Герои нашего времени

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Хавьер Серкас. Солдаты Саламина. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2025. Перевод с испанского Дарьи Синициной

1 

Любой, кто интересуется испаноязычной литературой XXI века, рано или поздно встретит упоминание романа «Солдаты Саламина» (2001) Хавьера Серкаса. Невозможно пройти мимо него. Я впервые узнал о нем около семи или восьми лет назад из последнего интервью Роберто Боланьо: 

Интервьюер: Хавьер Серкас поделился с вами гонораром за «Солдат Саламина»?

Боланьо: Нет, конечно же, нет.

В романе Серкаса есть персонаж по имени Роберто Боланьо, и этого мне было достаточно, чтобы заинтересоваться «Солдатами Саламина». Но вместо чтения книги, как это часто бывает, я принялся читать материалы о ней. И вот что выяснилось: интервьюер не случайно пошутил насчет гонорара. Роман Серкаса разошелся более чем миллионным тиражом, стал основой для неплохой киноэкранизации, был переведен на двадцать языков, а также заслужил восторженные отзывы Марио Варгаса Льосы, Дорис Лессинг и Джона Максвелла Кутзее. 

В самой Испании никогда не было дефицита романов о Гражданской войне, но прежде они не становились заметными культурными событиями за пределами страны. Одна из причин глобального успеха «Солдат Саламина», вероятно, в том, что Серкас сформулировал эмпатичный и одновременно новый, наполненный левыми политическими интенциями нарратив для европейской культуры памяти. Нарратив, в котором обращение к неудобному прошлому XX века — прежде всего к Гражданской войне в Испании — переплелось, даже срослось с чувством справедливости, с надеждой ее восстановить, а позже — с борьбой за ее историческое воплощение. Неудивительно, что исследователи приписывают книге Серкаса роль в рождении организации «Движение за восстановление исторической памяти». 

О какой справедливости идет речь? В 2000-е новыми героями европейской литературы все чаще становились неочевидные жертвы истории ХХ века. Жертвы, о которых не было принято говорить. Можно даже сказать, что начался пересмотр самого понятия «герой», которое становилось все менее отличимо от понятия «жертва»: вполне возможно, что настоящими героями истории были не «победители», а «проигравшие». В случае Испании речь идет, безусловно, о «проигравших» в годы Гражданской войны — о республиканцах. 

Учитывая испанский пакт молчания, сам разговор о жертвах Гражданской войны откладывался «на потом», но роман Серкаса, повторюсь, пробил брешь в стене, разрешив испанцам начать дискуссию о неочевидных жертвах, о новых героях испанской истории, чтобы тем самым восстановить историческую справедливость.

2 

Роман Серкаса разделен на три части, у каждой из них свой замысел, но по прочтении книги понимаешь, что они составляют своеобразный триптих, объединенный общим историческим сюжетом, нацеленным на современность. 

В первой части мы знакомимся с рассказчиком — журналистом средних лет из Каталонии, который недавно пережил смерть отца, развод и неудачу в литературных начинаниях, из-за чего теперь не может выйти из депрессии. Точкой света во тьме становится новое странное увлечение. В его жизни все чаще мелькает фигура покойного Рафаэля Санчеса Масаса (1894–1966) — писателя и основателя испанской Фаланги, а также «утонченного поэта, идеолога фашизма, будущего министра Франко». Гражданская война в Испании во многом началась под влиянием фашистских идей этого человека: 

«Я знал — но не понимал, и это меня интриговало, — что этот образованный, утонченный, склонный к меланхолии человек консервативных взглядов, лишенный физической доблести и не переносивший насилия (прежде всего, вероятно, потому, что сам был не способен вершить его), в течение 20-х и 30-х годов методично, усерднее любого другого делал все, чтобы его страна превратилась в кровавую баню». 

Интерес рассказчика к Санчесу Масасу усиливается из-за эпизода его биографии, обросшего мифами: в годы Гражданской войны идеолог Фаланги был приговорен к расстрелу, но сумел выжить, убежав в лес и скрываясь там до окончания войны. В лесу, судя по всему, его пощадил кто-то из республиканцев. Почему? В поисках ответа рассказчик отправляется в архивы, собирает информацию у исследователей фалангистов, знакомится с людьми, которые лично знали Санчеса Масаса или даже помогали ему укрыться в лесу, — короче говоря, тут разворачивается хорошо знакомый читателям новой исторической прозы сюжет о низовых, в том числе архивных поисках информации из прошлого.

Вторая часть книги посвящена воссозданию биографии Санчеса Масаса, в том числе эпизода в лесу, на основе собранных рассказчиком фактов. Мне неизвестен лучший пример деконструкции биографии интеллектуалов-фашистов в новой европейской литературе. Рассказчик демонстрирует, что Санчес Масас всю жизнь использовал примерно одни и те же умышленно спутанные идеологические установки, мистически окрашенные восхваления насилия и милитаризма, а также примитивно-пошлые фразочки о вечной родине и вечном же католицизме (можно подставить любую другую церковную идеологию), чтобы спровоцировать коллективное насилие.

Кроме того, такие фанатики Вечного любят обращаться к широкой аудитории в образе отвергнутых романтических героев, цитирующих римских историков, немецких мыслителей и французских поэтов. Но в повседневной жизни — и тем более на войне — фашисты нередко ведут себя как трусы, которые перед лицом смерти выбирают бегство; стыдясь собственной трусости, они создают о себе героические мифы. 

Как признается рассказчик, изначально он планировал только две части своей книги, но, дописав разоблачительный портрет Санчеса Масаса, почувствовал, что композиция требует дополнения. Так появилась третья часть. 

Мы узнаём, что у рассказчика хорошо складываются новые романтические отношения, он даже пишет новую книгу (те самые две части, который мы уже прочитали), но все еще не может избавиться от чувства вины перед покойным отцом. Здесь на сцену выходит Роберто Боланьо, один из друзей рассказчика (к слову, Боланьо и Серкас на самом деле дружили, последний даже написал об этом небольшое трогательное эссе). Чилиец вселяет в рассказчика необходимую уверенность, чтобы тот мог довести расследование (дописать книгу) до конца, а также как бы мимоходом знакомит его с историей другого ветерана Гражданской войны — никому не известного республиканца, который, судя по всему, и был тем, кто пощадил Санчеса Масаса в лесу. Рассказчик отправляется на поиски этого анонима, и здесь начинаются самые захватывающие, самые печальные страницы романа, так что я прекращаю пересказ сюжета. 

3

«Солдаты Саламина» Серкаса вышли в тот же год, что и «Аустерлиц» Зебальда, вслед за ними появились трилогия «Твое лицо завтра» Хавьера Мариаса и «Небесная гармония» Петера Эстерхази вместе с продолжением. Все эти романы 2000-х годов стали примерами того, как в европейской литературе, посвященной неудобному прошлому,  осуществлялся переход от постмодернизма к постпостмодернизму (или метамодернизму) — проще говоря, переход от иронии к новой серьезности. В 2010-х этот переход будет завершен; начнется литературная глава, представленная другими романами на другие темы с очень серьезной интонацией, присущей, скажем, Ханье Янагихаре и Салли Руни. Но в нулевые, подчеркиваю, можно обнаружить выдающиеся книги, по крайней мере в европейской литературе, когда этот переход к новой серьезности только совершался и романы вчерашних постмодернистов начинались как игровые, композиционно замысловатые тексты, но по мере написания/чтения их настроение менялось, и они превращались в исповедальный текст о болезненном примирении с прошлым и пробуждали в читателе подлинные эмоции, нередко слезы.

Рассказчики в этих книгах (чаще всего написанных от первого лица) не знали, кто их отцы или матери, но по какой-то причине чувствовали себя перед ними виноватыми, словно не успели достойным образом с ними попрощаться. Самым ярким воплощением этого депрессивного состояния является рассказчик в «Солдатах Саламина». Чтобы расстаться с чувством вины перед отцом (окончательно выйти из депрессии), ему экзистенциально важно понять, что такое подлинное геройство, кого вообще следует называть героем в XXI веке. Здесь, конечно, можно сослаться на испанский мачизм, но это будет упрощение. Думаю, книгу Серкаса скорее следует именовать мужским романом воспитания — и в этом нет никакого кринжа. Это именно та книга, которая может продемонстрировать молодому человеку наших дней, что мужественность проявляется не в интеллектуальной мастурбации на тему Вечного, не в проповеди коллективного насилия, не в слепом цитировании немецких консерваторов и французских поэтов, а в примирении с истинами — даже с самыми неудобными. 

Именно это отличает фашиста Санчеса Масаса от анонимного республиканского героя, который его пощадил. Герои — не те, кто проповедовал убийство и называл убийство победой, выдумав задним числом мифологизированное прошлое; герои — те, кто не стал спускать курок, но не сомневался в своей правоте; те, кто проиграл, но не сдался и продолжал биться за свободу; те, кто не утратил человеческого достоинства, несмотря на изгнание и забвение.

Задача же потомков, полагает рассказчик, а вместе с ним и Хавьер Серкас, — в том, чтобы восстановить историческую справедливость: наконец заговорить о Гражданской войне в Испании, отдав должное республиканцам. Этот призыв может показаться наивным, если учесть, что в 2010-е левый нарративный уклон в дискурсе исторической памяти успел стать общим местом, а в 2020-х — стремительно регрессировать, уступив первенство правому реваншизму. Но двадцать, двадцать пять лет назад, повторюсь, этого еще не было. В Испании, в которой транзит к демократии десятилетиями сопровождался пактом молчания, репрессии республиканцев, осуществляемые фалангистами и франкистами, были практически табуированы. Даже многие коллективные могилы не были обнаружены, хотя испанцы уже два десятка лет как жили в либеральной демократии. Серкас фактически нарушил это табу.

4 

В конце мне хотелось бы добавить, что в 2004 году была опубликована первая рецензия на роман «Солдаты Саламина» на русском языке за авторством неизвестной мне Ольги Газизовой. 

Если верить авторке, то ей предложили перевести романа Серкаса, но она, прочитав его, написала негативную рецензию, после чего публикация на русском якобы не состоялась. Я сомневаюсь, что это правда, но все равно советую ознакомиться с рецензией Газизовой, потому что это превосходный пример глупой рецензии, написанной глупым человеком. Вместо попытки объяснения романа, поиска его места на литературной карте современности, Газизова удостаивает читателя корявым пересказом сюжета, постоянно издевается над рассказчиком книги (потому что он «журналист»), упивается своими националистическими взглядами (чувствуется влияние красно-коричневых идей) и радуется тому, что это «говно» (роман Серкаса) не будет опубликовано в России.

К счастью, мнение Газизовой сегодня никого не волнует, зато выдающийся роман Серкаса, несмотря на столь запоздалую публикацию, наконец-то доступен по-русски — и хорошо, что его переводом занялась талантливая переводчица Дарья Синицына под крылом издательства Ивана Лимбаха, в очередной раз порадовавшего отечественного читателя высококлассной новинкой зарубежной прозы.