Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Уильям Батлер Йейтс. Ветер в камышах: избранные произведения. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2024. Перевод с английского Григория Кружкова. Содержание
Замечательный отечественный переводчик Григорий Кружков продолжает публиковать свои произведения (не так давно мы писали о книге его переводов из английской комической поэзии «Колпак с бубенцами»; также на «Горьком» выходил материал о его «Записках переводчика-рецедивиста»). Теперь Григорий Михайлович отдельной книгой выпустил подборку своих переводов из Йейтса — ирландского поэта, писавшего на английском языке, сторонника Ирландского возрождения, символиста, «последнего романтика», идеалиста, мистика, лауреата Нобелевской премии по литературе.
Йейтса нередко называли традиционалистом, упрекали за игнорирование актуальной проблематики, вызывающую аполитичность, невнимание к наиболее передовым эстетическим веяниям своего времени. Действительно, Йейтс как будто не заметил Первой мировой войны, восстания против англичан и гражданской войны в Ирландии, подъема фашизма и близящейся новой мировой катастрофы, модернистской революции в стихосложении 1910-х годов, триумфального наступления верлибра в 1920-е, вторжения в поэзию научно-технической тематики в 1930-е... Современник Т. С. Элиота и Эзры Паунда (с ним Йейтс дружил), он так и остался верен правильному рифмованному стиху и символистской тоске по недостижимому идеалу — если в начале своего поэтического пути Йейтс искал его в тени кельтских сумерек, в ирландском фольклоре и сказаниях о древних богах и героях, то затем приступил к разработке собственной философии Вечного возвращения, обильно замешанной на эзотерике, каббале, учениях индийских мистиков. При всем при этом в англоязычном мире поэзия Йейтса в популярности среди читателей уступает разве что поэзии Шекспира (важнейший источник вдохновения для Йейтса). «Видно, несмотря на все реляции о полном разгроме и посрамлении романтизма, в мире еще жива тяга к таинственному и прекрасному», — замечает по этому поводу Григорий Кружков.
Кружков, за свою долгую практику переводивший самых разных англо-американских (и не только) поэтов, именно в случае с Йейтсом нашел, на наш взгляд, наиболее подходящий материал для своего поэтического дара. Его русские переводы стихов ирландского поэта передают то же предвосхищение чуда и ту же красоту словесной музыки, возникающие при чтении оригинала. Остается только порадоваться за то, что благодаря Григорию Михайловичу стихи Йейтса стали фактом русской поэзии.
«К своему сердцу, с мольбой о мужестве
Тише, сердце, тише! Страх успокой;
Вспомни мудрости древней урок:
Тот, кто страшится волн, и огня,
И ветров, гудящих вдоль звездных дорог,
Будет волей ветра, волн и огня
Стерт без следа, ибо он чужой
Одинокому мужеству бытия».
Брайан Стил. Томас Джефферсон и американское национальное самосознание. СПб.: Academic Studies Press / БиблиоРоссика, 2024. Перевод с английского Михаила Тарасова. Содержание. Фрагмент
Штормит, штормит американское общество в последнее время: то Капитолий штурмуют, то отвоевывают обратно, то экстремально протестуют против оказания помощи Израилю, то на границе мексиканцев отстреливают, будто это не живые люди, а герои песни в жанре наркокорридос.
И их можно понять — основания, на которых возведены Соединенные Штаты Америки, вроде бы и хороши, правильны, однако отцы-основатели уже явно не отвечают моральным требованиям, им самими заложенным. Может, тогда и в требованиях этих морально-политических что-то не так?
Книга Брайана Стила «Томас Джефферсон и американское национальное самосознание» предлагает припасть к самым истокам, из которых рождалась особая политическая культура, до сих пор гласящая: у вас ровно столько прав, сколько вы готовы взять. Если надо — силой. Обязательное чтение для всех, кто хочет понять, почему «американский образ жизни» и сопутствующая душность — это никакой не социал-дарвинизм, помноженный на культ личного благосостояния, а перманентная борьба с чертями реакции, наводняющими омуты «по обе стороны Атлантики», чтобы остановить перманентную борьбу за расширение личных и общественных свобод (иногда — путем их ограничения).
По нашу сторону Атлантики нам про это так толком ничего и не объяснили за все холодные войны — прошедшие и длящиеся.
«Черты характера Джефферсона долгое время ставили в тупик исследователей его образа, сложившегося в народном воображении. Парадокс Джефферсона, отмечает Фрэнсис Д. Коглиано, заключается в том, что чем больше мы узнаем о Джефферсоне, изучая многочисленные материалы, которые он так тщательно собирал именно потому, что хотел, чтобы будущие поколения помнили его как „апостола свободы“, тем меньше он соответствует тому образу, который сам создал и надеялся сохранить. Но наследие Джефферсона не полностью основывается на его собственном характере или превратностях его карьеры. На самом деле наследие Джефферсона — это именно то, что позволило подвергнуть критике его собственные взгляды».
Иоанн Таулер. Проповеди: В 2 кн. М.: Ладомир; ВРС, 2024. Изд. подгот. М. Реутин
Настоящее издание завершает растянувшийся на полтора десятка лет проект, в рамках которого были изданы основные произведения германской мистики первой половины XVI века, начиная со знаменитого Майстера Экхарта и заканчивая его менее известным последователем Иоанном Таулером. Осуществить все это удалось благодаря труду и энтузиазму Михаила Реутина, а также издательству «Ладомир», выпускающему наравне с «Наукой» серию «Литературные памятники».
Именно как литературный памятник и будут в основном читать эти проповеди те, кто решится осилить увесистый двухтомник в ледериновом переплете: конечно, они значимы и как глава в истории европейской религиозно-философской мысли (немецкие мистики развивали особую версию неоплатонизма и были чем-то вроде переходного звена от католицизма к реформации), но большинство скорее должны заинтересовать возвышенный стиль, духовный жар и яркая образность этих текстов. Искать в них завершенную систему нет смысла — проповеди сочинялись как комментарии к определенным библейским стихам, однако весь ход рассуждений Таулера безусловно базировался на глубоко продуманной, а главное — пропущенной через собственный опыт концепции, поскольку мистика такого рода неизбежно предполагает неотделимость идей от непосредственной духовной жизни. Именно это соединение абстрактного с практическим — и в то же время с художественно-эстетическим — неизменно подкупает.
«Милые чада, обратите все ваше усердие и ваше делание внутрь, в основание, и не оставайтесь при своих чувственных упражнениях, ступайте в сокровенного человека и оттуда творите все ваши дела, идет ли речь о высоких, горних вещах или возвышенных, достойных страстях Господа нашего Иисуса Христа.
Особенно следует вам во всяком благоговении окунуться в пять священных знаков любви.
Свою желательную силу несите и погребайте в достойной ране священной левой ноги.
А свою гневливую силу — в ране правой ноги.
Свое своеволие поместите в рану левой руки.
Затем придите со всем многообразием ваших чувственных сил; погрузите свой разум в рану священной правой руки, дабы Своей божественной силой Он вел и направлял вашего внутреннего человека. Потом силой любви поспешите в отверстое и любящее сердце Бога, да объединит Он вас там с Собою и до основания отведет вашу любовь и ваше стремление от всего, что не является чисто и существенно Им; да втянет вас в полной мере в Себя со всеми вашими силами, изнутри и извне, Своими святыми и достойными ранами, Своим горьким и великим страданием».
Лев Оборин. Книга отзывов и предисловий. М.: Новое литературное обозрение, 2024. Содержание
«Эта книга сначала и должна была называться „Горький Воздух“. Три обстоятельства меня остановили. Во-первых, шутка сразу не считывается, а без этого название получается неприятно манерным», — пишет наш многолетний автор, коллега, товарищ и друг Лев Оборин в предисловии к своей «Книге отзывов и предисловий».
И все-таки расшифруем на всякий случай. «Горький» — это, как вы наверняка знаете, сайт о книгах и чтении. «Воздух» — журнал о поэзии, который по неизвестным нам причинам стал красной тряпкой для грамотеющих пушкиноведов задолго до того, как это стало мейнстримом. Собственно, из текстов, выходивших в двух этих изданиях, преимущественно состоит сборник статей Льва Оборина.
По случаю его выхода должны раскрыть небольшую корпоративную тайну.
Когда нам присылают на рецензию сборник стихов, мы сначала напоминаем: «„Горький“ про стихи не пишет». Потом удаляем сообщение и пишем новое: «Спасибо, передадим Оборину — может, возьмет в обзор поэтических новинок».
Тому есть две причины. Во-первых, «Горький» и правда мало пишет про актуальную поэзию, потому что для этого не просто так существуют куда более компетентные в этом вопросе ресурсы. Во-вторых, мы уверены: нет более вдумчивого, проницательного и при этом в хорошем смысле слова человечного, чуткого читателя новейшей поэзии, чем Лев Оборин. Если ему какие-то слова, записанные в столбик, кажутся важными — мы ему верим; если он что-то отбрасывает куда подальше — мы не сомневаемся, что там этому творчеству и место.
«Во-вторых, как раз когда я обдумывал вопрос, мой взгляд зацепился за книжную полку, где стояла книга „The Bitter Air of Exile“ — составленная Саймоном Карлинским и Альфредом Аппелем антология русской литературы в эмиграции; зачем же, рассудил я, повторяться. А в-третьих, несмотря на трагизм очень многих стихотворений и книг, несмотря на сгущавшееся в последние годы предощущение катастрофы в русской поэзии, ее воздух не был горьким. Он был волнующим, дышать им было счастьем».
Дитрих Бонхёффер. Спустя десять лет. М.: Cheapcherrylibrary, 2024. Перевод с немецкого А. Б. Григорьева. Фрагмент
Дитрих Бонхёффер не дожил до конца Третьего рейха месяц: его повесили 9 апреля 1945 года в концлагере Флоссенбюрг. Если верить сокамерникам, 39-летний протестантский пастор сказал перед смертью, что «это — конец, который есть начало жизни». Теолог, тайно боровшийся с режимом с конца 1930-х, исповедовал довольно радикальное для своего времени «безрелигиозное христианство», утверждая, что мир и человек достигли «совершеннолетия» и переросли потребность в божественном покровительстве. «Спустя десять лет» — это текст, адресованный Бонхёффером друзьям из нацистских застенков. В нем мученик размышляет о том, что случилось с немецким обществом за декаду гитлеровского режима. По существу перед нами безжалостная заметка о том, как в условиях тоталитаризма меняется сознание, смещаются духовные ценности и переиначивается смысл межчеловеческих отношений. Написанное 80 лет назад обращено прямо к российскому читателю в 2024 году: таково свойство подлинно духовного текста — быть всегда обращенным к сегодняшнему дню и ортогональным потоку времени.
«Грандиозный маскарад зла смешал все этические понятия. То, что зло является под видом света, благодеяния, исторической необходимости, социальной справедливости, вконец запутывает тех, кто исходит из унаследованного комплекса этических понятий; для христианина же, опирающегося на Библию, это подтверждает бесконечное коварство зла».