Паломничество к могилам знаменитых писателей, музыкантов, поэтов — известная разновидность туризма. Многие, помимо посещения, совершают определенные, проверенные временем ритуалы: оставляют балетные туфельки на мраморном постаменте Сергея Дягилева или покрывают поцелуями памятник на могиле Оскара Уайльда. А поклонники творчества Уильяма Фолкнера посещают его родные края — городок Оксфорд в штате Миссисипи — исключительно ради того, чтобы выпить виски у надгробия писателя. На Reddit ведутся обстоятельные беседы о правилах этого ритуала, но одно можно сказать точно: пить надо те сорта виски, которые любил сам Фолкнер. Как правило, это был бурбон: Jack Daniels, Four Roses, Heaven Hill. Почти на любой фотографии с могилы Фолкнера можно заметить одну из этих бутылок.
Виски в жизни и творчестве Фолкнера играл, как известно, заметную роль.
В молодости, в годы Сухого закона, еще не определившись с писательским поприщем, Фолкнер баловался бутлегерством. Одно из лучших воспоминаний об этом периоде его жизни оставил Шервуд Андерсон, у которого Фолкнер гостил в Новом Орлеане в 1925 году. По воспоминаниям Андерсона, к нему домой пришел молодой человек, желавший стать писателем, — «в большом пальто», которое «странно выпирало, так сильно, что на первый взгляд мне показалось, что этот человек каким-то странным образом изувечен». Фолкнер не известил его заранее, что тайком пронес в карманах 6–8 бутылок «лунного ликера» (иначе говоря — самогона), привезенного из родных краев. Тем не менее эта встреча, быстро переросшая в дружбу, изменила судьбу Фолкнера. Он сосредоточился на литературе и благодаря попечительству Андерсона издал свой первым роман «Солдатская награда». Но в этом произведении — как, кажется, и во всех романах Фолкнера — обязательно упоминается виски или бурбон. «Что может сравниться с материнской любовью? — задается вопросом один из героев романа, мистер Гиллиген. — Разве что добрый глоток виски».
Позже, когда Фолкнер обрел известность в Европе, он писал своей французской переводчице: «Понимаешь ли, обычно я пишу по ночам и всегда держу под рукой бокал виски. Сколько же мыслей посещают голову, которые я никак не могу вспомнить утром!» Другой американский писатель и любитель выпить, Эрнест Хемингуэй, язвил по этому поводу, что, прочитав всего полстраницы, он может указать на предложение, где Фолкнер сделал первый глоток. Фолкнера это, однако, не задевало. Весной 1956 года в знаменитом интервью журналу Paris Review он резюмировал для широкой публики свою философию отношений с виски: «„Автору нужно немного: тишина, одиночество и толика удовольствия, и все это по скромной цене. Еще нужна бумага, табак, еда и немного виски”. — „Бурбон?” — „Нет, я не привередливый. Если мне предложат на выбор скотч или ничего, я выберу скотч”».
Помимо чистого виски, у Фолкнера имелась еще одна алкогольная привязанность, заслуживающая упоминания, — коктейли на основе бурбона. В упомянутом Новом Орлеане он распробовал два коктейля, которые стали его спутниками до конца жизни, — «Мятный джулеп» и «Горячий Тодди».
«Мятный джулеп» часто упоминается в открытых источниках как любимый коктейль Фолкнера. В отличие от «Горячего Тодди», он редко встречается на страницах его произведений, хотя ему нашлось место в самом знаменитом романе писателя — «Шум и ярость»:
«...и дед Джеральда всегда сам нарвет тебе мяты до завтрака, пока на ней еще роса. Даже своему старому Уилки не разрешал — помнишь, Джеральд? — всегда сам нарвет, и сам приготовит себе джулеп. Был педантичен в этом, как старая дева, отвешивал и отмеривал дозу по особому рецепту. Помнил этот рецепт наизусть, и только с одним человеком поделился им...»
Фото. Кружка Фолкнера для «Мятного Джулепа» и его рецепт
Сегодня рецепт любимого фолкнеровского коктейля уже ни для кого не секрет. В доме-музее писателя выставлена его стальная кружка, использовавшаяся исключительно для «Мятного джулепа», с подписанным рядом авторским рецептом: «Виски, 1 ч. л. сахара, лед, мята; подавать в металлической кружке».
С 1932 года и вплоть до 1950-х Фолкнер время от времени подрабатывал сценаристом в Голливуде. В Лос-Анджелесе у него было два излюбленных места: книжный магазин Стэнли Роуза и находившийся по соседству ресторан Musso & Frank Grill — самый старый и излюбленный ресторан голливудской богемы, в котором часто работали и выпивали многие писатели: Скотт Фицджеральд, Рэймонд Чандлер, Дэшил Хэммет, Уильям Сароян. В «Муссо» Фолкнер познакомился со сценаристкой Метой Карпентер — они станут любовниками, и их связь продлится почти двадцать лет, — а также выпил столько «Мятных джулепов», что местные бармены, знавшие его уже в лицо, разрешали ему ходить за стойку и смешивать коктейли самостоятельно. Его голливудский рецепт «Джулепа» включал семь веточек мяты, пол-унции (~15 мл) простого сахарного сиропа, три унции бурбона (~90 мл) и охлажденный двойной старомодный стакан, наполненный колотым льдом. Тем не менее это был один из самых сложных периодов в личной жизни Фолкнера: изданные романы долгое время не приносили ни славы, ни денег, в семейной жизни царил разлад, а за год до первой командировки в Лос-Анджелес умерла его новорожденная дочь Алабама (ей посвящено предисловие к «Шуму и ярости» 1933 года). Фолкнер тех лет — спивающийся писатель-южанин, работающий на Голливуд и поддерживающий интрижку с сотрудницей киностудии, — стал прообразом Уильяма Мэйхью, героя фильма «Бартон Финк» братьев Коэн (которые, к слову, часто упоминают и цитируют творчество Фолкнера в своих фильмах).
«Бартон Финк»
Второй любимый коктейль Фолкнера, «Горячий Тодди», проходил в его барной карте как «целебный» напиток. Принимал он его как горячим, так и холодным, считал, что «Тодди» может справиться с любой болезнью, и особенно часто прибегал к нему в зимние вечера. Племянница Фолкнера — Дин Фолкнер Уэллс — оставила в «Книге рецептов великих американских писателей» воспоминание о том, из каких ингредиентов состоял и как подавался этот коктейль:
«Дядюшка сам решал, когда „Горячий Тодди” необходим, и пичкал им своих пациентов с заботливостью деревенского доктора.
Он готовил его на кухне. Вот рецепт:
— возьмите тяжелый стеклянный стакан;
— наполните его приблизительно наполовину бурбоном Heaven Hill (Jack Daniels хранился для лечение недугов самого дядюшки);
— добавьте одну столовую ложку сахара;
— выжмите в стакан сок половинки лимона;
— перемешайте до полного растворения сахара;
— наполните стакан кипятком;
— подавайте с прихваткой, чтобы не обжечь руки.
Дядюшка всегда превращал подачу „Горячего Тодди” в маленькую церемонию: преподносил стакан на серебряном подносе и убеждал своего пациента выпить напиток как можно скорее, пока тот не остыл. Всегда срабатывало!»
Фолкнер готовил этот напиток своей дочери, если она болела, угощал им гостей в доме, если они жаловались на холод, пил во время работы (тайком от жены), а также перенес в мир своих произведений.
Бурбон, церемониально разбавленный водой и медом или сахаром, — один из главных традиционных напитков коренных жителей Йокнапатофы — вымышленного Фолкнером округа на Юге США. Такой коктейль пьют герои трилогии Сноупсов, романов «Сарторис» и «Свет в августе», сборников рассказов «Сойди, Моисей» и «Королевский гамбит». Причем пьют они его в строгой последовательности, по которой отличают приезжих от местных. Так, поймать убийцу в рассказе «Ошибка в химическом расчете» удается благодаря тому, что преступнику неизвестен подлинный рецепт коктейля. Фолкнер относился к его приготовлению всерьез. Он любил подчеркивать, что смешивание ингредиентов требует ритуальной осторожности. Свое отношение к этому ритуалу он описал в романе «Сарторис»:
«В городе он бывал почти так же редко, как и отец, охоту не любил, и единственным его развлечением было приготовление виски, доброго виски исключительно для домашнего употребления, в тайной цитадели, известной только отцу и негру, который ему помогал, согласно рецепту, полученному по наследству от многих поколений предков, вспоенных шотландским „асквибо“. Он поставил котел, кувшин и стакан на очаг, взял из рук отца глиняную трубку, положил ее на каминную доску и снял оттуда надтреснутую сахарницу и семь стаканов с металлической ложкой в каждом. Старик наклонился к огню и с торжественным видом начал очень медленно и старательно наполнять пуншем один стакан за другим».
Эти два коктейля — «Мятный джулеп» и «Горячий Тодди» — в каком-то смысле отражают две стороны личности самого писателя. «Джулеп» — «высокий», модернистский Фолкнер: молодой человек с красивой семейной легендой, который записался в добровольцы в годы Первой мировой и выучился на авиатора, любил верховую езду и курил трубку, ездил в Париж ради встречи с Джеймсом Джойсом и, несмотря на лукавство в интервью, читал «Улисса» с карандашом в руках, а затем написал общепризнанные модернистские шедевры: «Шум и Ярость», «Авессалом, Авессалом!», «Дикие пальмы». «Тодди» же — отражение другого, «низкого», провинциального Фолкнера: южанина, искренне любившего чистый бурбон; неудачника, не допущенного на фронт из-за своего слишком низкого роста; начинающего писателя, который доехал до Парижа, но постеснялся подойти к Джойсу — как гласит легенда, Фолкнер увидел великого ирландца в окне ресторана, постоял снаружи, но так и не осмелился подойти — и в итоге отправился обратно на крохотный клочок земли в Миссисипи, провел там остаток жизни, изредка заезжал в Голливуд, называл себя деревенским парнем и писал романы о пороках и несчастьях обыкновенных южан: «Свет в августе», «Когда я умирала», трилогия Сноупсов.
Уже в пожилом возрасте, когда Фолкнер, став нобелевским лауреатом, приобрел всемирную славу, в его родном Оксфорде гостил фотограф Дж. Р. Кофилд, запомнивший следующие слова писателя: «Не бывает плохого виски. Разве что встречается один вид лучше другого. Но с алкоголем нельзя баловаться до того, как стукнет полтинник, а после только полный дурак не балуется». Увы, Фолкнер следовал этому правилу чересчур рьяно. 17 июня 1962 года он, хорошо выпив, упал с лошади и получил травму, ставшую причиной тромбоза. 6 июля 1962 года, в возрасте 64 лет, Фолкнер умер от сердечного приступа.