Charles Seife. Hawking Hawking: The Selling of a Scientific Celebrity. New York: Basic Books, 2021. Contents
«Физик польщен»
В конце 1980-х был учрежден очередной фан-клуб Стивена Хокинга и изготовлена партия футболок с портретом физика — мерч шел нарасхват. Журнал People тех лет приводит слова школьника из Чикаго: «Одни мои друзья смотрят на футболку и спрашивают: „Из какой группы этот Хокинг?” А другие говорят, что у них есть его последний альбом».
Стивен Хокинг действительно был вполне себе рок-звездой, при жизни став достоянием массовой культуры. Его цифровой «голос» звучит на альбоме Pink Floyd «The Division Bell», его анимированный прототип появляется в «Симпсонах» («Ваше представление о Вселенной в форме пончика меня интригует, Гомер. Возможно, мне придется его украсть»). Хокинг рекламирует оптику и модемы компании Intel, делает прогнозы о будущем британской футбольной сборной («Как говорят у нас, ученых: англичанин и лопатой не сможет попасть по коровьему заду»), отправляется в тур (пусть и виртуальный) с группой U2.
В 2000-е артист Кен Лоуренс под псевдонимом MC Hawking исполнял хип-хоп от лица физика:
«Я замечаю на улице шестерых ублюдков из Массачусетского технологического института,
Достаю АК, снимаю с предохранителя ненавязчивым движением, поправляя одежду как будто,
Пора продемонстрировать второй закон Ньютона, снабдив конкретным примером свои рассказы.
Ускорение пули прямо пропорционально действующей на нее силе и обратно пропорционально массе.
<...>
Ствол зафиксирован на коленях, держу АК в руке,
Я медленно раскачиваюсь, как змея на песке.
Дожидаюсь момента, когда они узнают меня в лицо,
И выпускаю обойму в такт битов и басов».
Помощник Хокинга отправил автору треков письмо, в котором сообщалось, что «физик польщен».
Все это, конечно, не совсем про науку, но от внимания прессы и медийной популярности Хокинг никогда не стремился избавиться. Кто знает, что было здесь определяющим — тщеславие или масса возможностей, которые давал ему звездный статус. После трахеостомии, которую Хокингу сделали в 1985 году, он окончательно утратил возможность говорить и двигаться и нуждался в круглосуточном уходе и, соответственно, в деньгах, чтобы оплатить медицинские и бытовые манипуляции со своим телом (когда-то он управлял своим цифровым «альтер эго» слабым движением руки, потом — лишь подрагиванием правой щекой).
Его болезнь — боковой амиотрофический склероз — все время прогрессировала. При этом Хокинг прожил 76 лет, хотя врачи после первой серьезной госпитализации физика прогнозировали, что ему осталось два-три года.
Болезнь распускает автократию
Это случилось вскоре после двадцать первого дня рождения Хокинга в 1963 году. Незадолго до происшествия на новогодней вечеринке он познакомился со своей будущей женой Джейн Уайлд.
Несколькими месяцами ранее имели место тревожные звоночки: Стивен начал замечать за собой странную неуклюжесть, ему почему-то стало непросто справляться со шнурками, потом он свалился с винтовой лестницы и несколько часов не мог вспомнить, кто он и как его зовут. Потом, катаясь на коньках, упал и долго не мог встать.
Когда ребенок рождается, он постепенно учится управлять своим телом. Сначала он не может даже держать голову, но в течение нескольких месяцев с помощью взрослых справляется с этой задачей. Потом научается переворачиваться лежа, затем — сидеть. После учится ползать, пытается встать на ноги и удержать равновесие, делает первые шаги. Примерно через год он худо-бедно приручает свои мускулы с головы до ног. Теперь они ему подчиняются. Он их хозяин.
Амиотрофический склероз распускает эту автократию. По неизвестным причинам нервные клетки, передающие электрохимические сигналы от мозга к позвоночнику и от позвоночника к мышцам, перестают работать. Ноги, руки, пальцы, гортань постепенно отключаются от центрального управления — перестают подчиняться приказам мозга. Мышцы ждут, когда им поручат какую-то работу, но этого не происходит — и они атрофируются.
Автограф Стивена Хокинга: в 1973 году он еще мог держать ручку и расписался вместе с другими учеными на экземпляре «Археологии индустриальной революции». Это был прощальный подарок коллеге, который уходил из Института астрономии Кембриджа. В 2018 году книгу выставили на торги с начальной ценой 28 000 долларов. Источник: Nate D. Sanders Auctions
«К концу жизни болезнь забрала почти весь мышечный контроль Хокинга, он не мог даже пошевелить пальцами <...> Воспроизведите развитие его болезни в обратном порядке во времени — это удивительно похоже на то, как малыш получает контроль над своим телом <...>», — пишет Чарльз Сейфе.
Его книга о Хокинге композиционно выстроена как некая обратная перемотка — не от рождения до тризны, а в обратном порядке. Тут можно еще вспомнить, что Хокинг на определенном этапе своей научной работы уделял внимание так называемому мнимому времени — это такой трюк, в реальности не представимый, но для математики не составляющий принципиальной проблемы (ведь в расчетах используют мнимую единицу).
Конечно, так делать нельзя, но если перенести представление о мнимом времени из сферы вычислений в повседневность, то получаем готовую метафору — время, текущее в обратном направлении.
Сила нейминга
Но вклад Стивена Хокинга в науку не в этом. Он занимался термодинамикой черных дыр, открыл, что они испаряются, поставил мировое научное сообщество, уверенное, что у «черной дыры нет волос», в неудобное положение.
Когда Хокинг начал заниматься черными дырами, не было не только ни единого подтверждения их существования, но и самого понятия «черная дыра» (хотя к тому времени уже говорили о белых карликах, красных гигантах и нейтронных звездах). Черными дырами назвал то, что ранее именовалось «полностью разрушенными объектами», американский физик Джон Уилер на конференции в Нью-Йорке в 1967 году.
«Это был гениальный ход: благодаря этому черные дыры вошли в „мифологию” научной фантастики <...>. Название стимулировало научные исследования <...> Нельзя недооценивать важность хорошего имени в науке», — цитирует Стивена Хокинга Чарльз Сейфе.
Хокинг осознавал не только силу нейминга, но и то, как важно появиться в нужное время в нужном месте.
Когда-то молодой Стивен Хокинг увлекался работой Фреда Хойла, «самого известного астрофизика Британии, если не всего мира». Чарльз Сейфе пишет, что Хокинг, скорее всего, впервые узнал о Хойле из его выступлений на BBC Radio в конце 1940-х — начале 1950-х.
«Хойл был главным популяризатором астрономии и космологии, <...> обладал огромным талантом упаковывать идеи так, чтобы сделать их понятными для неподготовленного слушателя. <...> Хойл наслаждался всеобщим вниманием. <...> Хокинга тянуло к Хойлу. Он, вероятно, не знал, что космология тогда была застойной областью, в которой не было реального прогресса с 1930-х годов. Он также не подозревал, что вовсе не был готов к использованию математических методов, <...> применяемых в дифференциальной геометрии <...> Когда Хокинг прибыл в Кембридж, Хойл отказал ему. Хокинга направили к относительно молодому преподавателю Деннису Сиаме. Это было большим разочарованием».
В 1964 году Хокинг жил и учился в Кембридже, соседствуя с молодым постдоком, индийцем Джайянтом Нарликаром, который учился у Хойла. Вместе они пытались создать новое математическое описание гравитации. Хокинг, естественно, интересовался работой коллеги, и тот показал ему предварительные расчеты, которые он и Хойл собрались представить на рецензирование.
«Хокинг поигрался с уравнениями самостоятельно и обнаружил изъян. Он понял, что вычисления не сработают, поскольку некоторые ключевые значения „расходились” и уходили в бесконечность, делая весь расчет бессмысленным. Но вместе того, чтобы рассказать Нарликару об этом, Хокинг дождался собрания Королевского общества в Лондоне, на котором Хойл планировал впервые представить свои идеи научному сообществу».
Там присутствовало около сотни ученых, и когда Хойл закончил доклад, то дежурно уточнил, есть ли вопросы. Хокинг медленно поднялся, балансируя на трости. И сообщил Хойлу и почтенной публике о своих выводах, сделанных после предварительной скрупулезной работы с уравнениями. А поскольку это была абсолютная премьера, у собравшихся сложилось впечатление, что никому не известный аспирант с тростью и плохой дикцией произвел сложнейшие вычисления в уме по ходу лекции, нашел в них блох и предъявил все до единой именитому ученому, который не в состоянии был их заметить, месяцами разглядывая свои же уравнения вместе с коллегой из Индии.
«Математика — занятие для молодых»
Летом 1964 года Хойл и Нарликар опубликовали свою теорию в Proceedings of the Royal Society A — одном из главных печатных изданий Лондонского Королевского общества (аналог Академии наук). А поскольку Хокинг уже громко заявил о себе в качестве оппонента «самого известного астрофизика Британии, если не всего мира», его «ответный удар», доказывающий, что расчеты Хойла — Нарликара зашли в тупик, почти гарантировал публикацию в том же журнале. Что и произошло. В октябре 1964 года Хокинг отправил свою первую статью в престижнейший журнал, летом следующего года ее опубликовали. Опровержение теории Хойла — Нарликара также станет первой главой докторской диссертации Хокинга.
Забегая вперед, скажем, что уже к концу 1966-го — «в нежном возрасте двадцати четырех лет» — у Хокинга было девять публикаций, причем одна в Nature. Даже его отец Фрэнк Хокинг впервые опубликовался в Nature после тридцати пяти, вскоре после рождения Стивена.
А ведь и Фрэнк Хокинг был звездой. Он прославился тем, что лечил филяриоз (или слоновость) — болезнь, вызываемую паразитами. Фрэнк и его коллеги изучали нитевидных червей филярий и добились большого прогресса в понимании того, как с ними бороться. Слоновость была эндемична для Индии и Бразилии в 1950-е, а в Китае в то время филяриозом страдали около 30 млн граждан. Фрэнк Хокинг тестировал препарат, благодаря которому болезнь была официально ликвидирована в Китае к 1994 году.
«„Математика в большей степени, чем любое искусство или наука, — занятие для молодых людей”, — писал <...> Г. Х. Харди в 1940 году. — Галуа умер в 21 год, Абель — в 27, Рамануджан — в 33, Риман — в сорок. <...> Я не знаю ни одного серьезного математического прогресса, инициированного мужчиной старше пятидесяти. <...> Поль Дирак совершил один из важнейших прорывов в науке XX века в 1928 году (ему было всего 26) — объединил некоторые теоретические основы специальной теории относительности с правилами квантовой механики и вывел уравнение, потрясшее весь мир теоретической физики. <...> В 1933 году в возрасте тридцати одного года Дирак получил Нобелевскую премию. И на этом его вклад в науку закончился. В 1937 году, вскоре после женитьбы, он представил в Nature небольшую статью по космологии. После ее прочтения Нильса Бора, одного из отца-основателя квантовой теории, передернуло: „Посмотрите, что происходит с людьми, когда они женятся”».
Стивену Хокингу на момент его первого триумфа было двадцать два. Напомним, годом ранее ему поставили «тот самый диагноз».
«Ну, вы же еще не умерли. Готовы работать?» — спросил у Хокинга его тогдашний научный патрон Деннис Сиама.
Хокинг ответил утвердительно.
Холодильники и табуретки
«У меня рак легких, прогноз не слишком благоприятный. Но сейчас я жив, спасибо современной медицине» <...> Он показывает на фотографию на стене: на ней Хокинг парит в воздухе и улыбается <...> «Когда я отчаиваюсь, я говорю себе: этот жучара смог прожить пятьдесят лет! Я же прошу только двадцать пять», — реплика из личной беседы Чарльза Сейфе с Рэем Лафламмом, одним из учеников и опекунов Хокинга.
Речь об очень известном снимке. Кажется, это единственная фотография ученого в XXI веке, на которой он не находится в инвалидном кресле. Хокинг пребывал в состоянии невесомости 25 секунд — специально переоборудованный Boeing-727 американской компании Zero Gravity поднялся на десятикилометровую высоту и совершил ряд нырков по параболической траектории. Это было в 2007 году.
Jim Campbell, Aero-News Network / NASA
Космологические изыскания Хокинга были теоретическими, хотя Чарльз Сейфе и пишет, что было время, когда Хокинг «заигрывал с тем, чтобы стать экспериментатором». В 1970-м он подал заявку на грант на создание детекторов гравитационных волн, вдохновившись изысканиями Джозефа Вебера, чьи попытки засечь гравитационные волны предсказуемо не подтвердились (еще бы, для этого нужна несоизмеримо более совершенная техника).
«Хокинг провел большую часть своей профессиональной жизни в качестве теоретика без каких-либо экспериментальных проверок своих теорий. Это было нормой для космологии <...> более полувека».
При всей непроясненности, черные дыры — чрезвычайно простые космические объекты. Настолько простые, что это приводит к колоссальным сложностям их изучения. Относительно черной дыры долгое время имел место консенсус: у дыры есть только три характеристики — заряд, масса и угловой момент вращения. Несмотря на то что черные дыры могут быть образованы в результате коллапса массы, грубо говоря, разных материалов, нет принципиальных способов отличить одну дыру от другой.
Для наглядности перенесемся в какой-нибудь невозможный мир, где все космические объекты по какой-то чудесной причине состоят из двух видов материалов: холодильников и табуреток.
Когда из легиона холодильников и легиона табуреток образуются, например, две звезды, то в принципе (уж не знаем, с помощью каких высоких технологий и высокоинтеллектуальных сверхспособностей), наверное, можно проследить историю каждого атома, входящего в состав каждого холодильника и в состав каждой табуретки. Если образовались две черные дыры — нельзя. Нельзя отличить черную дыру, образованную вследствие коллапса массы роя холодильников от той, что образована из табуреток. За горизонтом событий безвозвратно теряется всякая информация.
Однако Хокинг утверждал, что черные дыры медленно, но верно испаряются. В пространстве вокруг черной дыры постоянно рождаются и уничтожаются виртуальные частицы — в том числе вблизи горизонта событий. В обычных условиях пары виртуальных частиц очень быстро аннигилируют, но присутствие горизонта событий меняет их поведение. Если одна частица из виртуальной пары пересечет горизонт событий, она уже не сможет вернуться и аннигилировать со своим партнером. Вторая частица, оставшаяся вне черной дыры, станет реальной — улетит от черной дыры и унесет с собой часть энергии. При этом энергия черной дыры уменьшится на энергию частицы, ставшей реальной. Вместе с энергией черной дыры уменьшится и ее масса, так что черная дыра начнет излучать частицы. Значит, температура черной дыры ненулевая (чрезвычайно маленькая, но не нулевая).
С этого момента и начинается термодинамика черных дыр, кажущаяся парадоксальной и по форме, и по содержанию. Из-за горизонта событий черная дыра не может прийти в тепловое равновесие с другими физическими средами, что идет вразрез с аксиомами термодинамики. То есть в рамках классической физики существование горизонта событий вступает в противоречие с термодинамикой. Из-за этой своеобразной обратной связи (излучения частиц) черная дыра вступает в тепловое взаимодействие с окружающей средой и, получается, может обмениваться с ней как энергией, так и материей.
Это и есть так называемый информационный парадокс Хокинга, значительно подрывающий предсказательную силу физической науки. Хокинг предполагал, что черные дыры окружены «мягкими волосами» — фотонами с почти нулевой энергией (меметичную фразу о том, что у «черной дыры нет волос» впервые произнес Яаков Бекенштейн, тогда еще аспирант Принстонского университета, а популяризировал ее уже упоминавшийся гений нейминга Джон Уилер).
Добавив «мягкие волосы» в уравнения, описывающие поведение черных дыр, Хокинг и его коллеги предположили, что эти фотоны могут быть переносчиками информации, на которых — ну просто чрезвычайно грубо говоря — могут быть «записаны» данные о некоторых свойствах частиц, съеденных черной дырой. Этот своеобразный экран (представим себе излучение фотонов как голографическую пластину) из «мягких волос» будет обновлять свое содержимое каждый раз, когда черная дыра испускает очередную порцию излучения Хокинга. Но даже если удастся найти способ взаимодействия с этими фотонами, извлечь информацию из них будет крайне сложно. Это примерно то же самое, что делать выводы о том, что сгорело в костре, исследуя дым и пламя.
Взбесившийся ксерокс Кембриджа
Пионер термодинамики черных дыр — израильский физик-теоретик Яаков Бекенштейн. Также одними из первых этой темой занялись советские физики: Яков Зельдович, Лев Питаевский, Владимир Попов, Алексей Старобинский.
Их идеи развил Стивен Хокинг, который встречался и обсуждал их с Зельдовичем и Старобинским в Москве в 1973 году.
Как пишет Чарльз Сейфе, связь Хокинга с советской Россией осуществлялась через астрофизика Кипа Торна, который познакомился с советским ученым Игорем Новиковым на конференции по общей теории относительности в Лондоне в 1965 году.
«Они подружились — и Торн вошел в мир русской физики. Торн приехал в Москву на несколько недель в 1969 году, потом в 1971-м гостил у соратника Игоря Новикова — Якова Зельдовича. А в 1973 году Торн привез с собой Хокинга. С тех пор каждые несколько лет Хокинг приезжал в Москву».
Стивен Хокинг как-то читал лекцию в МГУ, критикуя работу советского физика Андрея Линде. В качестве переводчика выступил сам Линде, который в присутствии научного сообщества подробно рассказывал, чем плоха его теория инфляции.
Первый визит Хокинга в Москву, 1973 г. Фото: Владимир Сурдин / pereplet.ru
После официальной части Линде и Хокинг продолжили обсуждение в кулуарах, переместившись в его гостиничный номер («все стояли на ушах — известный британский ученый исчез неизвестно куда в центре Москвы»). От науки перешли к разговорам о личном и к показу семейных фотографий — короче говоря, Хокинг и Линде подружились. Летом 1982 года Хокинг пригласил Линде в Кембридж на конференцию. К тому времени его статья о «новой инфляции» в виде неофициального препринта уже получила определенное хождение в научных кругах, а одним из ее рецензентов был Стивен Хокинг. В 1982 году статью Линде опубликовали в Physics Letters B (что интересно — в некорректной редакции, что было известно и автору, и издателям, и рецензенту; Стивен Хокинг писал: «Я рекомендую опубликовать статью в изначальном виде, поскольку ради исправлений Андрею Линде потребуется еще несколько месяцев на прохождение всех этапов советского цензурирования»).
Позже группа советских ученых (среди них — Старобинский и Линде) присутствовала на британской конференции. По воспоминаниям американского физика-теоретика Джона Прискилла, «там был еще некто в черном костюме, представившийся ученым, но он не выступал и в научных дискуссиях не участвовал — вероятно, парень из КГБ».
Что касается наших физиков, то Прискиллу запомнились два момента: все свободное время наши соотечественники либо были прикованы к телевизору (тогда шел чемпионат мира по футболу), либо как сумасшедшие ксерокопировали различные научные работы в огромном количестве — в СССР, чтобы сделать ксерокс, требовалось разрешение.
Участники конференции в Кембридже летом 1982 г. Кроме Хокинга и Старобинского, стоящего прямо за ним, из советских ученых присутствуют академик Марков (слева от Старобинского) и профессор Александр Долгов — левее и на ряд выше Маркова). Источник
Семейная жизнь Хокинга
Стивен Хокинг дважды женился и дважды развелся. Как подчеркивает Чарльз Сейфе, в 1960-е Джейн Уайлд «выходила замуж за молодого человека, который не должен был дожить до конца десятилетия».
Их брак официально распался в мае 1995-го (фактически это произошло раньше, но по британским законам, если развод требует только один из супругов, нужно ждать пять лет).
У Стивена Хокинга трое детей: Роберт Хокинг (инженер-программист), Люси Хокинг (журналистка, писательница, популяризатор науки) и Тимоти Хокинг (работает в корпорации LEGO). Относительно последнего существуют версия, что его настоящий отец — органист Джонатан Хеллиер Джонс, дававший уроки фортепиано семилетней Люси Хокинг. Жена Джонса умерла от рака всего за полтора года до того, как он начал учить музыке дочь Хокинга.
В сентябре 1969 года, когда Джейн была беременна вторым ребенком, старший сын Роберт чуть не погиб — он добрался до набора лекарств Джейн, которые стояли на холодильнике. Среди них были некие «стимуляторы», явно не подходящие для детского организма. У Роберта начались конвульсии, его отвезли в больницу, где он впал в кому.
«„Его состояние не было обнадеживающим. Все, что можно было сделать, — поддерживать существующее положение и следить, чтобы оно не ухудшалось, — писала Джейн в своих мемуарах. — Придя в себя, я испытала очередной шок, вспомнив, что оставила Стивена, который не мог позаботиться о себе, одного в доме”. Ей пришлось сделать ужасный выбор: остаться рядом со своим ребенком, впавшем в кому, или бежать домой, чтобы убедиться, что со Стивеном все в порядке. Она побежала домой».
Все закончилось благополучно — Роберт вышел из комы. Однако, как пишет Сейфе, уже с десятилетнего возраста он оказался в очень необычной и трудной для ребенка его возраста ситуации: стал опекуном своего отца, поскольку состояние Стивена в очередной раз ухудшилось.
Джейн и Стивен Хокинг в Букингемском дворце, 1989. Источник
Вторая жена Стивена Хокинга — Элейн Мейсон, одна из его медсестер, работавшая в доме ученого с середины 1980-х. Элейн Мейсон попала к Хокингу через своего тогдашнего мужа, инженера Дэвида Мейсона, который адаптировал под Хокинга программу «Эквалайзер», позволяющую выбирать слова и команды на компьютере с помощью кликера (программу разработал инженер из Кремниевой долины Вальтер Волтоц для своей свекрови Люсиль, которая страдала той же болезнью, что и Хокинг). Мейсон сделал портативную систему, крепящуюся к ручке коляски, — «Эквалайзер» установили на компьютере Хокинга Apple II с синтезатором речи Speech Plus. Так появился знаменитый цифровой «голос» Хокинга.
Стивен Хокинг и Элейн Мейсон развелись после 11 лет брака. В этой истории больше вопросов, чем ответов.
Он как Мэрилин Монро
Как и полагается всякой звезде, вокруг персоны Хокинга время от времени возникали скандалы. Таблоиды, например, называли его завсегдатаем секс-клубов и обращались за комментариями по этому поводу к пресс-секретарю Кембриджского университета.
Хокинга обвиняли в бесконечных самоповторах и в том, что его книги якобы писал не он (в работе Сейфе много подробностей и про издательские ляпы с перепутанными иллюстрациями, и про то, как стостраничная рукопись Хокинга превратилась в «Краткую историю времени»).
Или упрекали его в том, что ученый, «очень может быть, на годы отстает в своих космологических познаниях» — он ведь описывает возраст Вселенной в диапазоне 10–15 млрд лет, хотя уже в конце 1990-х — начале 2000-х эту цифру скорректировали до ~ 13,8 млрд.
В книге Чарльза Сейфе представлен очень разный Хокинг. Например, физик не скрывал пренебрежительного отношения к научным изысканиям своей первой жены (она изучала поэзию средневековой мусульманской Испании, выкраивая время для написания диссертации в плотном графике домашних обязанностей — над своей докторской она работала более десяти лет). Вот Хокинг разговаривает с научным руководителем Джейн Аланом Дейермондом — и тут же, в присутствии супруги, выдает тираду о бесполезности изучения средневековой литературы. После чего предлагает Джейн «не принимать это на свой счет».
А вот история уже из Кембриджа — про Эндрю Фарли, которого его научный руководитель Питер Д’Эт считал «одним из лучших аспирантов их тех, что у него когда-либо были». Фарли хотел исследовать определенные квантово-механические эффекты после коллапса черных дыр — они, как предполагал Эндрю, могли указывать на то, что информация не теряется за горизонтом событий (а как же информационный парадокс?). Довольно скоро после того, как Хокинг изучил работы Фарли, стало ясно, что он очень недоволен ими. Как утверждает Питер Д’Эт, после этого на академическом пути Фарли стали возникать все новые и новые бюрократические препоны, часть из которых стала для Кембриджа прецедентными.
«Хокинг пошел в атаку и в конце концов порекомендовал университету исключить Фарли. Хотя Хокингу отказали и позволили Фарли продолжить обучение, на этом дело не закончилось. Д’Эт говорит, что Стивен продолжил свои попытки <...> Хотя Фарли и защитил докторскую диссертацию, это была пиррова победа. Ему так и не удалось получить постдокторантуру, а это означало, что любые надежды на академическую карьеру рухнули. В настоящее время Фарли работает специалистом по комплаенсу в финансовой фирме».
Подобного рода интересных историй в книге Чарльза Сейфе предостаточно. Вот еще две — из тех, что делают Хокинга-человека очень непохожим на его медийную маску.
Уже упомянутый в этом тексте Рэй Лафламм как-то сопровождал Хокинга в одной из поездок. Возникла необходимость посетить уборную, но мужское отделение оказалось закрытым, поэтому пришлось воспользоваться женским туалетом.
«Лафламм достает емкость для мочи и начинает готовить Хокинга к процедуре. И вот входят две женщины. Хокинг в инвалидном кресле, его ширинка расстегнута. Лафламм стоит, склонившись перед ним. И говорит вошедшим: „Если вы хотите занять мое место, то не стесняйтесь!” Стивен так широко заулыбался, что стало ясно — ему явно понравилась и моя шутка, и сложившаяся ситуация».
Другая история:
«Один из любопытных фактов о Хокинге: он необычайно любил — даже был предан — знаменитости, которая на первый взгляд казалась его полной противоположностью. Стивен Хокинг обожал Мэрилин Монро. Режиссер Эррол Моррис болтал с Хокингом во время съемок „Краткой истории времени”, когда всплыла эта тема. <...> „Я понял, почему у вас все эти фотографии Мэрилин Монро на стене. Как и вас, ее ценили за тело, а не за ум”. Хокинг бросил по-настоящему сумасшедший взгляд, выражавший что-то вроде: „Что, черт возьми, вы несете, мистер Моррис?“. А потом раздался щелчок его компьютера и на экране высветилось: „ДА”.
Из всех парадоксов Хокинга этот, возможно, был самым неразрешимым».