В издательстве «Альпина нон-фикшн» вышел перевод книги «Земля, одержимая демонами», написанной американской исследовательницей Моникой Блэк: автор рассказывает о вспыхнувшем в послевоенной Германии интересе к паранормальным явлениям и всякой чертовщине и пытается объяснить все это, обращаясь к событиям недавнего прошлого. Константин Митрошенков — о том, почему столь многообещающая книга не вполне оправдывает читательские ожидания.

Моника Блэк. Земля, одержимая демонами. Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии. М.: Альпина нон-фикшн, 2021. Содержание. Фрагмент

Трудные страницы истории (войны, геноциды, государственные преступления) часто называют «призраками прошлого». Как бы мы ни старались забыть о них, они все равно напоминают о себе, — как в фильмах ужасов, где совершенное зло требует отмщения. Эту же метафору мы встречаем и в названии книги Моники Блэк, рассказывающей о том, как в послевоенной Германии потустороннее в прямом смысле вторглось в повседневную жизнь людей.

В конце 1940-х годов в Западной Германии наблюдался повышенный интерес к паранормальным явлениям. Пока одни немцы вычисляли ведьм и колдунов среди своих соседей, другие обращались за помощью к прорицателям и народным целителям, отвергая официальную науку и медицину. По мнению Блэк, объяснение таких явлений следует искать не в древних суевериях, укоренившихся в немецком обществе, а в том, что произошло с Германией на завершающем этапе войны и в первые послевоенные годы. Вторжение союзников, огромные потери среди мирных жителей и военных, коллапс государственной системы, неприятная (мягко говоря) правда о преступлениях нацистов — все это выбило почву из-под ног немцев и разрушило их привычную картину мира:

«„Нам вдруг пришлось признать, — вспоминал один человек, — что все, что мы совершали, зачастую с большим энтузиазмом или из чувства долга, — все это было напрасно”. Разгром, оккупация и утраты лишь усугубили потребность в ответах. Что стало причиной поражения? Кто виноват?»

Но ответов не последовало. На рубеже 1940–1950-х годов фактически был установлен мораторий на публичное обсуждение событий недавнего прошлого. Денацификация, начатая при активном участии союзников, вскоре забуксовала, и многие бывшие нацисты успешно интегрировались в послевоенное общество. Казалось, что секреты прошлого удалось надежно похоронить.

Послевоенная амнезия немецкого общества привлекала внимание многих авторов, от писателя Винфрида Зебальда до историка Алейды Ассман, которая назвала период с 1945-го по 1957 год временем «коллективного умолчания». В книге «Забвение истории — одержимость историей» она отмечает, что умолчание не следует путать с вытеснением из памяти:

«Под вытеснением из памяти понимается такое забвение, когда человек не сознает, что именно забыто; в отличие от вытеснения умолчание является ограничением коммуникации, которое не основывается на забвении. Собеседники хорошо знают, о чем не следует говорить, признавая тем самым ex negativo объединяющую силу замалчиваемого воспоминания».

Блэк идет дальше. Она утверждает, что немцы не только «не забыли демонов, выпущенных нацизмом», но и пытались говорить о них — правда, «чрезвычайно закодированным, ритуализированным языком», используя идиомы «колдовства», «злых сил», «искупления грехов» и «исцеления».

Центральным персонажем книги становится целитель Бруно Грёнинг, прозванный «чудо-доктором». Пик популярности Грёнинга пришелся на конец 1940-х — начало 1950-х годов, когда к нему стекались люди со всей Германии, чтобы излечиться от болезней или просто получить совет. По мнению Блэк, немецкое общество «выбрало его для врачевания своих мучений — не только болезней и ран, но и проявлений тревожности и внутреннего надлома, которые было гораздо труднее увидеть».

Исследовательница приводит отрывки из писем, которые получал Грёнинг, и обращает внимание на то, что большое место в них занимают рассказы о «потерянных домах и любимых, о скорби, вине и разочаровании, о семейной конфликте, страхе и стыде, по большей части связанных... с войной». Блэк также отмечает, что в своих выступлениях Грёнинг говорил о болезни как о наказании за совершенное зло, а исцеление трактовал как свидетельство искупления грехов. Правда, целитель не уточнял, о каком именно зле идет речь. Исследовательница предполагает, что его аудитория понимала под этим преступления, совершенные немцами во время войны: «После разгрома и денацификации, когда многие ощущали тяжесть вины и осуждения, Грёнинг мог олицетворять особый тип спасения».

В заключительных главах появляется еще один сюжет, которому уделяется гораздо меньше внимания. Речь идет об охоте на ведьм, охватившей Германию в первой половине 1950-х годов. Здесь мы встречаем двух других важных для Блэк персонажей: целителя Вальдемара Эберлинга, обещавшего своим клиентам защиту от «злых сил», и общественного активиста Иоганна Крузе, который сравнивал охоту на ведьм с преследованиями евреев в годы нацистской диктатуры.

Как пишет Блэк, «страх перед ведьмами... с большей вероятностью выходит на поверхность в моменты нестабильности, неуверенности и дискомфорта». В послевоенной Германии бывшие нацисты жили рядом с узниками концлагерей, участниками Сопротивления и теми, кто только недавно вернулся в страну после вынужденной эмиграции, — неудивительно, что в такой обстановке многие начинали подозревать соседей в совершении зловещих обрядов.

Основная проблема книги «Земля, одержимая демонами» заключается в том, что она обещает больше, чем может предложить. Работа Блэк позиционируется как исследование послевоенного немецкого общества через призму интереса к паранормальному, при этом большая ее часть представляет собой рассказ о похождениях Грёнинга. Наверное, история этого целителя действительно показательна для своего времени — чего стоит один тот факт, что его менеджером был бывший эсэсовец, после войны проживавший под чужой фамилией, — но делать на ее основании далеко идущие выводы было бы странно. Кроме того, исследовательница ничего не говорит об аналогичных явлениях в ГДР, хотя кажется логичным сравнить ситуацию на Западе и Востоке страны, где денацификация и послевоенное восстановление проходили с существенными отличиями.

То, что в кризисные периоды в обществе усиливается запрос на альтернативные способы объяснения реальности, не вызывает сомнений, — достаточно вспомнить, как в конце 1980-х годов советское телевидение наводнили целители и экстрасенсы вроде Анатолия Кашпировского. Но Блэк не может в полной мере подтвердить предположение о том, что обращение немцев к «иррациональным» с точки зрения современной науки практикам было связано с чувством вины и стыда за содеянное во время войны. Вероятно, она понимает уязвимость своей позиции и поэтому в заключении выражается очень обтекаемо, избегая конкретики:

«Быть „больным”, по словам Грёнинга, означало быть пристанищем зла. Но что служило источником зла? В каком-то смысле Грёнинг предполагал, что, отвернувшись от Бога, человек допускает появление зла и болезни. Однако то, что чудо-доктор говорил о зле, может указывать и на тот факт, что люди осознали: все пошло не так, слишком много ужасного совершено и эти чудовищные вещи часто оставались безнаказанными [курсив мой. — К. М.]».

Тем не менее на «Землю, одержимую демонами» точно стоит обратить внимание. Исследование затрагивает малоизученные сюжеты, которые позволяют по-новому взглянуть на послевоенное западногерманское общество и проблему памяти о Второй мировой. Перечисленные выше недостатки отчасти связаны со сложностью задачи, которую ставит перед собой Блэк, — рассказать о том, что было предметом умолчания. Как формулирует сама исследовательница в конце книги:

«Иногда просто нужно прислушаться к тому, что хотят сказать призраки. Дело в том, что в обществе, одолеваемом таинственными силами, пишет социолог Эйвери Гордон, „призраки всегда несут послание”, но „не в форме научного трактата, клинического случая, полемической атаки или отупляющего, основанного на фактах отчета”. Некоторые вопросы в силу своей природы требуют чуткости к другим реальностям».