Алексей Слаповский. Неизвестность. Роман века, 1917–2017
М.: Редакция Елены Шубиной, 2017
Писатели массово бросились подводить итоги постреволюционного столетия — таков один из главных трендов русской литературы в этом году. Алексей Слаповский решил подойти к поставленной задаче, используя новомодный датафикшн, то есть рассказать вымышленную историю с помощью псевдодокументальных материалов. Правда, датафикшн получился весьма условным: повествование быстро скатывается в чисто художественное, хоть и разножанровое.
«Неизвестность» — роман о нескольких поколениях семьи Смирновых. Каждую эпоху фиксирует свой «документ». Сначала перед нами дневник полуграмотного крестьянина, который воюет в Гражданскую, строит социализм, становится жертвой репрессий. Потом — дневник его сына, фаната Павки Корчагина, честного парня, который хотел служить танкистом, но стал сотрудником НКВД. Дальше пятнадцатилетняя праправнучка первого из Смирновых берет интервью у его дочери, то есть своей бабушки. Та мечтала стать летчицей, но вынуждена была работать мастером на заводе. В запись интервью вклинивается ссора девочкиных родителей, внучка знакомит бабушку со своим великовозрастным бойфрендом Тагиром; зачем это все для действия — вопрос открытый. Еще одна часть — приговор по уголовному делу внука, пацифиста и художника, уклонившегося от призыва и попавшегося на подделке произведений искусства. Плюс рассказы правнука, неудавшегося писателя, работающего в рекламе. Много рассказов, которые вполне могли бы быть отдельным циклом. И, наконец, письма праправнука, раскрывающие одну из семейных тайн, но уже совсем не имеющие отношения к истории. Чтобы не запутаться в богатой генеалогии Смирновых, автор заботливо чертит для читателя генеалогическое древо: если следить за стрелочками, можно выяснить подробности, обеспечивающие сюжету некоторую «мыльность». Но, разумеется, написано все это не ради наблюдения за тем, кто кого породил.
В предисловии Слаповский пишет, что брался за книгу, желая разобраться в непроясненной и без конца переписываемой истории страны; понять, что происходило в эти сто лет на самом деле и как получилось, что сегодня «движемся мы в одном и безусловно верном направлении, но при этом каждый укажет в свою сторону». Как хорошо знают читатели современной русской литературы или хотя бы читатели аннотаций, это благородное желание романистов давно стало их же проклятием. Потому что — да простят меня за жестокий спойлер — результаты авторского наблюдения за духами прошлого можно легко сформулировать так: «человек предполагает, а Бог располагает». Или так: «история не знает сослагательного наклонения». Или, положим, так: «знал бы прикуп — жил бы в Сочи». Словом, жизнь непредсказуема и хаотична, никогда не знаешь, что будет завтра, и вот мы снова здесь.
Сергей Авилов. В.Н.Л. (Вера. Надежда. Любовь)
СПб: Геликон Плюс, 2017
Дебютный роман петербуржца Авилова — одна из серых лошадок нынешнего лонг-листа «Большой книги», и рассказывать о нем нужно быстро, пока шорт-лист не вынес дебютанта за скобки. «В.Н.Л.» — типичная питерская проза, если вы еще помните, что это такое. Не мир шизоидных разговоров Фигль-Мигль, не трагикомическая чертовщина Сергея Носова, а натуральная жизнь юного таланта, приехавшего покорять Северную Пальмиру в ватнике и с гитарой. То есть жизнь в коммуналке — зато с лепниной, бедная — зато культурная, очень пьяная — зато искренняя.
Главный герой романа — Сергей Степнов, творческий человек без определенного рода занятий, приехавший откуда-то из-под Краснодара в свои middle twenties. Он только что похоронил близкого друга, как-то невнятно расстался с девушкой и понял, что ничего из себя не представляет. А это верный путь в Петербург — город, где рефлексирующие юноши и девушки со всей России мечтают найти свою неповторимую индивидуальность. У Степнова есть немного денег, сто страниц рассказов, гитара, южная привязанность к помидорам на подоконнике и капелька немецкой крови, которая помогает ему поддерживать порядок в жизни. Правда, к последнему Питер и молодость не очень благоволят.
«В.Н.Л.», написанный динамично и ладно, хоть и не без огрех, — хорошее чтение для любителей терапевтической литературы узнавания. Такую читаешь, чтобы воскликнуть: «Черт возьми, не только со мной происходит эта фигня!» А она за все лишние подробности и внутренние монологи награждает читателя надеждой на его собственную лучшую жизнь. Первая потеря друга, первое желание измениться, первое путешествие в неизвестность, первое признание таланта, первое чувство, к которому наконец-то подходит слово «любовь» без оговорок, первые разочарования в себе и других, первое ощущение безысходности. Первые, уже не по-мальчишески наивные, а настоящие вера и надежда. Круги и ступеньки, по которым проходит любой молодой человек, составляют всего лишь три месяца романного времени, и, пожалуй, они легко уместились бы на меньшем количестве бумаги. Впрочем, избыточность можно простить автору за то самое убедительное узнавание, вплоть до вкуса табака и плохого алкоголя, которые читатель нет-нет да уловит во рту благодаря дотошной авторской фиксации каждого бычка и глотка. А прустовский финал — где герой наконец-то берется за перо — обещает, что, удачно описав свой среднестатистический жизненный опыт, Авилов еще найдет для нас хорошую питерскую историю.
Мария Галина. Не оглядываясь
М.: АСТ, 2017
Авторов, которые мастерски управляются и с построением сюжета, и со стилем, и с многоуровневым интертекстом, и почти с любым жанром, у нас, скажем осторожно, совсем мало. Мария Галина умеет все. Наверное, чтобы автор не зазнавался, издатели специально делают для ее книг пугающе фэнтезийные обложки и запихивают их в серии со страшными названиями вроде «Звезды русского магического реализма».
«Не оглядываясь» — сборник рассказов Галиной и идеальный тизер для тех, кто не верит ни одному слову из предыдущего абзаца. Книга состоит из трех частей: «О людях», «Не совсем о людях» и «Странные истории». Вторая и третья в большей степени фантастические, хотя в очевидной на первый взгляд жанровой упаковке писательница всегда готовит читателю какой-нибудь подвох. Здесь есть лавкрафтианская повесть, разгульный мэшап из сказок Шарля Перро, эльфы и тролли по-украински и даже немного космолетного быта с гуманистическим пафосом. В очень широко — от Гоголя до самых до окраин — взятой области фантастики Галина привычно щедра на детали, голоса, мелочи, которые делают даже самую безумную историю по-бытовому реалистичной. Как только реплики персонажей начинают пугать патетикой, ситуация немедленно оборачивается шутовским розыгрышем, а сюжет несет в неожиданную, но оправданную сторону.
Самая ценная и замечательная часть — первая, в ней три рассказа. Вроде бы магическим реализмом принято называть у нас именно это: реализм с допущениями. Такого рода рассказы у Галиной обычно о героях неустроенных, с какой-то нескладно получившейся жизнью. В их жизни всегда есть место волшебству, но никто не обещает, что это что-то хорошее или хотя бы в самом деле магическое. Умение смотреть на мир так, будто чудеса в нем то ли происходят, то ли нет, но в любом случае все не то, чем кажется — главное свойство, которое выводит Галину из области жанра. И если эльфы вас все еще отпугивают, обязательно прочтите хотя бы «Сажальный камень», «Привет, старик!» и «Красивые молодые люди».