В недавно переведенной на русский язык работе профессора Университета Аризоны фигурируют Славой Жижек и Джорджио Агамбен, Владимир Ленин и Владимир Набоков, Джеймс Джойс и Эрнест Хемингуэй, Ханна Арендт и Салман Рушди. А также многие другие известные персонажи, чьи судьбы, а порою и сама жизнь в определенное время зависели от паспорта — этого небольшого предмета с большой буквы «П», во все времена неизменно находящегося на стыке личного и политического. Рассказывает Дмитрий Борисов.

Патрик Биксби. Паспорт: культурная история от древности до наших дней. М.: Лайвбук, 2025. Перевод с английского Д. Ивановской. Содержание. Фрагмент

«Голая жизнь» говорящего тела

Осенью 1976 года фараон Рамсес II совершил пятичасовой перелет из Каира во Францию. Покинуть этот мир египетский правитель соизволил примерно за 3000 лет до спецрейса, но его телу благодарные потомки все никак не давали сгнить. Вот и на этот раз в парижском Музее человека ему предстояло пройти через специальные манипуляции, чтобы естественный процесс тления был поставлен на паузу.

Самое интересное в этой истории то, что фараон прибыл в Париж со свежим — недавно выданным — египетским паспортом. Как того и требовали французские законы: любой въезжающий в страну, живой или мертвый, должен иметь этот документ. Можно найти прессу тех лет, сообщающую о путешествии фараона на воздушной сияющей колеснице. А вот активно гуляющий по сети скан якобы паспорта мумии — многократно подтвержденный фейк. Хотя он и красуется на русском издании книги Патрика Биксби вместе с мексиканским паспортом Льва Троцкого и его жены Натальи...

Мертвому фараону подтверждающий личность документ выдали без вопросов, а вот жителям «джунглей Кале» повезло меньше. Это крупнейший (~ 8000 человек) лагерь мигрантов, в 2002 году появившийся на обочине автотрассы на северо-востоке ближайшего к Англии французского города Кале. Пытаться расселять его начали лишь в 2016-м.

Вынужденные жить в мигрантских «джунглях» оказались сведенными к состоянию homo sacer, то есть тех, кого, согласно римскому праву, мог убить кто угодно по поводу и без (за исключением целей жертвоприношения).

Иными словами, оказалось, что права человека и права гражданина — это не одно и то же. Ведь у homo sacer нет не только дома, но и документов.

Такое положение итальянский философ Джорджио Агамбен называл «голой жизнью» (только телесное биологическое существование), противопоставляя ее «хорошей жизни», предполагающей участие в общественных и политических активностях полиса.

А так характеризует «голую жизнь» Славой Жижек, не раз появляющийся в книге Биксби:

«...человек — это то, что остается от гражданина, когда он или она лишены гражданства. Права человека являются «естественными» только в этом смысле экстернальности по отношению к конкретной культуре <...> Человеческое существо, низведенное до нулевого уровня говорящего тела. Его „природа“ является лишь ретроактивным эффектом культуры».

«Здесь я не негр, а человек»

«Здесь я впервые иду по жизни с чувством человеческого достоинства» — за эти слова об СССР поплатился многими гражданскими и человеческими свободами Поль Робсон, звезда театра, кино и эстрады, активист и общественник.

Из-за его симпатий к Советскому Союзу, а также из-за высказываний о тяжелом положении чернокожих в США в 1950 году его лишили американского паспорта. Точнее говоря, аннулировали действие документа, лишив возможности выезжать за границу, так как «частая критика обращения с чернокожими в Соединенных Штатах не должна транслироваться в зарубежных странах» (таково было официальное объяснение). Фактически это означало отмену свободы передвижения.

Все это выглядит особенно вопиюще с учетом того, что отец Поля Робсона — Уильям Робсон — был рабом, потомком народов игбо (кстати, как и первый африканец, поступивший в европейский университет, — правовед и философ Антон-Вильгельм Амо, которого в качестве раба подарили когда-то герцогу Энтони Ульриху). Робсон-старший сбежал с плантации в 15 лет, а спустя годы стал священником пресвитерианской церкви в Принстоне. Его супруга Мария — мать Поля Робсона — происходила из семьи смешанного афро-американского и индейского (делавары) происхождения. Иными словами, кому как не Полю Робсону рассуждать о правах чернокожих.

«Мои предки были в числе первых, ступивших на землю Америки. Мужчин и женщин из моего рода, обращенных в рабство, привезли сюда в 1620 году», — говорил он.

Однако свободу передвижения ему удалось вернуть лишь в 1958 году — и после долгих тяжб. Суд постановил, что правительство США не имеет права отказывать гражданину в выдаче паспорта на основании его политических убеждений. Это распространялось и на случай Робсона, который в итоге все же вернулся на международную сцену, но выступал совсем недолго — до 1963 года. Ситуация сильно подорвала его здоровье — как физическое, так и ментальное...

Вместо территорий — умы

Попытки отстоять права угнетенных и заявить о себе зачастую приводили к появлению феномена так называемых фантазийных паспортов — как «Хауденосауни» для коренных американцев, выдаваемые Конфедерацией ирокезов (состоит из племен мохок, онайда, онондага, кайюга, сенека и тускарора). Или «Паспортов аборигенной нации» для коренных австралийцев.

Есть подобного рода проекты и с глобальным размахом. В 1992 году в Словении группа художников учредила NSK. Это «первое глобальное государство во Вселенной», у которого нет границ, а «статус страны присваивается не территориям, а умам», как следует из соответствующего официального заявления.

И хотя на самом деле это никакое не государство, а арт-проект (что понятно уже из названия — NSK, Neue Slowenische Kunst, «Новое словенское искусство»), его создатели стремятся увеличить свое физическое присутствие во Вселенной. Например, открывались посольства и консульства NSK (какие-то ненадолго, какие-то на более продолжительное время) в Нью-Йорке, Генте, Берлине, Флоренции, Граце, Сараево и в Москве. Один из самых известных обладателей паспорта NSK — все тот же вездесущий Славой Жижек.

Кстати, государство-утопия охотно выдает документы всем желающим (вот форма заявки). Такая неслыханная щедрость привела к тому, что в штаб-квартиру NSK в Любляне стали приходить тысячи заявлений от жителей Африки, желающих сменить место жительства. Они решили, что наконец нашли страну, где можно с легкостью получить гражданство.

Всякое дыхание да знает Google

«Распространяет власть царя за пределы его голоса, его телесного присутствия, его суверенных владений и, возможно, даже за пределы его жизни», — так, вполне в духе Мишеля Фуко, Патрик Биксби характеризует функцию паспорта.

Сегодня этот документ все больше превращается из конкретного предмета в размытый сетевой объект (если не гиперобъект), связанный с многочисленными системами контроля, — распознаванием лиц, сканированием сетчатки и прочей биометрией.

Джорджио Агамбен, который из-за неприятия подобных электронных приблуд взял и отказался от должности в Нью-Йоркском университете еще в 2004 году (то есть когда такие поступки еще что-то значили в плане привлечения внимания), считал, что человечество вступило в «новую биополитическую эру» государственного контроля и управления людьми.

За прошедшие два десятилетия после академического демарша Агамбена по части технологий изменилось примерно все. Например, придумали, как с помощью Wi-Fi следить за передвижением человека буквально через стены (нейросеть сопоставляет мощность, фазу и амплитуду сигналов Wi-Fi с координатами на теле), а также прослушивать разговоры через оптоволоконные кабели, которые есть в любой комнате. В Google же запатентовали устройство для отслеживания дыхания и движений (без необходимости надевать умные часы, фитнес-трекер и любые другие носимые гаджеты), а также датчики, собирающие данные о приеме пищи, жевании, питье, кашле, чихании и сожженных в течение дня калориях.

Все это весьма похоже на то, о чем писал Фуко: концентрация властных практик становится все более разреженной, и от этого ее всепроникновение становится все менее ощутимым.

Но, может быть, мы ошибаемся.