Тед Косматка. Мерцающие: Роман / Ted Kosmatka. The Flicker Men, 2015. Пер. с англ. Галины Соловьевой. — М.: АСТ, 2017
В квантовой механике существует понятие «двойная щель Фейнмана». Если на пальцах, без схем и графиков, то эксперимент с щелью Фейнмана нужен, чтобы показать — поведение фотонов напрямую зависит от присутствия наблюдателя. Та же история, что и с котом Шредингера: пока не снимешь крышку с коробки, кот ни жив ни мертв; пока не включишь датчики наблюдения, фотон остается волной, не схлопывается в частицу. Но если у Шредингера все сводилось к чистой игре ума (великий теоретик не мучил бедных котиков), то эксперимент с двойной щелью Фейнмана можно воспроизвести на практике. С этого и начинает главный герой «Мерцающих» Эрик Аргус, гениальный физик, страдающий алкоголизмом и приступами депрессии (и то, и другое — наследственное). Но Эрик делает следующий логический шаг и пытается разобраться, что именно вытекает из этого эксперимента. А вытекает многое: и нарушение причинно-следственных связей, и возможность предсказывать будущее, и доказательство существования у человека души, и точный, документально подтвержденный ответ на вечный философский вопрос о свободе воли... Увы, довести логическую цепочку до конца Аргусу не удается: неким могущественным силам очень не нравятся ученые, которые суют свой длинный нос куда не следует и устраивают игры с квантовой основой Вселенной. И эти силы готовы на любые меры, от подкупа до массового убийства, чтобы остановить исследования.
Писатель и ученый-генетик Тед Косматка — достойный наследник традиции англо-американской фантастики «золотого века», восходящей к Артуру Кларку, Роберту Хайнлайну, а прежде всего, конечно, к Айзеку Азимову. Недаром читатели журнала «Isaac Asimov's SF Magazine» трижды выдвигали его повести на премию «Asimov's Readers' Awards». Роман «Мерцающие» — самая что ни на есть хадркорная научная фантастика: не столько индивидуальное художественное высказывание, сколько остроумный интеллектуальный тест. Берем известный научный факт, крутим его так и этак и смотрим, какие неочевидные выводы можно сделать. Квантовая физика, сотканная из парадоксов чуть менее, чем полностью, подходит для таких опытов как нельзя лучше.
К сожалению, ближе к финалу автор дает грандиозного петуха: на последних страницах Косматка скатывается в глубокий и темный конспирологический колодец — без тамплиеров, зато с дэнбрауновскими хранителями знаний, сверхъестественными пришельцами с другого плана бытия и неизбежным маятником Фуко. Кстати, гениальный физик Аргус не знает, как эта штука называется и по какому принципу работает, — автору приходится ему разъяснять. Жаль: могла бы получиться любопытная вариация на тему «За миллиард лет до конца света» — облегченная, конечно, но по-своему внушительная. Для этого автору не хватило то ли терпения, то ли времени, то ли просто литературного таланта.
Хаос на пороге: Рассказы / Составители Джон Джозеф Адамс, Хью Хауи. The End Is Nigh, 2014. Ed. by John Joseph Adams, Hugh C. Howey. Пер. с англ. П. Кодряного, Я. Красовской и др. — М.: АСТ, 2017
В мире тематических антологий редактор-составитель — бог, царь и воинский начальник, что бы там ни думали о себе некоторые писатели. Его работа — особая форма искусства: умелый составитель может слепить из проходных рассказов конфетку, просто выстроив их в определенной последовательности и снабдив вступлением. Джон Джозеф Адамс — один из самых авторитетных представителей этой профессии в англо-американской фантастике. Этот сборник он составил совместно с Хью Хауи, автором бестселлера-однодневки «Бункер», но почерк профессионала виден без всякой графологической экспертизы.
Строго говоря, в «Хаосе на пороге» Адамс и Хьюи беспардонно эксплуатируют эсхатологическую паранойю, которая после 11 сентября 2001 года среди любителей фантастики только нарастает. Но в креативности и определенном изяществе составителям не откажешь: вторичность темы они полностью компенсируют оригинальностью трактовки. «Постапокалиптическая фантастика повествует о сгоревшем мире, — пишет во вступлении Адамс. — Апокалиптическая — о горящем. „Хаос на пороге” — про зажженную спичку». Все рассказы, собранные под этой обложкой, посвящены миру на грани, миру за мгновение до гибели. Авторы сборника не балуют читателей разнообразием сценариев Конца света. Падение кометы («Наш нескладный мир разлетится на осколки» Джейми Форда), террористическая атака безумного хакера («Перезагрузка» Тобиаса Бакелла), зомби-апокалипсис («Агент неизвестен» Дэвида Веллингтона), великая засуха («В кадре — Апокалипсис» Паоло Бачигалупи), война между виртуальными личностями в Сети («Богов не сковать цепями» Кена Лю) — все эти сюжетные ходы достаточно банальны. Но обстоятельства, при которых наступит крах современной цивилизации, не особенно волнуют писателей: в рассказе «Бальзам и рана» Робин Вассерман, например, причина апокалипсиса вообще остается за рамками повествования. Участников антологии «Хаос на пороге» больше интересуют решения и поступки людей, застывших на краю бездны — даже если падать предстоит на протяжении десятилетий, как в новелле Нэнси Кресс «Скоро, скоро проскачут четыре всадника» о новом поколении Homo Sapiens, полностью лишенном гена агрессивности. Эта книга не столько о случайных жертвах катастрофы, сколько о ее виновниках — и о людях, которые все предвидели, стояли рядом, но не сумели остановить апокалипсис.
«Хаос на пороге» — многообещающее начало: в условный «Триптих апокалипсиса» входит еще две антологии Джона Джозефа Адамса и Хью Хауи: апокалиптическая «The End Is Now» и постапокалиптическая «The End Has Come». Любопытно будет проследить за эволюцией идеи — если, конечно, у наших издателей дойдут руки до этих книг.
Кристофер Прист. Архипелаг Грез: Повести, рассказы / Christopher Priest. The Dream Archipelago, 1999. Пер. с англ. Марии Казанской, Марины Клеветенко, Марии Павловой. — М.: Э, 2017
Британец Кристофер Прист — писатель, незамысловатый как Кафка, бесхитростный как Борхес, простодушный как Сартр. Автор из поколения британских анфан-терриблей, бескомпромиссный нарушитель конвенций и табу, соратник и единомышленник Майкла Муркока, Брайна Олдисса, Джеймса Грэма Балларда, одна из крупнейших фигур в «новой волне» англо-американской фантастики. Всемирной известностью Прист обязан фильму Кристофера Нолана «Престиж», снятому по одноименному роману, но еще в шестидесятых-семидесятых компания молодых задир, собравшаяся вокруг Муркока, с шутками и прибаутками начала крушить стену, которая разделяла «фантастическое гетто» и «высокую литературу», и добилась, надо сказать, завидных результатов. Редкий современный список главных британских писателей второй половины XX века не включает хотя бы одно из этих имен.
Главной любовью Приста был и остается цикл «Архипелаг Грез»: именно в мир Архипелага автор то и дело возвращается на протяжении без малого сорока лет. Но начинать чтение цикла стоит не с романов «Островитяне» и «Лотерея», не с тех книг, которые все еще ждут перевода на русский, а именно с этого сборника повестей и рассказов. В книгу вошли ранние новеллы Приста, написанные в конце 1970-х, когда расплывчатые очертания Архипелага только начали подниматься над горизонтом. Две тысячи населенных островов и бессчетное множество безлюдных атоллов, скал и отмелей, раскиданных по мелкому теплому морю, живут своей странной, потаенной жизнью. Древние, неизвестно кем возведенные башни нагоняют свинцовую тоску, отвратительные ядовитые насекомые безжалостно мстят чужакам за вторжение в их ареал обитания, последние представители вымирающего племени разыгрывают эротические мистерии перед вуайеристами-учеными. На двух материках, Северном и Южном, кипит бесконечная «война без особых причин», ее отголоски доносятся до островитян — но глухо, запоздало, искаженно. Это только общие контуры, схематически заданные границы. Прист еще не определился с главным вектором атаки на читателя, он прощупывает почву, изучает подходы, проводит пристрелку. Но это уже вполне зрелая проза: каждый из рассказов основан на сложной метафоре, а мотив экзистенциального одиночества и покинутости звучит на их страницах вполне отчетливо. В принципе эту иллюзорную прозрачность можно принять за простоту, но не стоит спешить с выводами: зеркала лгут, совы не то, чем кажутся, а подзорная труба Кристофера Приста так и норовит превратиться то в дудочку гамельнского крысолова, то в калейдоскоп, а то и в бутылку Клейна.