Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Андреа Лану, Келли Херолд, Ольга Бухина. Прощание с коммунизмом. Детская и подростковая литература в современной России (1991–2017). М.: Новое литературное обозрение, 2024. Перевод с английского Ольги Бухиной. Содержание. Фрагмент
Представьте ситуацию. Учительница русского языка и литературы велела картавому мальчику Сереже выучить стихотворение Агнии Барто «Буква Р». Придя домой, Сережа садится учить стишок, и с каждой строчкой пухлые щеки его становятся пунцовыми от стыда за свою особенность, а финал так и вовсе доводит до слез:
Теперь он любит букву «р»,
Кричит, катаясь с горки:
— Урра! Я смелый пионеррр!
Я буду жить в СССР,
Учиться на пятерррки!
Сережа не любит букву «р», но это полбеды. Дело в том, что Беловежские соглашения подписали десять лет назад, и Сережа понятия не имеет, где собрался жить его литературный доппельгангер. Он идет к отцу и спрашивает, что такое СССР. Отец отвечает что-то про Гайдара. «А, этого я знаю, мы его в школе проходим», — говорит Сережа, так ничего и не поняв в этой абсурдной ситуации, с которой решили разобраться авторы книги о новейшей русскоязычной литературе для детей «Прощание с коммунизмом» (Growing Out of Communism).
С одной стороны, это библиографический обзор жанров, направлений и отдельных произведений, доминирующих в читательских практиках юной аудитории постсоветской России — от интерактивных книжек для самых маленьких до янг-эдалта, рассчитанного в том числе и на взрослых. С другой стороны, это социальный слепок странной ситуации: до какого-то времени детей учили, что никакого коммунизма не будет, но при этом заставляли читать коммунистическую классику советской литературы; в другой момент начали клеймить фанатов условного «Гарри Поттера» за низкопоклонство перед Западом, но как только появилась собственная литература, по-настоящему интересная детям, — тут же схватились за цензурные рычаги. И тому подобное — парадокс на парадоксе.
«Несмотря на множество проблем, возникших в период перестройки, российские писатели и иллюстраторы за три десятилетия создали корпус произведений для детей и подростков XXI века. <...> Эти усилия демонстрировали глубокую приверженность к созданию нового типа произведений, которые бы не только отражали поколенческий разрыв, вызванный травматической социальной ситуацией, но и старались связать поколения между собой».
Стюарт Ричи. Наукообразная чушь. Разоблачение мошенничества, предвзятости, недобросовестности и хайпа в науке. М.: Corpus, 2023. Перевод с английского Алены Якименко. Содержание. Фрагмент
Психолог Стюарт Ричи констатирует упадок научной воспроизводимости: сплошь и рядом в приличных, казалось бы, научных журналах публикуют статьи с результатами экспериментов, которые никто не проверяет. Иногда эти самые результаты оказываются настолько поразительными, что на них обращают внимание, — и тогда часто вскрывается обман. Почему же так вышло, почему в самом сердце доброй западной рациональности — в процедуре рецензирования статей — поселился червь недобросовестности, задается вопросом Ричи, и сам на него отвечает: потому что наука — это социальный процесс.
В книге дано хорошее описание того, как должны верифицироваться научные тексты, как это происходит «на самом деле», а также щедро проиллюстрированы конкретными примерами причины искажений — мошенничество, недобросовестность, погоня за хайпом и предвзятость. Венчают всё рекомендации как «исцелить науку» и полезные приложения, в частности о гигиене чтения текстов.
Работа Ричи прекраснодушна целиком и полностью: чтобы наука перестала быть «социальным процессом», неминуемо подверженным так называемым ошибкам, ею нужно просто прекратить заниматься.
«Один из самых высокоцитируемых исследователей в мире, американский биофизик, был изгнан из редакционной коллегии биологического журнала, когда обнаружилось, что он регулярно принуждал авторов, чьи статьи редактировал, ссылаться на его собственные публикации (иногда на более чем пятьдесят за раз), что очевидным образом обеспечивало ему резкий скачок числа цитирований».
Александр Павлов, Александр Прохоров, Сергей Селеев. Рои и ульи. Российское промысловое пчеловодство. М.; Ульяновск: Common Place; Фонд социальных исследований «Хамовники», 2023. Содержание. Фрагмент
«Пчелы — это образ жизни. Какая‑то религия. В миру вот я — инженер-конструктор. А по жизни — пчеловод. Пчеловод — человек, который этим болеет», — сообщает один из героев этого отчета об этнографическом исследовании пчеловодства в России. Религия эта, как демонстрирует отчет, довольно удивительна: с одной стороны, она очень материальная, уютно-солнечная, а с другой, предполагает тесное физическое взаимодействие с иной формой жизни — роевой, клубящейся, чужой. Те, кто рассчитывает на быструю прибыль, в этом культе не задерживаются, он требует самоотдачи некорыстным идеалам. Неслучайно членство в нем чаще всего передается по наследству по мужской линии и активизируется как некий «зов» уже в зрелом возрасте.
Исследователи подробно типологизируют культистов, анализируют экономику служения и сопутствующих промыслов, разбирают предметы культа и его словарь (омшаник, червление, падь), организацию священного пространства (т.н. пасеки), отдельных эзотерических практик («сон на ульях») — в общем схватывают явление в его медово-жужжащей конкретности. Чтение максимально восстанавливающее.
В принципе, другие новые книги после этой не нужны. И читать больше тоже нет необходимости. Всем нам пора в апидомик.
«Обратной стороной этого процесса в 1970-е годы оказалось т. н. размытие русской породы пчелы, на которое поныне жалуются старые пчеловоды, остающиеся поклонниками классических районированных пород... Причиной размытия стал массовый завоз хозяйствами маток с юга. Например, сотрудники Сурского межколхозного пчелообъединения летали в Красную Поляну и привозили за раз по две тысячи маток кавказянки... Как следствие, колхозные пасеки, получая семьи из пчелообъединений, начали метизацию пчелы. При этом пчеловоды-частники понятия не имели о том, что такое купить матку или вывести ее самому: что прилетело, то и поймали.
Результатом метизации стало значительное повышение „злобности“ средней пчелы по сравнению с чистой русской или карпатской породами. Работать с такой пчелой можно только с дымарем и в спецодежде».
Владимир Яранцев. Всеволод Иванов. Жизнь неслучайного писателя. М.: Молодая гвардия, 2023. Содержание. Фрагмент
Объясняя пришельцу с Юггота, кто такой Всеволод Иванов, вы, скорее всего, первым делом скажете: «Один из „Серапионовых братьев“». А потом задумаетесь: можно ли сказать «один» про писателя столь разных талантов? Автор пышно-орнаментальной прозы и аккуратный соцреалист, создатель визионерской фантастики и брутальный бытописатель степной жизни, эсер и большевик, корреспондент-фронтовик и попутчик послереволюционной богемы — все эти и многие другие маски примерил Иванов в своей жизни, неизменно оставаясь писателем и человеком крайне самобытным.
Владимир Яранцев написал крепкую, даже образцовую биографию Иванова, в которой добился удивительного равновесия между, собственно, жизнью писателя, его творчеством и внешними событиями, свидетелем и участником которых он был — от революции и Гражданской войны до поворота страны к сталинизму, чисток литераторов и Великой Отечественной.
Не менее важно и то, что Яранцев, в отличие от многих ныне живущих биографов, адекватно оценивает масштабы личности и дарования писателя: где того Иванов заслуживает — критикует, где надо — иронизирует. В общем, создает выпуклый портрет человека и его эпохи, а не возводит на пьедестал, на поверку оказывающийся плинтусом.
«„А завтра тот, кто был так молод, / Так дружно славим и любим, / Штыком отточенным приколот, / Свой мозг оставит мостовым“.
Слава Богу, свой мозг Всеволод Иванов оставит при себе. Через год этот „мозг“ узнает вся советская Россия. Его ждет настоящий триумф, все будет, как в сказке, по мановению волшебной палочки по имени „Максим Горький“».
Ницше в жизни: воспоминания современников. М.: Культурная революция, 2024. Сост., пер. с нем., пред. и прим. И. Эбаноидзе. Содержание
Многотомная ницшеана «Культурной революции», начавшаяся двадцать лет назад и осчастливившая русскоязычного читателя не только полноценным собранием сочинений немецкого мыслителя, но и немалым количеством дополнительных документальных материалов, завершена или почти завершена: во всяком случае, это следует из предисловия главреда издательства Игоря Эбаноидзе, чьими трудами все это и было в основном произведено на свет, к только что вышедшему сборнику воспоминаний современников о Ницше. Книжка составлена хронологически — фрагменты мемуаров разных людей отобраны, переведены и сложены в своего рода мозаику все тем же Игорем Александровичем. Конечно, по-настоящему связного повествования в духе «Прошу, убей меня» при таком исходном материале получиться не могло, но и так хорошо, хотя степень осведомленности и литературной одаренности авторов существенно разнится (на удивление хорошо читаются фрагменты воспоминаний одиозной сестры мыслителя). В целом нельзя сказать, что вошедшие в книгу тексты помогают как-то по-новому взглянуть на ницшевскую философию, скорее они просто подсвечивают отдельные черты его личности и биографии, но главное — дают нам возможность подышать тем самым воздухом (чего стоит одна только история про то, как Ферстер-Ницше добиралась с братом до Италии по горам на санях в сопровождении собак для выкапывания людей из-под сугробов, причем их спутникам, ухнувшим в пропасть, в какой-то момент эти собаки непосредственно понадобились, но все благополучно обошлось), и воздух этот, скажем прямо, несмотря ни на что, по-прежнему не так уж и неприятен.
«Несколько дней, проведенных в Базеле, были из числа приятнейших, которые я могу вспомнить. Ницше, всегда тщательно одетый и щеголяющий белым цилиндром, часто забирал меня с собой на прогулку от моего отеля и ввел меня в круг своих друзей, принявших меня чрезвычайно сердечно. Тут был безвременно ушедший от нас профессор Брокгауз, тут был Ромундт, в то время приват-доцент в Базеле, тут была прежде всего Элизабет, сестра Ницше, которой я нанес визит, купив себе ради такого случая пару зеленых лайковых перчаток, что было отмечено ею благодушным подтруниванием».