Труд, несравнимый по сложности с работой врача или инженера
С чего все началось? Как получилось, что автор четырех романов вдруг резко переквалифицировался в управдомы, то есть в переводчики?
С экспериментов «а как бы я перевела такой-то отрывок» — мне кажется, многие переводчики-любители начинают именно с этого. Потом хороший знакомый предложил поработать с малотиражниками — те два перевода в итоге вышли в нормальном издательстве, — а еще чуть позже меня свели с двумя редакторами, которые нуждались в переводчиках. На самом деле изначально я не планировала заниматься переводами в таком объеме. Я думала, это будет неплохой способ подзаработать: зарплаты университетских преподавателей в Молдове отнюдь не европейские, что бы там ни твердили политики про курс развития страны. При этом само занятие мне нравилось, в первую очередь, конкретным и осязаемым результатом, который кому-то нужен и приносит пользу. Обстоятельства сложились так, что я оказалась востребованным переводчиком, и, по правде говоря, до сих пор этому удивляюсь. А что касается перехода от писательства к переводам, то в период, когда «переводческая глава» начиналась — в 2012–2013 годах, — я была внутренне уверена, что с первым занятием покончено навсегда, и искала какую-то альтернативу, предполагающую некий элемент творчества. Ну вот, нашла.
Любой разговор с переводчиками на профессиональные темы рано или поздно скатывается в сетования на галерный труд и катастрофическую нехватку времени. Вы работаете в этой сфере всего пять лет — и за это время успели перевести более двадцати романов. Только в 2017-м вышло семь книг и в 2019-м — шесть: «Сказки сироты» Кэтрин Валенте, «Последние дни Нового Парижа» Чайны Мьевиля, «Новую Луну» и «Волчью Луну» Йена Макдональда, книги Ричарда Моргана, Роберта Джексона Беннетта, Джосайи Бэнкрофта. При этом вы успеваете еще и редактировать чужие переводы, преподавать, писать прозу, читать на русском и на английском для удовольствия. Как удалось добиться такой работоспособности?
Не пять лет, а семь — и в 2018 году вышло всего три книги, да и в 2020-м вряд ли будет больше, так что в среднем получаются результаты куда скромнее. В целом не стоит оценивать объем работы переводчика по вышедшим книгам: книгоиздательские пути бывают очень извилистыми. К примеру, совсем скоро выходит роман Кэтрин Валенте «Сияние», который я перевела ровно два года назад, а у коллег случались паузы и подольше. Так или иначе, восемьдесят процентов моего времени уходит именно на переводы, от чего страдают многие другие занятия: в частности, читаю я не так уж много, особенно на русском, и мой преподавательский план в последние годы неуклонно сокращается. Впрочем, не только из-за переводов — все вузы на постсоветском пространстве столкнулись с печальными последствиями демографического спада: сейчас у меня ровно в три раза меньше лекционных часов, чем было в 2012 году. Но если вернуться к вопросу работоспособности, то с ним все просто, — самодисциплина. Садись и работай, отключи соцсети и телефон, сосредоточься на единственной задаче. В моем случае это стало привычкой сродни занятиям в тренажерном зале. Компьютер, интернет, позволяющий отыскивать ответы на практически любые вопросы без похода в библиотеку, чай или кофе, кот. Труд, конечно, не такой уж простой — временами на выяснение какого-нибудь заковыристого нюанса уходят часы и километры нервов, а потом оказывается, что это была опечатка или просто неконтролируемый всплеск авторской фантазии, — но и несравнимый по сложности с работой, допустим, врача или инженера. Впрочем, в таком количестве переводов несколько виноваты и сами издатели: предлагают то, от чего я не могу отказаться, да еще и с формулировкой «всё как вы любите».
Французский сюрреализм и гелий-3
С чьим романом было интереснее всего работать?
Отчасти в силу стечения обстоятельств, отчасти ввиду осознанного выбора я работаю только с теми книгами, которые мне нравятся, — исключения есть, но они редки. Поэтому выбрать что-то одно очень сложно. Ну, наверное, все-таки «Сияние» Кэтрин Валенте: роман-головоломка, собранный из обрывков сценариев несуществующих фильмов и прочих материалов к ним, описывающий полную жизни потрясающе красивую альтернативную Солнечную Систему. Текст «Сияния» пестрит образами из мифологии, цитатами из классической и не очень английской литературы, а также из кинофильмов золотой эпохи Голливуда, библейскими аллюзиями и прочими переводческими радостями. Надеюсь, я ничего в нем не упустила. На втором месте — цикл Йена Макдональда «Луна», ради которого пришлось освоить португальско-русскую транскрипцию и столкнуться с тем, что некоторые звуки этого языка невозможно передать на русском, прочитать о синкретической религии умбанда, о гипотетически возможной добыче гелия-3 из реголита, об устройстве «пусковой петли» (каюсь, поначалу я перепутала ее с «космическим лифтом») и еще о многом другом. На третьем месте пусть будет Чайна Мьевиль с «Последними днями Нового Парижа». Или «Вавилонские книги» Джозайи Бэнкрофта. Или... мне сложно выбрать что-то одно.
Кстати, тяжело ли пришлось с романом Мьевиля? Сравнительно небольшой текст, вот эти «Последние дни Нового Парижа», автор наполнил таким количеством отсылок к английским, французским, итальянским, испанским и русским сюрреалистам, что местами это выглядит издевательством над переводчиком.
Да, «Последние дни Нового Парижа» — очень концентрированный текст, над которым, невзирая на маленький объем, работать было непросто. Но хочу заметить, что я читала эту книгу сразу после выхода и даже писала про нее статью для сетевого журнала «Континуум», так что отчетливо представляла себе, с чем столкнусь, когда согласилась ее переводить. Впрочем, масштаб бедствия я все равно недооценила: к примеру, в тех абзацах, где автор просто перечисляет множество имен сюрреалистов, читатель наверняка скользит по тексту взглядом — и всё, а мне пришлось проверить каждое имя, чтобы узнать, как его принято транскрибировать на русский, и — ради правильного склонения — определить, мужчина это или женщина. Пришлось освежить в памяти французскую транскрипцию и потревожить друзей, знающих этот язык гораздо лучше меня. Плюс в авторских примечаниях разъясняются не все манифыВ романе Мьевиля вскоре после оккупации Франции немецкими войсками в Париже происходит некое событие, меняющее весь ход войны: неведомая сила заставляет материализоваться «манифов», манифестации бессознательного, запечатленные сюрреалистами — художниками и скульпторами, поэтами и прозаиками., не все отсылки и аллюзии, но с ними нужно было разобраться, чтобы правильно описать нечто визуальное или правильно перевести нечто связанное с текстом, который уже издавался на русском. Алгоритм действий на самом деле простой: любое хоть отчасти странное место требует удвоенного внимания, и, как правило, оказывается, что тут какая-нибудь скрытая цитата. Конечно, это относится не только к роману Мьевиля, а вообще ко всем мало-мальски литературным текстам. Ответы на некоторые вопросы мне отыскать не удалось, и в этом смысле хочу поблагодарить за помощь ответственного редактора Григория Батанова.
У Мьевиля сюрреалисты, в «Сказках сироты» Валенте — фольклорные мотивы, у Йена Макдональда важную роль в повествовании играет музыка. А попадались еще какие-то неожиданные отсылки, аллюзии, референсы?
Квантовый «эффект наблюдателя» у Брэндона Сандерсона — к сожалению, эта тема пока не получила развития в цикле «Архив буресвета». Шуточное объявление в «Восхождении Сенлина» Бэнкрофта, явно копирующее объявление Эрнеста Шеклтона для участия в трансантарктической экспедиции: «Требуются люди для участия в рискованном путешествии...». Внезапная отсылка к «Гамлету» в третьем томе цикла Ричарда Моргана «Страна, достойная своих героев». Очень хорошо завуалированная, но несомненная отсылка к Дорис Лессинг в третьем томе «Лунного цикла» Йена Макдональда.
Бэнкрофта и Беннетта наша критика встретила пусть и не с распростертыми объятиями, но для фантастов — очень тепло. А вот с престижными англо-американскими литературными премиями ни у того, ни у другого пока как-то не сложилось. Что с ними не так?
Не знаю. Может, просто не повезло? Престижные премии — это, конечно, довольно удобный критерий для ранжирования книг или хотя бы для выбора очередного томика из длинного списка «что почитать». Но лично мне в последние годы этим критерием пользоваться очень скучно, он все чаще говорит не о литературной ценности книги, а о каких-то других аспектах.
Пусть вы и жалуетесь на отсутствие времени, но все равно же регулярно читаете на английском — попадались в последнее время книги, которые хотелось бы перевести на русский? Кроме тех авторов, с которыми вы и так работаете. Ну то есть такой натуральный «маст рид», а у нас пока не опубликовано?
Не устаю говорить о романе Софии Саматар «Чужак в Олондрии», но, по правде говоря, немного опасаюсь, что, если его все-таки издадут, включится эффект завышенных ожиданий и читатели не увидят в книге ничего особенного. Книга мне действительно понравилась, это очень изысканная и красивая вещь, которая, правда, «не зайдет» любителям строгих формул в жанровой литературе. Иными словами, проза Саматар относится к той области фантастики, где стиль и атмосфера не менее важны, чем сюжет. К литературе, которая способна пережить свою эпоху.
Страна в облаках
Осенью 2019 года вышел ваш роман «Невеста ветра». Насколько я знаю, для нового издания вы серьезно переработали фантастическую «пиратскую» историю 2007 года. Что изменилось, что осталось прежним?
Чем больше я обдумывала заключительный роман трилогии, которая начиналась с «Невесты ветра», тем больше мне приходило в голову идей, которые казались стоящими и которые следовало воплотить в жизнь изначально, с первой книги, чуть ли не с первых ее страниц. Из того, что бросается в глаза, упомяну тильды вместо кавычек в определенных случаях: это не прихоть и не авторская фантазия по принципу «чтобы было» — это прием, использованный в определенных целях и несущий важную информацию. Добавились новые сцены, а кое-какие старые — исчезли. Появились новые детали в описании живых кораблей и «локаций». Поменялись некоторые названия: к примеру, имперская столица стала «Облачным городом» после того, как мне попалась в одной монографии по фольклору средневековая легенда про Магонию, страну в облаках. Я полностью переписала одну из ключевых сцен, где в прежней версии использовала свое стихотворение — поэт из меня никудышный, так что в новой редакции вместо песни музыка и развитие сюжета от этого не пострадало. В целом, как мне кажется, в плане стиля, структуры и прочих чисто технических моментов обновленная «Невеста ветра» значительно лучше старой — и пока большинство читателей, насколько можно судить, согласны.
Что вам как писателю дала работа в роли переводчика с текстами не худших англо-американских фантастов? Чему у них вообще стоит поучиться нашим соотечественникам?
Жанровую прозу наших соотечественников я в последние годы читала не часто и знаю ее плохо, поэтому могу говорить лишь за себя. Работа с этими текстами дала мне очень многое. Когда несколько месяцев возишься с одним и тем же произведением — такое, по-моему, в других условиях возможно только при работе над научной статьей или диссертацией, — методично разбирая его на части, а потом собирая заново, невольно изучаешь это самое произведение лучше критика и уж подавно лучше среднестатистического читателя. Начинаешь замечать, как отдельные блоки выстраиваются в крепкую опорную структуру, чья форма может отличаться от той, которая воспринимается при поверхностном взгляде на текст. Начинаешь ценить авторский стиль и литературные приемы, способы незаметной подводки читателя к определенным выводам, предчувствиям. Начинаешь улавливать лейтмотивы и всякие вещи, которые не проговариваются открытым текстом как минимум до финала. И, соответственно, понимаешь: так можно! И вот так можно! А временами даже нужно! Разумеется, это заставляет как следует подумать над тем, что ты пишешь сам, а также зачем.
Пошла ли эта теоретическая наука мне в прок, будет видно лет через пять.
«Невеста ветра» обрывается, что называется, на самом интересном месте. Когда ждать продолжение? А заодно и завершение трилогии?
Второй роман трилогии, «Звездный огонь», запланирован к изданию в январе 2020 года, сейчас он на завершающей стадии подготовки. Максим Никифоров нарисовал для него такую же красивую обложку, как и для первой книги, — теперь у читателей будет возможность узреть другую «модификацию» живого корабля, более грозную, под стать тревожному общему тону книги. Ну а завершение этой истории, мистический и в чем-то эпический «Белый Фрегат», написано, отредактировано и ждет своего часа. Если читатели воспримут «Звездный огонь» так же благоприятно и раскупят столь же оперативно, как это вышло с «Невестой ветра», рискну предположить, что и окончание цикла не заставит себя долго ждать, — но все-таки отмечу, что по нынешним временам любые планы могут превратиться в тыкву, так что остается лишь процитировать фразу, которая перекочевала в эпилог «Белого Фрегата» прямиком из моего любимого романа Дюма: надо ждать и надеяться.