Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Каролин Уден-Бастид, Филипп Стейнер. Расчет и мораль. Издержки рабства и цена освобождения (XVIII- XIX века). М.: Издательство Института Гайдара; СПб.: Центр экономической культуры, 2024. Перевод с французского Ольги Волчек под научной редакцией Сергея Фокина Содержание. Фрагмент
Французские исследователи Каролин Уден-Бастид и Филипп Стейнер — авторитетные специалисты по истории рабства. Их книга 2015 года посвящена напряжению между этикой и экономикой, которая питала общественную дискуссию об использовании труда черных невольников с конца XVIII века вплоть до отмены рабовладения и работорговли во Франции в 1848 году.
В 1771 году французский экономист-физиократ Дюпон де Немур высказал необычную для своего времени мысль о том, что рабский труд экономически нецелесообразен (эти поворотные для истории тексты включены в приложение к книге). Необычность заключалась в том, что до этого рабство критиковали в основном с отсылками на естественное право. С этого самого момента аболиционисты стремились доказать, что рабство не только морально предосудительно, но и неприбыльно. В свою очередь плантаторы и их сторонники также напирали на экономический резон и старались доказать, что свободные рабочие обойдутся колониям слишком дорого.
Авторы скрупулезно перебирают доводы обеих сторон в их многолетней динамике, растаскивая дискуссию по статистическим косточкам и аргументативным винтикам. Получилось высокоспециализированное, но захватывающее исследование по истории конфликтующих понятий, из которого можно сделать ободряющий вывод, дескать, морально гнилые начинания вполне реально переломить, но с тем неутешительным уточнением, что для того нужны глубоко эшелонированные резоны экономического характера.
«В 1790 году Дюбук де Марантий поочередно сравнивает раба с крестьянином Европы, который переносит все тяготы души и тела, с солдатом, который, подвергаясь тяжелейшему труду и дисциплине, очень часто заканчивает свое мучительное существование нищенством на обочине мира, наконец, с моряком, который сталкивается с опасностями моря и болезнями, присущими его профессии, и кончает свои дни в ужасной больнице. Положение раба, по его словам, бесконечно счастливее, чем положение этих трех категорий людей: об этом свидетельствует тот факт, что негр считает себя выше матросов и солдат, которых он к тому же не считает белыми».
Доминик Ливен. В тени богов. Империя в мировой истории. М.: Corpus, 2024. Перевод с английского Евгении Фоменко. Содержание
Увесистый том британского историка можно адресовать всем любителям подумать о Римской империи — чтобы разнообразить репертуар тем для рефлексии. Доминик Ливен рассматривает империи в персоналистской, если можно так выразиться, перспективе, перекапывая изнурительно широкий исторический и географический контекст — от фараонов до Габсбургов, не минуя персидских шахов и китайских властителей. Сравнительная перспектива позволяет глубоко вникнуть в особенности наследственных монархий в разных культурных контекстах.
Особое внимание автор уделяет «сущности» имперских правителей, которую он видит в сакральном статусе. Эту сущность он разбирает, в частности, на примере религиозных реформ, будь то то христианизация императора Константина или самообожествления Аменхотепа III. Религиозный аспект власти, его роль в управлении и легитимации заботит Ливена особенно.
Минусы, как водится, служат продолжением плюсов: из-за амбициозного размаха многие главы — что характерно, о Римской империи прежде всего — производят обрывочное, а то и поверхностное впечатление, что не идет на пользу в целом респектабельному труду.
В процессе чтения невольно ловишь себя на мысли, что предмет книги и в правду заслуживает самого пристального размышления — в конце концов, человечество до сих пор не придумало лучшего способа решать колоссальные масштабные задачи и объединять рассеянные враждующие массы, хотя в задачи Ливена прославление империй и присущих им способов управления как будто бы не входит.
«В 1479 году Мехмед II узаконил и без того распространенную к тому времени практику, в соответствии с которой, восходя на трон, новый султан убивал всех своих братьев. Закон гласил: „И кто из моих сыновей получит султанат, тот во имя всеобщего блага вправе умертвить своих братьев. Это поддержано большинством улемов. Пусть отныне действуют в соответствии с этим“. Хотя этот закон не был обязательным к исполнению всеми будущими султанами, на практике новые правители не преступали его до начала XVII века. Принимая власть, Селим I убил обоих своих братьев и семерых племянников. Он также почти наверняка убил своего отца Баязида II, что в глазах турок было более серьезным преступлением и, несомненно, „единственным явным и достоверным случаем узурпации власти в истории династии“».
Зосим Комит. История Новых времен. М.: Издательство «Дмитрий Сечин», 2024. Пер., ст. и прим. Н. Болгова. Содержание. Фрагмент
Не вполне понятно, почему полный перевод этой книги появился только сейчас и вышел в непрофильном издательстве: работа ранневизантийского историка Зосима Комита, о котором почти ничего не известно, по-настоящему уникальна, поскольку в ней с проязыческой точки зрения описывается процесс распада Западной Римской империи и становления Восточной. Еще удивительнее то, что это сочинение вообще дошло до нас, пускай и с небольшими потерями, поскольку мнения в ней отстаивались совсем на тот момент (V век н. э.) непопулярные. «Последний эллин» Зосим, как и было завещано предками, видел корень всех зол в отказе от почитания богов и несоблюдении ритуальной чистоты, поносил императора Константина и осмыслял катастрофический ход истории в традиционных мифологических категориях вроде Судьбы и т. п. Собственно «новые времена» из названия книги — это то, что началось в результате христианизации империи, хотя лучше бы, по мнению автора, никогда не начиналось. Оговоримся на всякий случай, что издание в большей степени ориентировано на специалистов, чем на любителей, поскольку повествование на 95 % состоит из перечисления имен и событий, которые ни вам, ни нам, увы, ничего не скажут.
«[Пророки] растолковали, что боги рассердились из-за необычного огня, уничтожившего деревья, поэтому Валезий надлежащим образом обратился к милости богов с помощью жертвоприношений. С того времени они с женой пребывали в ужасе от того, что их дети должны умереть. Сам Валезий распростерся перед Вестой и дал обет предложить богине двух совершеннолетних людей взамен своих детей, усыновив их. Когда Валезий возвратился к месту удара молнии, ему послышался голос, приказавший взять детей из Тарента и там дать им выпить воды из Тибра, подогрев ее на алтаре Плутона и Персефоны. Услышав это, Валезий впал в отчаяние, которое со временем росло все больше и больше, так как Тарент был расположен на юге Италии, там, где не было тибрской воды. Выздоровление детей тем самым делалось затруднительным. Отчаяние Валезия усугублялось еще и тем, что, как он услышал, вода должна была быть подогрета на алтаре подземных богов».
Катя Гущина. Горький, который хотел летать. М.: Ад Маргинем Пресс ABCdesign, 2024
Мы давно не учимся в школе, но все еще помним звук зубовного скрежета, стоявший на весь класс, когда разнообразные дети силились понять пьесу «На дне», ее вклад в европейский театр, великое дело Октября и так далее. Нынешнему поколению всевозможных школьников комикс Кати Гущиной хоть немного, да облегчит существование.
Если предыдущая книга Гущиной, посвященная Льву Толстому, грешила некоторым легкомыслием и малой информативностью, то с «Горьким, который хотел летать» все ровно наоборот. Здесь на иконически-меметичные изображения писателя, в честь которого когда-то назывался родной город художницы, нанизаны общие сведения о Горьком и действительно важные — от социально-политической среды, в которой прошло его становление, до содержания «Несвоевременных мыслей».
В результате получился выпуклый портрет человека, который волей истории из выдающегося писателя, к огорчению Гущиной (и нашему тоже), превратился в памятник «писателю Горькому», что-то там написавшему для школьной программы. Гущина в буквальном смысле слова на картинках объясняет, как власть формирует культы личностей и почему не стоит верить всему написанному в учебнике литературы. В этом архиважное педагогическое значение «Горького, который хотел летать».
«Однажды Алексей пришел к писателю Владимиру Короленко. Ему нужен был толчок, чтобы тоже начать писать.
Короленко не любил царя. Поэтому он чистил снег в Нижнем Новгороде, на будущей улице Короленко, под строгим надзором.
Пешков поначалу принял его за дворника.
<...>
И Короленко, как настоящий учитель, не просто дал ему толчок.
Он дал ему пинок!
Так Горький оказался в Самаре».
Константин Бурмистров. В поисках Зефиреи. Заметки о каббале и «тайных науках» в русской культуре первой трети XX века. М.: Новое литературное обозрение, 2024. Содержание
Интересные книги пошли в этом году в и без того интересной серии «НЛО» под названием Studia religiosa. Сперва в ней вышла книга Павла Носачева «Отреченное знание» про духовную маргинальность новейшего времени, затем его же «Очарование тайны» про эзотеризм и масскульт, а теперь и вот эта книга Константина Бурмистрова с деликатно редуцированной пентаграммой на обложке.
Герои этой монографии Андрей Белый, Максимилиан Волошин, Георгий Шторм и Борис Поплавский — витязи Серебряного века, мистический бэкграунд которых вроде бы тысячи раз исследовался и переисследовался, ибо лежит даже не на поверхности, но на поверхности поверхности. Бурмистров, однако, обнаруживает не самый очевидный ключ от этой бездны — каббалу.
Монография эта неизбежно оборачивается пропастью догадок, домыслов, гипотез и допущений, которые невозможно пока ни подтвердить, ни опровергнуть — уж таков материал, избранный автором для изучения. Но где домыслы, там и смыслы, а где сокрытое, там и ясное.
«Еще не опубликованные рукописи Поплавского содержат многочисленные оккультно-каббалистические записи, схемы и рисунки, в основном рассеянные по его тетрадям-дневникам с названиями — „Логика“, „Христология“, „Общая“ и т. д. (судя по нумерации, их было свыше пятидесяти). Для более или менее полного анализа этих текстов необходимо (хочется пошутить — немногое): обнаружить их (они хранятся в разных архивах и собраниях, местонахождение некоторых из них сегодня неизвестно), расшифровать, сопоставить с другими рукописными материалами (также разбросанными по разным архивам и частным коллекциям) и проинтерпретировать в контексте учений тех эзотерических школ, с которыми Поплавский был знаком».