5 книг о том, чем занимается рунология
Прозвучит парадоксально, учитывая, что я сам типичный энтузиаст-любитель, но: если вы хотите разобраться в рунологии, вам стоит игнорировать нас, энтузиастов и любителей. За столетия изучения рун вокруг темы сложился лабиринт кривых зеркал, созданный сотнями полуфантастических книг, которые бесконечно ссылаются друг на друга.
Часть авторов подобных сочинений не чужды академической работы. К примеру, популярный рунолог Стивен Флауэрс действительно институционализированный профессор, ученик великого лингвиста Эдгара Поломе, написавший добросовестную диссертацию. Однако эзотерическим сочинениям Флауэрса, посвященным арманическому оккультизму и практикам Ордена Сета, вряд ли стоит слепо доверять. То же самое можно сказать и о российском рунологе Леониде Кораблеве. Знание исландского языка помогло ему найти множество интересных фольклорных сведений, однако особенности мышления (в целом характерные для любителей Толкина) мешают воспринимать его книги всерьез — читать интересно, но найти стоящие вещи сложно.
Лучше всего ситуацию в популярной русскоязычной рунологии характеризует тот печальный факт, что самая здравая из доступных книг — это перевод «Рунического искусства» Эдмунда Вебера, фолк-исследователя в Третьем рейхе. Научный авторитет Вебера стремится к нулю; Бернард Меес упоминает его как комичного фрика, который прославился тем, что читал латинскую надпись как руническую. Примечательно, что ни на какие языки, кроме русского, Вебера не переводили, но, как ни печально, конкурентов в области рунологии в России у него нет.
Именно поэтому всех, кто интересуется темой рун, я призываю читать на английском и начинать с азов — т. е. с учебников. Сразу предупрежу, что книги, посвященные анализу магического использования рун, в нашу подборку не вошли.
Книга историка Раймонда Пейджа — идеальное ведро воды для охлаждения романтиков, разгоряченных оккультными теориями. Это внятный академический учебник с подробным лингвистическим анализом отдельных надписей, фотографиями и даже серьезным заходом в нумизматику.
Пейдж — один из лидеров скептической рунологии, возникшей как реакция на романтические теории немецких исследователей первой половины XX века. Автор не отрицает, что в исландских сагах и эддических песнях XII века говорится о рунической магии, но Пейдж полагает, что магическое употребление не имеет отношения ни к рунам времен Великого переселения народов, ни к англосаксонским рунам до XI века.
Продвинутым пользователям также советую сборник Runes and Runic Inscriptions: Collected Essays on Anglo-Saxon and Viking Runes того же автора.
Автора книги, немецкого еврея, при рождении звали Рудольфом Эрхенбергом. Английское имя он взял в 22 года, во время Второй мировой, накануне которой его семья бежала из Германии. При первой возможности британский лейтенант Эллиотт вернулся на родину, был тяжело ранен и чудом выжил.
Несмотря на такие биографические перипетии в своих исследованиях Ральф Эллиотт явно продолжал традиции довоенной немецкой рунологии, хотя и критиковал их. Однако, как и нацистские фантазеры, Эллиотт считал, что руны произошли от петроглифов и ссылался на палочки с символами из медных шахт в Кельхальпе как на инструмент для гадания, описанного еще Тацитом. Радиографический анализ показал, что палочки относятся как минимум к XII веку до н. э. и сейчас их за руны считают только чудаки вроде Гезы фон Неменьи, который уверен, что руны возникли в каменном веке, а греческий и этрусский алфавиты cформировались под их влиянием.
В отличие от большинства реликтов покойной нацистской дисциплины Sinnbildforschung, этот сборник Эллиотта до сих пор не утратил актуальности. Здесь также можно найти работы по руническим загадкам в англосаксонской поэзии и важную лично для меня статья Runes, Yews, and Magic. Из нее следует, что существует прямая связь между ирландским гаданием на огаме и фризскими магическими палочками — через ритуальные практики англосаксов. Способы передачи можно оспорить, но аргументы за единую кельто-германскую традицию Эллиотт приводит убедительные.
Труд про датскую руническую традицию, где рассматриваются все рунические находки на территории Дании. Мольтке дотошнейшим образом систематизирует данные, выстраивает подробную картину перехода от старших рун к младшим, реконструируя многочисленные промежуточные вариации.
Минус, как водится, продолжение плюса: замкнутый на национальной традиции патриот убежден, что руническая письменность возникла на территории Дании, причем в секулярной среде германских торговцев, якобы контактировавших с Римом. В доказательство Мольтке приводит лишь спекуляции о многообразии римских находок на территории Дании и совершает не слишком убедительные попытки оживить образ скандинавских купцов, создающих собственный алфавит из земли и палок вместо того, чтобы использовать готовую латиницу.
Из предпосылки Мольтке следуют два спорных вывода. Первый: респектабельная североиталийская гипотеза о происхождении рун недостаточно обоснованно отвергается. Второй: отстаивая сугубо «светское» применение рун, исследователь готов игнорировать факты. Если гипотетически магическую формулу можно принять за личное имя, то Мольтке обязательно это сделает. Так, он пытался истолковать надпись из Рибе как письмо к скандинаву по имени Один (объявив его первым сохранившимся датским личным посланием). Лишь указание на факт, что имя Один ни разу не зафиксировано в качестве персонального, заставило его признать очевидное. Контекст для понимания: то самое «личное послание» к простому скандинавскому парню Одину было вырезано на фрагменте человеческого черепа с отверстием для удобства ношения.
Книга дополняет учебник Пейджа, раскрывая важнейший аспект англосаксонской рунической традиции зрелого Средневековья — манускриптные руны.
Поздняя манускриптная традиция обычно игнорируется исследователями как вторичная и искусственная по сравнению с эпиграфической. Деролез настаивает, что манускрипты достойны большего внимания хотя бы потому, что имена рун мы знаем именно оттуда. Исследователь подробнейше описывает манускрипты, содержащие футорк и рунические алфавиты, рассматривая исторический контекст их возникновения и употребления. Дескриптивная работа проведена на невероятно высоком уровне, и очень жаль, что ничего подобного не проделано со скандинавскими материалами.
Подробнее об этой книге я писал здесь.
Этот текст до сих пор не издан в качестве полноценной книги и существует лишь в электронном виде. Перед нами докторская диссертация, и лучшее из попадавшихся мне исследований по именам рун. Речь не о гипотетических протогерманских реконструкциях, а о материале, на основе которого реконструкции произведены. В итоге получилось нечто вроде энциклопедии первоисточников, проанализированных буквально под микроскопом. От некоторых относительно популярных материалов Сильва отказалась как от недостаточно надежных: например, от имен букв готского алфавита, которые зафиксированы слишком поздно.