, должны первым делом приходить на ум его возлюбленной.
Лишь одному г-ну Макеру удалось достичь высшей степени мастерства в деле извлечения выгоды из любовных чувств. Послушайте эту историю и убедитесь сами: Макер оставил своих многочисленных последователей далеко позади.
Однажды г-н Макер является в общество по страхованию жизни и объявляет, что он как порядочный родственник желает оставить порядочное состояние не менее порядочному юному существу; одним словом, Макер желает застраховать свою жизнь, с тем чтобы после его смерти назначенная им персона получила определенную сумму всю целиком или в виде ежегодных выплат.
На сей счет ему предоставляют полную информацию: общество выплатит оговоренную сумму указанной персоне, но только в том случае, если г-н Макер скончается от естественных причин; страховая премия не подлежит уплате от имени страхователя, который распрощается с этим миром посредством самоубийства, дуэли или любого другого действия, избранного по его собственной воле.
Г-ну Макеру сообщают также, что дирекция отказывает в выплате премии тому, чью жизнь пресек палач.
Общество предусмотрело все возможные варианты афер, и, как видим, даже предположило, к чести Франции, что могут найтись ловкачи, которым достанет мужества сделать эшафот источником пропитания для своих безутешных вдов.
Узнав обо всех тонкостях и требованиях, Макер принимается перебирать в памяти способы самоубийства, которые дирекция страхового общества упустила из виду. Он берется за перо и пишет на листке, вложенном в рекламный проспект Филантропического общества:
РАЗМЫШЛЕНИЯ ЛЮБЯЩЕЙ ДУШИ
ФАНТАЗИЯ ПЕРВАЯ
«О, капиталисты! Как вы слепы! Ваша любовь к золоту делает вас глупцами. Вы ступаете по вулкану, земля содрогается под вашими ногами: сегодня вы покоитесь на мягких диванах, а завтра, возможно, проснетесь в богадельне или на соломенной подстилке!
Что нужно, чтобы вас разорить? Всего одна женщина. Всего один ангел, который скажет себе: „Хочу оставить состояние тому, кого люблю; пусть его жизнь будет сладкой до самого конца, а для сладкой жизни надобно много денег. У меня их нет, но я раздобуду их в страховом обществе и тем самым получу немалую сумму. Я собираюсь застраховаться, чтобы после моей смерти возлюбленному моему досталось двадцать тысяч ренты. Я не собираюсь лишать себя жизни, по крайней мере хорошо известным способом. Я умру от слез, пролитых в разлуке с любимым; я упаду без сил после галопа на балу Мюзара*Филипп Мюзар — композитор и дирижер; оркестр под его управлением аккомпанировал парижским публичным балам и пользовался большой популярностью. Особенно удавался Мюзару быстрый танец галоп, который многие современники сравнивали с пляской в аду. или напьюсь уксуса. Я отправлюсь в Швейцарию и попрошу козопаса столкнуть меня в пропасть; я задержу дыхание на два часа в купальне Вижье*Пьер Вижье — французский магистрат, прокурор, который основал комфортабельные публичные бани на берегу Сены. Купальни, или горячие бани Вижье (пришвартованный к берегу корабль с отдельными кабинетами для принятия ванны) представляли собою «сеть» из нескольких заведений.; я буду срезать мозоли бритвой до тех пор, пока не задену артерию; я отведаю холодного сорбета после кадрили; в театре я по рассеянности проглочу свой лорнет; я умру, но не от своих рук, не от дуэли и не на эшафоте… А он… он будет богат… и позаботится о моей могиле”».
Макер не преминул «случайно» обронить свой экспромт в квартире возлюбленной.
Зоркая возлюбленная заметила листок, приняла прочитанное к сведению и ожидала прихода своего кумира, чтобы открыть ему свои намерения.
На следующий день г-н Макер врывается к возлюбленной как одержимый и требует назад рекламный проспект; она возвращает его с улыбкой.
— Моя обожаемая! — восклицает Макер. — Не следует претворять в жизнь эту шуточную теорию, которую я набросал смеха ради.
Поздно! В женском воображении уже созрел план. Спустя неделю возлюбленная нашего героя, застраховав свою жизнь, а скорее смерть, в пользу Робера-Макера, проглотила медный наперсток… К счастью, врач подоспел вовремя и избавил ее от наперстка, а Макера от наследства…
Перевод и примечания Марии Якушевой
Луи Юар
Робер-Макер — брачный агент
Слава Парижу! Каких только магазинов здесь нет: магазин готовой одежды, магазин галош, магазин зонтов, магазин клистиров, магазин семян белой горчицы и даже магазин законных жен.
Провинциал, недавно вышедший из дилижанса компании «Лаффит и Кайар», в 24 часа будет выбрит, причесан, обут, одет и даже женат. Обращайтесь, господа, мы к вашим услугам, у нас найдутся невесты на любой вкус: от сорокалетних вдов с сорока тысячами годового дохода до юных девиц, пречестных и прехорошеньких, но со скромным приданым.
Следует признать, что среди удивительных заведений, открытых в Париже за последние годы (а число их, видит бог, едва ли не бесконечно), самым удивительным остается заведение, известное как брачная контора. Похоже, дела идут хорошо, недаром подобные конторы расплодились с поразительной быстротой. Сегодня не меньше полутора или двух десятков дам, именуемых госпожа Сен-Фар, Сен-Клер, Сент-Ипполит или Сент-Ильдефонс*Подобные вымышленные фамилии, начинавшиеся с псевдоаристократических «Сен» или «Сент», брали себе женщины низкого происхождения: актрисы, свахи, куртизанки и проч., содержат заведения, где всегда можно найти список женщин, украшенных более или менее фантастическим приданым.
Обычно свахами, сводящими женихов с невестами, служат газеты. Почти в каждом номере на четвертой странице вы заметите между восхвалением средства от кариеса и воспеванием арабского ракаута рекламу одного из этих заведений, которые занимаются исключительно поиском приданого и ценителей оного. Здесь большой выбор богато одаренных молодых особ. Иной раз объявление переходит от общего к частному и уточняет, какое именно сокровище ждет истинных ценителей. Порой это вдова, все еще приятной наружности и безмерно богатая, которая ищет мужа с достойной должностью и пристойным характером; порой это юная особа семнадцати лет от роду, которая по семейным обстоятельствам желает выйти замуж в ближайшие две недели (обстоятельства воистину семейные). Деньги значения не имеют. Почтовые расходы за наш счет.
Вообразите, какой эффект производят настолько заманчивые рекламные объявления на восемьдесят тысяч холостяков, живущих в Париже! Да и департаменты также поставляют свой контингент претендентов, интересующихся матримониальным ассортиментом, и в брачных конторах выстраиваются очереди. К сожалению, ни юной особы, ни вдовы с миллионами никогда нет на месте: вдова уехала на одну из своих ферм в Нормандии, а очаровательная девица отправилась собирать фиалки в Роменвильском лесу, чтобы украсить чело своего престарелого отца. Но эта небольшая заминка ничуть не мешает женихам следовать первому пункту правил, гласящему, что каждый, кто желает пополнить собою ассортимент женихов, должен заплатить сумму в десять или двадцать франков, в зависимости от размеров приданого.
Робер-Макер как человек высоконравственный не мог не ощутить острой потребности поспособствовать бракам между современниками. Потому на улице Верности он под именем господина де Сен-Макера основал супружеско-нравственно-брачную фирму. Благодаря нескольким рекламным объявлениям, размещенным в кредит на страницах многочисленных газет, в контору господина де Сен-Макера явилось множество юношей разного возраста, соблазненных приманкой в десять, пятнадцать, двадцать и пятьдесят тысяч франков годового дохода, которыми господин де Сен-Макер наделил каждую из своих дам и девиц на выданье.
К тому же, поскольку господин де Сен-Макер был человеком разумным и бережливым, в этих же самых объявлениях он сообщил публике, что его секретарь подыскивает хозяев для слуг и кормилиц для младенцев. Секретарем служил, конечно же, верный друг Бертран.
В дни, когда Бертран не занимался слугами и младенцами, он отправлялся к господину де Сен-Макеру играть роль матери семейства. Роль эта чрезвычайно трудна, и отыскать того, кто способен ее сыграть, нелегко. Тетушек кругом полно, но тетушка — это слишком мелко для юной особы с доходом двадцать тысяч франков. Тетушки решительно недостаточно, всенепременно требуется мать: это предмет роскоши, который льстит претенденту, особенно если роль исполнена безукоризненно. Бертран играл эту женскую роль превосходно: и апломб, и платье дивно отвечали обстоятельствам.
Когда раздавался звонок, возвещавший о появлении претендента, Бертран бежал наряжаться в подобающее платье, после чего представлял свою дочь с заботой истинно материнской. Господин де Робер-Макер, со своей стороны, представлял жениха, предварительно стребовав с него обязательные двадцать франков. После улаживания этой маленькой, но необходимой формальности господин де Сен-Макер, взяв неофита за руку, вводил его в салон со словами: «Господин де Болван, имею честь представить вам госпожу де Сен-Бертран, вдову офицера Великой армии*Армия, воевавшая в Европе в 1805–1815 годах под командованием Наполеона., обладающую прехорошеньким состоянием, и мадемуазель Элоа де Вормспир, дочь знаменитого барона де Вормспира*Мошенник барон де Вормспир и его подельница, которую он выдает за свою дочь (и которая в финале оказывается брошенной в младенчестве дочерью Бертрана), — персонажи пьесы «Робер Макер» (1834). Комизм довершается тем, что мошенницу зовут в точности как заглавную героиню мистической поэмы Альфреда де Виньи «Элоа, сестра ангелов» (1824)., которой этот выдающийся человек оставил пятьдесят тысяч отборных франков, вложенных в государственную ренту. Эти дамы горят желанием познакомиться с вами. Я приглашаю их пообедать у вас сегодня вечером, потом вы свозите нас в оперу, а затем мы сыграем партию-другую в карты. Господин де Болван, эти дамы имеют на вас виды. Держитесь!..»
Если мадемуазель Элоа де Вормспир не производила на господина де Болвана приятного впечатления, ему предлагали на следующий день представиться другой юной особе, еще более красивой и богатой. Цена знакомства — двадцать франков. Долго раздумывать не приходится; в конце концов, двадцать франков — не так уж много за возможность жениться на женщине, у которой красоты и богатства в избытке, а верность ее гарантирована на целый год вперед!
Перевод и примечания Ольги Мурадовой