1. Фауст на Таганке
Владислав Артемов. Император. М.: Журнал «Москва», № 11-12, 2018; № 1, 2019
Работник пожарной службы театра Ерофей Бубенцов не может заплатить за квартиру. Да что там за квартиру, даже на водку в кабаке у него не хватает. Друзья его — третьестепенные артисты того же театра — пьют с ним в кабаке на Таганке. С ними тусуется какой-то бомжеватого вида сморчок.
Собутыльники ведут беседы. Тема сужается до важного вопроса: в обязательном ли порядке крупные суммы денег должны менять суть человека. Ерофей уверяет, что не поменялся бы ни за что. Друг по фамилии Парасюк предлагает пари. А сизый, но не пьющий алкоголик внезапно дает Бубенцову фанатстическую для его положения и абсурдную для самой обстановки сумму.
Ерофей прячет деньги в театре, а они оказываются реквизитом для съемок кино. Бомжеватый собутыльник оказывается бесом по имени Адольф Шлягер, а герой попадает в круговорот опасных и мистических приключений, в ходе которых выясняется, что он по крови ни много ни мало — русский император.
Книга эта подражает одновременно плутовскому роману, «Фаусту» Гете и «Мастеру и Маргарите» Булгакова. Текст богат на обороты вроде «обнажилась косматая драматургия жизни» или «случайно оголившаяся перед Ерофеем подлинная суть бытия оказалась так страшна, что ум его в панике выскочил за свои пределы». Автор изображает то ли манеру Булгакова, то ли пытается копировать Ильфа с Петровым.
Странным образом, благодаря цветастости описаний и разнообразию сюжета, это не раздражает. Получается увлекательная и умело написанная история о вознесшемся ничтожестве, которое в мире должно было бы оставить след как «дыхание от мухи», но назвалось императором.
2. Погоня за Толстым
Владимир Березин. Дорога на Астапово. М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2018
Эта книга могла бы быть тем, что называют травелогом, но оказалась чем-то большим и близким. Четыре друга — автор, краевед, директор музея и архитектор — отправляются в путешествие по последнему маршруту Льва Толстого со всеми остановками. Там езды-то на пару часов, но из этого получается обширный и почти академический комментарий к творчеству Толстого.
Здесь есть путевые заметки — дорога поросла борщевиком, в гостиницах мягкие подушки, в придорожных забегаловках плохой кофе. Но куда важнее иное: если идешь дорогой Толстого, то задаешься его вопросами. Способны ли крестьяне (а шире — все мы) нести ответственность за свою жизнь? Какую роль в этой жизни и в литературе играет сад? Должен ли сад быть ухоженным и позволительно ли спилить в нем старую липу?
Друзья едут мимо экскурсионных автобусов и рассуждают, как пройти от Козловой Засеки к усадьбе, набивают папиросы и выясняют, из какого кирпича сделана колокольня. Но всё это неизбежно сопровождается глубоким погружением в сеть русской культуры, где разговор о Толстом немыслим без разговора об эпилепсии Достоевского и о настоящем сумасшествии Гоголя, где Энгельгардт равен Салтыкову-Щедрину, а созерцание осенних полей сопровождается обширными цитатами из «Анны Карениной».
«Через час пути мы осознали себя на высоком холме в виду прекрасной долины» — так мог бы написать любой крупный русский писатель. Одним из которых Владимир Березин безусловно является.
3. У бабушки украли пенсию
Александра Николаенко. Небесный почтальон Федя Булкин. М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2019
В этой книге собраны всё, что нужно, для того чтобы выжать из читателя слезу или, по крайней мере, катарсический вздох светлой грусти. Старенькая бабушка живет вместе с маленьким внуком. Бабушка рассказывает мальчику, что его родители строят небесный город. Дело в том, что родители мальчика были геологами, но погибли. Мальчик мечтает стать небесным почтальоном, чтобы доставить родителям свое письмо — рассказать о жизни.
Бабушка же говорит, что нужно хорошо учиться, делать добрые — богоугодные — дела, и тогда связь с родителями наладится. Федя Булкин — и имя у мальчика такое теплое, родное, доброе — делает уроки, выносит мусор и моет посуду, чтобы только Бог пустил его на небо к родителям.
«Поехали мама с папой мои строить Город Небесный, сказала бабушка. Командировка, ясное дело.
Мама с папой мои геологи. Без геологов в строительстве никуда. Осваивает советский народ новые территории, а какие!» — это отрывок, который в тексте оформлен как запись в тетради Феди Булкина. Автор таким образом отстраняется от текста, делая его частью речи героя, — это значит, что ребенок так пишет. Так просто, непосредственно, но, поглядите, как умно!
Даже посреди пусть и спокойного, но все-таки, деструктивного советского строя Федя и Бабушка пишут записочки «За упокой» и «За здравие» и празднуют Пасху. Это же всё добрые дела, приближающие к Богу.
А еще там у бабушки пенсию украли, а они же и так впроголодь живут! Вы еще не плачете?
Про «Федю Булкина» «Горький» уже два раз писал. В одном обзоре и в другом. А вот текст про другую книгу Александры Николаенко, за которую она получила последнего «Русского Букера».
4. Шахтеры — хорошие, а чиновники — плохие
Сергей Самсонов. Держаться за Землю. М.: РИПОЛ-классик, 2018
История донбасских шахтеров и киевских чиновников на фоне трагических и, как теперь уже понятно, нелепых событий 2014 года. Каждая книга Сергея Самсонова — это довольно серьезный вклад в русскую словесность, и мне даже жаль, что он книг написал так много. Хватило бы и одной лет на десять. Уж больно они тяжеловесны и плотны. Написал книгу — дай людям время осмыслить, обсудить, перечитать. Потому что, если честно, кажется Сергей Самсонов едва ли не единственный молодой русский писатель такого уровня. Каждое слово на вес золота.
«Завертелись шкивы — шестеренки огромных часов, отмеряющих шахтное время. Обрывается клеть и летит <...>, равномерно минуя этажи бурых глин, голубых кристаллических сланцев и ноздреватого известняка».
Был бы Самсонов поэтом, никто б лучше него не писал песни праведного народного протеста. В наличие также и классический психологизм русской прозы — читая страницы, посвященные шахтерам, начинаешь детально понимать их правду. Ведь действительно такие люди — соль Земли, самая косточка. И все их права на эту землю оправданы, подтверждены многолетним убийственным трудом, самой их черной угольной жизнью.
А потом Самсонов пишет о жуликах, и думается: а ведь тоже люди, у каждого своя судьба, обстоятельства. Братья, шахтеры Валёк и Петро, делят любовницу и горькую шахтерскую жизнь, которая описана как беспросветный и душный забой, где люди делают всё, чтобы сохранить достоинство. А там в Киеве чиновники и дельцы пилят страну, которую уже развалили, разворовали и продали. Вместе с людьми, вместе с землей.
А беда земли, за которую никто уже не хочет держаться, в нравственном разврате и потере ориентиров — под землей непонятно, где верх, где низ. Сильнейший роман.
Фрагмент из сильнейшего романа можно прочитать вот здесь.
5. Безе с карамелью, да еще и про кота
Григорий Служитель. Дни Савелия. М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2019
Все любят котиков, и всем нравится Григорий Служитель. Он и в театре играет, и на гитаре, вот и роман сочинил. Роман о котике, написанный будто котиком, от его — первого лица.
В романе разворачивается классический сюжет — возвращение домой. Дома у котика нет, поэтому тут важен сам процесс возвращения. Котик живет у разных людей, один из которых его кастрирует. Потом котик попадает в разные приключения: в общественном туалете котика избивает злой старик; потом котика лечат на последние деньги, во всем себе отказывая, среднеазиатские гастарбайтеры; потом котик живет в секте котов при Елоховском соборе; потом встречает настоящую любовь и настоящих друзей. Путешествует котик Савелий в основном по району Бауманской и Таганской. Поэтому для тех, кто эти районы знает — Яуза, парк имени Баумана, «Студия театрального искусства», — чтение это будет вдвойне елейным.
Всё хорошо — это и дни Савелия, и путь Савелия, и, вообще, универсальное повествование, если вы сидите на широком подоконнике, а за окном осень и дождь, на коленях клетчатый плед, в руках имбирный чай, рядом кот и книжка.
«Я шел по мокрой улице, милая шла рядом. Я смотрел на нее. Мое ради чего. (это многозначительно выделено курсором.) По всему телу переливался восторг. Я мог управлять им, посылать от одной части тела к другой, как атлет в цирке. Я касался Греты, и ток передавался ей».
Картина умилительная и отталкивающая одновременно. Безе с карамелью, взбитыми сливками и засахаренными фруктами. Это, конечно, сладко, но уж больно очевиден секрет рецепта.
6. Тяжелая жизнь диктатора
Вячеслав Ставецкий. Жизнь А. Г. М.: Редакция Елены Шубиной, 2019
Диктатор Аугусто Гофредо Авельянеда де ла Гардо хотел построить великую Испанию, а вместо этого вынужден 27 лет провести в клетке — его возят по городам, выставляют в каждом на площади, а люди кидают в него овощи или просто смеются над ним.
В романе Вячеслава Ставецкого «Жизнь А. Г.» рассказано, что могло бы быть с Гитлером, если б он не застрелился, или с Муссолини, если б его не казнили так быстро. Это размышление на тему общей травмы двадцатого века — как человечеству залечить рану диктатуры.
Авельянеда скорее мечтательный чудак с умеренными амбициями. Да, он хочет, чтобы испанцы первыми полетели в космос, но он не претендует на мировое господство ценой миллионов жизней. Он летает над Испанией в гигантском дирижабле, но будущее процветание строит через труд и преданность стране. И вот уже колосятся поля, заводы делают самоходные машины, благодарное население, утирая пот, славит диктатора.
Но его приглашают к разделу мира баварский лавочник и крепкозадый итальянец. Герой ввязывается в войну, терпит поражение и становится многолетним страдальцем — всенародным посмешищем, а некогда трудолюбивые испанские крестьяне, предав благородную идею, «побросав жнивье», бегут плевать в своего благодетеля.
«Жизнь А. Г.» — это будто «Дон Кихот» наоборот. Демонстрация того, как слава была и как она обернулось обратным полюсом. Авельянеда — также псевдоним самозванца, сочинившего апокрифический сиквел романа Сервантеса. В момент разгрома войск герой романа в бреду призывает в союзники испанские ветряные мельницы.
Вопрос, который возникает по прочтении романа Ставецкого: если диктатура — это отсутствие демократии, то чем диктатор так уж провинился перед миром, где демократия окончательно скомпрометирована?
Мы коротко упоминали книгу Ставецкого в еженедельном обзоре и анализировали статьи коллег об этом романе.