Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Морис Алуа
Робер-Макер — продавец Библий
— Ну что, брат Бертран, клюнули подписчики на наши Библии? Вы, верно, продали уже не один миллион экземпляров?
Бертран. Подписчики говорят, что мы шутники, что мы хотим их на...дуть, и посылают нас на... улицу.
Робер-Макер. Как вы выражаетесь, дурень?! При мне извольте говорить пристойно или катитесь на... на три... на все четыре стороны! Ваш мирской вид, ваши мирские речи — вот что возмущает покупателей. Ступайте обратно, и, если они выставят вас на улицу, лезьте назад через окно; если отвесят вам оплеуху, подставьте другую щеку — но не возвращайтесь без подписок, негодник, или я прокляну вас на... веки вечные.
— «Кто делает, что может, делает, что должен»*Бертран цитирует фразу из переписки французской писательницы Мадлен де Скюдери (1607—1701)., — смиренно отвечает брат Бертран. — Предприятие наше грешит прежде всего ценами. Мы просим восемь франков за книгу, которую можно раздобыть даром.
— Даром?
— Да, преподобный отец Макер. Есть одно общество, учрежденное, дабы на бескорыстных началах раздавать Библию. Она у них сыплется, как манна небесная, как мартовский град в Париже — наклонитесь да берите. И — вот где самое кощунство! — книги, которые они смеют отдавать просто так, вычитаны будут почище наших, и бумага не в пример лучше; сплошь гравюры, виньетки и эти, как их, перлюстрации...
— Брат Бертран, да вы вероотступник, Иуда, продались конкурентам! Как могли вы не уразуметь сами и не вразумить читателей, что грешно пополнять библиотеку, не зная, благочестив ли источник? Какие анонимы, какие гнусные невидимки позволяют себе разбрасываться книгами, на которых мы теряем по пять франков, уступая их за девять? Неужто эти господа обчистили мои склады? Или, хуже того, к изданию, о котором вы говорите, приложили руку турки? Да, должно быть, это адепты Корана задумали отравить христианскую веру, подсунув нам под святым заглавием творение диавола.
— Но, преподобный отец, их Библии полнее и в переплете из шагреневой кожи.
— Вот их покупатели и попадут в переплет!
— Наши-то уже попали!
— Начните раздавать книги даром — и мир снова канет в пучину мракобесия и невежества.
— Я вас не понимаю.
— Очень может быть. Тут та же проблема, что и с билетами в театр по двадцать су. Стоит таким билетам однажды поступить в продажу, и публика уже не пойдет в театр в те дни, когда эти новые ассигнаты*Бумажные деньги времен Великой французской революции; их курс постоянно падал, так что через пять лет они стали стоить меньше процента от своего номинала. не в ходу; она будет ждать, пока те снова не появятся в кассе, чтобы всем скопом повалить на мелодрамы да водевили. И точно так же, когда издатель объявит о выходе трагедии в пяти актах или «Новейшей поваренной книги» и назовет свою цену, читатель подумает: «Если Библия мне досталась даром, значит, достанутся и трагедии, и „Новейшая поваренная книга“, и драмы, и мимодрамы*Театральная пьеса, в которой широко используется пластический язык; имеет много общего с пантомимой., и мелодрамы. Разумно... Логично...» — и публика примется ждать. Если издатели заупрямятся, читатели последуют их примеру; в конце концов азбуки выйдут из обращения, люди позабудут грамоту, лицеи опустеют, и все познания рода человеческого сведутся к домино и гимнастике.
Бертран, раскройте же на это глаза тем, кто отказывает нам в деньгах. Скажите, что платить за Библию по девять франков — их гражданский долг, а не платить ничего — чистое варварство. Если их не устраивает наш текст, если на наш текст жалуются, тогда другое дело; у нас есть редакторы, уполномоченные исправлять Слово Божие. Всего за пять франков доплаты мы состряпаем Библию на любой вкус. Мы приветствуем любое мнение, а своего собственного не заводим, дабы ни с кем не войти в противоречие. Так мы добились признания и подписок от всех сект, какие только есть на свете. Вот уже ни в Африке, ни в Азии не осталось ни одного поселения, где не были бы уверены, что мы собирались напечатать именно их священную книгу. Из пущей предосторожности мы расставили наборные литеры как попало, силясь не допустить совпадения ни с одним земным наречием, и понадеялись, что пытливый ум читателя совладает с типографским браком, который не могут расшифровать ни в одной академии. Кто знает, может, однажды придет на землю новое племя, вообразит, что разглядело на этих нечитаемых страницах предание или заповеди своей веры, и тоже заплатит за подписку...
Наша Библия — истинное многоязыкое чудо, на нее молятся народы прошлого, настоящего и будущего. Явись в наши конторы Христос, Магомет или Конфуций, они выдали бы патент на нашу деятельность. Один заказ я получил из китайской Тартарии*Историческое название Монголии в западной картографии.; Библиотека Святой Мечети передала запрос на тысячу экземпляров; царица баядерок лично подписалась на наше издание, и сам персидский шах в знак расположения велел отправить мне богатые меха.
Бертран, вас удручают сложности; вы неспособны понять все величие и всю святость нашего дела. Вы бы не смогли пойти по стопам того испанского священника, что с кинжалом в руке караулил отпетых грешников на большой дороге, дабы побудить их к исповеди и раскаянию... Но лично я на вашем месте пристукнул бы мещанина, не подписавшегося на мою Библию. Я бы ему руки-ноги повырывал... Кхм... Простите, вырвалось.
Сами видите, брат Бертран, не стоит отчаиваться. Впитайте суть или, вернее, дух всего, что я вам наговорил, составьте краткое содержание всего, что я тут наплел. Если вы грешите на свой костюм, переоденьтесь мумией или бедуином, но делайте деньги, мой друг; склоняйте к покупке как можете: католикам говорите, что нашему предприятию покровительствует святой Роберт, а туркам — что сам Аль-Ма’Кер-бей наш благодетель и заступник.
Перевод и примечания Анны Плонской