Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Луи Юар
Робер-Макер — кандидат в депутаты
Bibliothèque Nationale de France
По обилию добродетелей с кандидатом в депутаты могут соперничать разве что девицы на выданье и эпитафии на кладбище Пер-Лашез.
Каждый раз, когда роспуск палаты требует новых выборов* При Июльской монархии депутаты избирались сроком на пять лет, но в случае политических кризисов король Луи-Филипп мог распустить палату, и тогда в трехмесячный срок должны были проводиться новые выборы., вся Франция в одно мгновение оказывается усыпана кандидатами столь высоконравственными, если судить по их собственным предвыборным листкам, что их впору канонизировать в Риме и заносить в святцы.
Действительно, некоторые святые, и даже святые весьма почитаемые, не смогли бы явить столько добродетелей, сколько эти кандидаты, претендующие всего лишь на причисление к лику блаженных парламентариев.
Для этих господ рай располагается подле моста Согласия*У моста Согласия на левом берегу Сены находится Бурбонский дворец, место заседаний Палаты депутатов., а местный святой Петр пропускает туда только по предъявлению серебряной медали*Каждому депутату в начале каждой парламентской сессии выдавалась особая серебряная «парламентская медаль», которая служила пропуском для входа в зал заседаний (такие медали чеканятся для депутатов и в наши дни)., служащей удостоверением благонадежности и благонравия; свидетельство о вакцинации предъявлять не обязательно.
За месяц до начала голосования все друзья кандидата превращаются в завлекателей и втираются в доверие ко всем избирателям*При Июльской монархии в выборах депутатов участвовали только граждане, платившие не менее 200 франков прямых налогов (этих налогов было четыре: торгово-промышленный, поземельный, подомовой и налог на окна и двери). По всей Франции таких избирателей было около 166 тысяч, так что, действительно, кандидат в не слишком богатом регионе мог чуть ли не с каждым повстречаться лично., женам избирателей, тетушкам, внучкам и правнучкам избирателей, чтобы расхвалить им физические и нравственные достоинства своего почтеннейшего друга, кандидата в депутаты.
Когда случайно оказывается, что у завлекателя одновременно есть поручение от какой-нибудь маменьки приискать мужа для дочки, наш славный малый исполняет два дела разом и находит способ расхвалить в одной и той же речи и кандидата в депутаты, и кандидатку в супруги; он выставляет их образцами невинности, чистосердечия и патриотизма; он превозносит их благоразумие и их красноречие, их умение готовить смородинное желе и их знание политической экономии, их выразительную игру на фортепиано и их убедительную манеру выступать с трибуны, их редкостное бескорыстие и их выдающееся мастерство по части штопки шерстяных носков.
Вот так ловкий завлекатель умеет одним выстрелом подстрелить двух зайцев, и порой настолько успешно, что молодой избиратель, ошеломленный и подавленный таким столь великолепным ораторским искусством, немедленно отправляется в избирательную коллегию написать на своем бюллетене имя девицы, а затем бежит объясниться в любви будущему депутату.
Такой способ работы с публикой называется «обработать избирателя».
Само собой, в случае успеха почтенный депутат не забывает своего друга-помощника и приискивает ему какое-нибудь теплое местечко, где тот сможет тоже пристроиться к огромному пирогу, именуемому государственным бюджетом; оплачивать этот пирог всегда приходится налогоплательщику, который, впрочем, имеет удовольствие видеть, как бесстыжие гости, наевшись до отвала, пьют за его здоровье.
В один прекрасный день Робер-Макер ощутил потребность выставить свою кандидатуру на выборах в палату депутатов.
Его другу Бертрану пришлось включиться в гонку в должности завлекателя — должности, подходившей ему как нельзя лучше.
Наш славный малый вырядился в длинный, застегнутый на все пуговицы редингот, придал себе вид избирателя и стал обходить дом за домом и лавку за лавкой с усердием тем более пылким, что в случае избрания почтеннейшего господина Макера ему была обещана табачная лавочка.
В этом трудном деле Бертран выказал такие способности к красноречию, многословию и словоблудию, одним словом, такое умение чесать языком, какого за ним раньше никто и не подозревал.
Впрочем, кандидат Макер каждое утро натаскивал своего завлекателя сообразно тому, какого избирателя предстояло посетить в этот день.
Вдобавок, хотя природная скромность не позволяла кандидату Макеру самому себя восхвалять и подробно перечислять свои достоинства, — ведь негоже говорить такие вещи самому себе в своем присутствии, — он все же подправлял Бертрана, когда тот малость заговаривался, — а как без этого?
Впрочем, все сводилось неизменно к одному и тому же, и каждому избирателю Бертран в конце своей речи говорил: «Какой вам нужен депутат?.. Человек честный, добросовестный, серьезный, деловой, умеющий промышлять, человек, который не нуждается в правительстве, чтобы разбогатеть, человек, знакомый с законами... хорошо их узнавший на опыте... на собственном опыте... на собственной шкуре... Вам не найти никого лучше — берите моего... моего почтеннейшего друга господина Макера, берите его не раздумывая, берите его с закрытыми глазами!»
Когда обычной речи оказывалось недостаточно и Макер видел, что имеет дело с избирателем, который достоин считаться его учеником, то есть с избирателем, принадлежащим к макеровской школе, он спешил шепнуть ему на ухо несколько слов — очень коротких, но куда более выразительных, чем самые длинные рацеи: табачная лавочка... стипендия для вашего сына... и еще кое-что в том же духе.
С виду эти слова не представляют ничего особенного, но в предвыборном разговоре действуют превосходно.
К числу предвыборных слов принадлежат также, смотря по местным нуждам, обещания построить новый мост или новую бойню, снизить акциз на сахар или на сахарную свеклу.
Наконец, некоторым избирателям Робер-Макер клялся потребовать полной отмены государственного бюджета.
Отныне никаких налогообложений, никаких отчислений, никаких принуждений — пора избавиться от всех этих извращений!
Не могу сказать наверняка, преуспел ли наш герой на выборах, но мне хотелось бы верить, что он потерпел полный крах.
Макер, заседающий в палате депутатов, — это было бы нечто поистине чудовищное, и я полагаю это решительно невозможным.
А вы как думаете?
Перевод и примечания Ирины Шубиной
* * *
Морис Алуа
Робер-Макер — ресторатор
Bibliothèque Nationale de France
В этой занимательной главе о метаморфозах общественных и частных мы увидим, как прославленный господин Макер снисходит с высот промышленных спекуляций и берется за скромное ремесло ресторатора. Однако в сем сверхчеловеческом уме не могло возникнуть идеи заурядной: там, где обычный человек открывает жалкую лавчонку, Макер возводит храм; там, где иные берутся утолять лишь ограниченный круг аппетитов, Робер, памятуя о своем тезке, в чью честь был назван знаменитый соус*Соус Робер — знаменитый французский составной соус на основе мелко нашинкованного лука, сливочного масла, белого вина, горчицы и перца. Назван в честь повара по имени Робер, которому приписывают его изобретение. Известен начиная c XVI в. (упоминается уже у Франсуа Рабле). В сказке Шарля Перро «Спящая красавица» королева-людоедка заказывает повару приготовить ей внучку под соусом Робер; в ХХ в. А. В. Федоров в своем переводе сохранил имя собственное, но те, кто читает старый (1866) перевод И. С. Тургенева, о соусе Робер не подозревают, потому что в этом переводе фигурирует просто «вкусный соус»., и видя, что в пище нуждается весь мир, решает: «Я стану отцом-кормильцем всего рода человеческого. Я воплощу республиканскую мечту о братских банкетах*Банкеты — форма становления гражданского общества и утверждения суверенитета народа в первой половине XIX в. (см.: Робер В. Время банкетов. Политика и символика одного поколения (1818–1848). М.: Новое литературное обозрение, 2019). Разумеется, автор этой интереснейшей монографии — всего лишь однофамилец легендарного создателя соуса, упомянутого в предыдущем примечании. и гражданских пикниках. Голова у меня варит на славу». А Бертран, этот верный Пилад*Орест и Пилад — герои древнегреческой мифологии, которые были связаны тесной и бескорыстной дружбой. новоиспеченного ресторатора, не хуже друга смекнул, чего может ждать общество от ассоциации двух столь сильных умов.
А дело предстоит следующее: претворить в жизнь грандиозный план, работать в особо крупных масштабах; Макер не скрывает, что ему потребуются океаны бульона, леса спаржи и молодой зеленый горошек в таком количестве, что во всей старой Европе не сыщется достаточно гирь, чтобы его взвесить.
Задавшись вопросом, какому классу аппетитов отдать предпочтение, оценив гастрономические потребности голодных аристократов и жаждущих простолюдинов, он решает угодить и первым, и вторым: он будет снабжать замки, хижины и чердаки, а в дальнейшем расширит круг своих поставок вплоть до горных приютов Грюйера. Он будет устраивать обеды для участников конгрессов и для капралов Национальной гвардии, он с одинаковым рвением возьмется за свадебные пиры как особ венценосных, так и особ, увенчанных картузами на выдровом меху; он накормит городских жителей с помощью железных дорог, воздушных шаров и подземных труб, подведенных к порогу каждого потребителя. Сей механизм придуман так ловко, что самые разные блюда станут проноситься по одной-единственной трубе, не сливаясь и не смешиваясь. Так, белый соус проследует мимо рагу, не запятнав своей голубиной чистоты, а пирожки с мясом прибудут огненно-горячими на берега Ледовитого океана.
Обслуживание будет столь быстрым, что люди смогут утолить голод и жажду в один и тот же час и в одну и ту же минуту в любом уголке Франции или даже всего мира. Паровой двигатель в одиннадцать сотен верблюжьих сил изготовит тарелки и столовые приборы, мыть их будут в природных водопадах, а вытирать тонким батистом.
Бертран усомнился в успехе предприятия; на мгновение у соратника Макера пошатнулась вера, и он счел великую идею утопией; ему даже пригрезился день, когда его почтенный друг по заслугам получит звание «враля». Однако Макер, не отступающий ни перед невежественными возражениями, ни перед нерешительными «если» и «но», напечатал проспект своего предприятия и воззвал к просвещенным владельцам капиталов.
Он провозгласил: «Мы завалим человечество исполинской морковью и фигами в кармане, мы будем подавать суп в экипажах, мы расставим столы на каждом углу, у нас в Париже с неба будут падать жареные рябчики... у нас...»
А когда один из капиталистов осведомился насчет сего прекрасного замысла: «У вас уже готово что-нибудь?», Робер-Макер ответил: «А как же! У меня готовы акции».
И тогда Бертран уверовал; он с гордостью схватил морковку, дабы показать акционеру, что теория уже имеется, осталось лишь перейти к практике.
Но почтенное семейство акционеров богато на самых разнообразных представителей; есть среди них особы исключительные: к примеру, встревоженный акционер, который спешит пристроиться к пирогу и вмешаться в работу профессионалов, хотя сам не знает азов профессии.
Подобные акционеры имеют некое сходство с филантропами, которые посещают тюрьмы и мнят себя обязанными снимать пробу с чечевичной похлебки прежде чем публиковать статистический отчет о нравственном состоянии народа. Но между филантропами и акционерами есть одно отличие: филантроп всегда, из гуманности, считает, что бульон слишком плох, тогда как акционер, из корысти, находит, что он слишком хорош.
— Преступников следует кормить не хуже монахов, — говорит филантроп, — ведь за все платит государство.
— Друг мой, — возражает акционер, — не кормите наших клиентов как монахов, ведь за все платим мы. Если из котла на одну тысячу гектолитров бульона нам удастся извлечь две, то держатели акций получат двойную порцию.
Робер-Макер возражает:
— Позвольте, я буду действовать на свой лад. Вы ничего не смыслите в нашей кухне, любезнейший. Продадим мы пятьдесят тысяч порций или только одну, ваш доход от этого не изменится.
— Это невозможно! Что за ересь!
— Спросите лучше Бертрана... готов поспорить, что он меня поддержит.
— Господин Робер-Маркер совершенно прав, — сказал Бертран. — Я объясню вам ход его мысли.
— Я запрещаю вам объяснять... Вы здесь, Бертран, не для того, чтобы объяснять, а чтобы резать морковку... Готовьте вашу утку с овощами и помалкивайте.
— Мы не на общем собрании, господин акционер. Вдобавок беспокоиться вам стоит о себе: если вы станете то и дело совать нос в наши кастрюли, ваши действия будут расценены как руководство или управление; а любой вкладчик, который вмешивается в дела коммандитного товарищества*Коммандитное товарищество, или товарищество на вере, — это коммерческая организация, основанная на складочном капитале. Члены такого товарищества делятся на обычных вкладчиков-коммандитистов, которые отвечают только своим вкладом, и полных товарищей, которые ведут предпринимательскую деятельность и отвечают по обязательствам всем своим имуществом., может, тем самым, считаться полным товарищем... или даже управляющим... Если мы потерпим крушение из-за вашей злонамеренности, я потащу вас за собой на дно... вы будете платить за разбитые горшки... нас с вами ждет разоренье.
— Кто заказал варенье? — переспросил Бертран.
— Если бы вы, Бертран, слушали меня, когда я разжевывал акционеру его обязанности, вы бы поняли, что при разоренье никто не получит варенья.
Перевод и примечания Екатерины Щербаковой