5 книг о том, что такое жизнь еврейского народа в рассеянии
Если мы заговорим об отличительных чертах истории еврейского народа, то слово «диаспора» окажется одним из главных. В переводе с греческого «диаспора» означает «рассеяние». Речь не только о двухтысячелетней истории после разрушения второго храма в 70 году I века н. э., но это и о том, что ей предшествовало.
После разрушения первого храма большая часть сынов Израиля была угнана в Вавилон и другие земли. Авраам и Иаков скитались до прихода в страну Израиля. Можно сказать, что странствия — важная составляющая не только еврейской истории, но менталитета и культуры. Наглядное подтверждение этому содержится в Талмуде: «Господь совершил милость народу Израиля, рассеяв его по всему миру». Эта цитата продолжается совершенно еврейским нарративом: «Когда их преследуют в одном месте, они спасаются в другом». Здесь мы видим идею о том, что, находясь во враждебном окружении, важно пребывать в разных местах, — иначе есть риск быть уничтоженным.
Первая и главная книга о еврейских странствиях — это Талмуд. Если Пятикнижие, так называемая еврейская Библия, во многом идентична с христианским Ветхим Заветом, то Талмуд аналогов, схожих текстов не имеет. Если говорить с религиозной точки зрения Ветхий завет — боговдохновенная, божественная книга, записанная Моисеем. Талмуд — это корпус книг людей, которые занимались выведением закона в диаспоре.
Один из двух Талмудов называется Вавилонский, то есть это Талмуд изгнания. В Талмуде как таковом содержится огромное количество сентенций вроде той, которую я процитировал, огромное количество законоположений о том, как следует себя вести человеку не дома, в диаспоре, как ему нужно относиться к законам — причем не божьим, а человеческим, не еврейским законам. Существует знаменитое правило: закон государственный — это религиозный закон, соответственно, везде нужно быть законопослушным. Это хребет диаспорического отношения к жизни, который русские могли бы перевести как «в чужой монастырь со своим уставом не ходят».
Талмуд — это основа ментальности даже светских евреев в эпоху Просвещения, в XIX, XX и XXI веках. Талмудическая логика, логика штудий Талмуда прослеживается во многих сферах знания — например, в литературоведении, формировавшемся в начале XX века.
Эта книга — родоначальник еврейских травелогов. Она увидела свет в XVI веке, это одно из первых печатных изданий на иврите. Ее автор Вениамин Тудельский — самый знаменитый еврейский путешественник, символ путешественника для еврейского народа. Важно, что история еврейских странствий делится на принудительные изгнания и добровольные странствия. Случай Тудельского в основном представляет собой второй тип путешествий, и именно это делает его книгу такой важной.
Уроженец испанской Туделы объездил в XII веке огромную часть еврейской диаспоры. Сначала он отправился через Египет в Иерусалим, посетил Дамаск, Багдад, Аравию, даже Византию. Дорожные впечатления он изложил в своих записках. Также Вениамин включил туда рассказы мореходов, которых он распрашивал о путешествиях в Китай и не только. Собственно, «Книга странствий» — важнейший источник по истории еврейских диаспор в раннем Средневековье.
Важно сказать, что Вениамин Тудельский не был путешественником ради путешествий, как, например, и Васко да Гама. Он был купцом, и его путешествия тесно связаны с коммерческим интересом. Он искал недорогие драгоценные камни, чтобы перепродавать их дороже в Испании. В целом, еврейский купец-путешественник, пускающийся в опасные морские переходы, — очень распространенный образ его эпохи. Столетиями множество еврейских купцов перемещались по всему миру, и их мобильность была несопоставимо выше, чем у испанских или английских торговцев. Если английский путешественник — это единичная фигура, то еврейский путешественник был тождественен образу еврея в принципе, подобно тому, как затем в антисемитском мифе «процентщик» стало означать «еврей».
Когда мы говорим о странствиях, скитаниях, диаспоре, невозможно обойтись без мемуаров — даже не записок путешественника, которые порой вводят в заблуждение, а описания жизни людей. Недавно на русском языке вышла книга нашего выдающегося современника Андре Асимана, наиболее известного романом «Назови меня своим именем».
Асиман родился и вырос в Александрии, в Египте, в семье, где разговаривали на разных языках. Часть его родственников — это сефардские евреи, говорящие на ладино, часть — говорят на арабском, часть — на французском, а ему самому было суждено стать американским англоязычным писателем. Когда Асиману было 15 лет, в стране начался подъем антиизраильских и антисемитских настроений, в результате которых он был вынужден с семьей перебраться в Париж.
В книге «Из Египта» писатель замечательно рассказывает даже не столько о своей мультикультуральности, сколько о чувстве инаковости, которое является причиной многогранности его таланта. Эта очень нежная книга, она пронизана любовью к Александрии его детства. Вместе с тем это взгляд изгнанника, который вынужден покинуть родную страну. Историю, которую рассказывает Асиман, можно считать архетипической иллюстрацией для диаспоры в целом.
Тот же Асиман пишет, что кухня — это маркер. Когда мы говорим о еврейской культуре, то нужно понимать, что очень часто мы считаем еврейскими вещи, адаптированные из других культур и стран — тех, где странствовали евреи. Например, палестинские арабы регулярно подают в суды на издателей, которые смеют называть хумус израильской пищей, потому что хумус — это арабская еда. Это происходит потому, что арабы соответствующий факт помнят, и, если бы такой же памятью обладали украинцы, белорусы и поляки, они бы могли подать в суд на всю книгу «Ароматы еврейской кухни». Любой известный рецепт еврейской кухни вроде форшмака или фаршированной рыбы — это рецепт, приобретенный в диаспоре. Например, рыбу фаршировали в Польше, форшмак делали в Украине и так далее.
Адаптации еврейской гастрономии являются архетипом процессов, которые происходят в других сферах культуры — например, в музыке. Еврейская музыка — это, конечно, адаптированная балканская музыка. Или традиционная одежда: сегодня ортодоксальные евреи на улицах Нью-Йорка или Иерусалима больше всего похожи на русских купцов XVII века (если это выходцы из России), или на польских шляхтичей той же эпохи. Это объясняется тем, что в силу консервативности у религиозных евреев эта одежда сохранилась, в некотором смысле она является слепком эпохи.
Именно поэтому я советую относиться к кулинарным книгам всерьез — не всяким, а лучшим из них, где разбирается история и культурные смыслы блюд.
Последней книгой я хочу посоветовать детектив. Он не только про странствия людей, но и про перемещения священных предметов.
Самым священным артефактом в еврейской традиции являются свитки Торы. У них трудная история. Сто лет назад библейские критики предполагали, что некоторые части Пятикнижия записаны только в IV–V веках н. э., во времена Талмуда. Эту идею отбросили лишь благодаря обнаружению Кумранских рукописей. Если бы не это открытие, мы бы не знали о существовании фрагментов Торы I века н. э.
Не менее важны артефакты более позднего периода, VIII–X веков, — так называемые Масоретские списки Торы. По существу это не свитки, а книги — самый древний рукописный текст Торы с диакритическими знаками, пометками, как ее надо читать, то есть со следами текстологического анализа. Из свитков древнейшими признаны два: один находится в петербургской Публичной библиотеке; второй, на 10 лет старше, хранился в сирийском городе Алеппо до середины 1940-х.
После основания государства Израиль в Алеппо случился погром, и свиток долгое время считался утраченным, сгоревшим, какие-то его отрывки были якобы обожжены. Позже выяснилось, что это следы не огня, а грибка. Затем отрывки свитка начали обнаруживаться по всему миру.
Американский журналист Матти Фридман, который живет в Израиле c того времени, когда возглавлял иерусалимское отделение Associated Press, написал об этой истории книгу «Кодекс Алеппо». Государство Израиль подало на него в суд, но проиграло. В книге Фридман доказывает, что свиток не исчез, а был незаконно вывезен из страны самими израильтянами. Но это полбеды, а беда заключается в том, что в дороге его разворовали. Одна часть оказалась в израильской библиотеке, прочие — в других странах. Фридман вскрывает целый заговор различных сил, в котором замешаны государственные деятели, торговцы древностями.
Вместе с историей новейших странствий свитка писатель рассказывает о том, где и как он возник. Кодекс был создан в X веке в Палестине, затем оказался в Египте, откуда был выкуплен и переместился в Сирию. Люди, в чьих руках свиток находился, были вынуждены бежать; постепенно эта рукопись превратилась в самое драгоценное, что есть у еврейской общины в мире. История странствия свитка в данном случае — это история странствий еврейского народа.