© Горький Медиа, 2025
Борис Куприянов
9 июня 2020

Здесь, чтобы уйти: «Уход в Лес» Эрнста Юнгера

Борис Куприянов об одной из ключевых книг немецкого писателя

Русский перевод «Ухода в Лес» Эрнста Юнгера без преувеличения можно назвать одним из главных книжных событий текущего года. Издатель «Горького» Борис Куприянов — о том, почему это философское завещание немецкого писателя оказалось и удивительно своевременным, и вневременным.

Эрнст Юнгер. Уход в Лес. М.: Ад Маргинем, 2020. Перевод с немецкого Андрея Климентова

— На поле, разумеется, на поле: поле от лешего дальше и Богу милее, оно христианским потом полито, — поддержал спорщика козелковатый голос.

— Лес Богу ближе, лес в небо дыра, — едва дыша отвечал Сухой Мартын, — а против лешего у нас на сучьях пряжа развешана.

Николай Лесков, «На ножах»

На интересную книгу можно написать рецензию множеством способов, на плохую — одним. В рецензии на достойную книгу можно говорить только о языке или только о структуре, ограничиваться пересказом изложенных в ней идей, говорить о контексте, породившем книгу, или влиянии книги на развитие мысли, «разоблачать» идеологию или классовые предрассудки автора. Способов и стилей множество. Форма и содержание рецензии определяются задачами рецензента и запросами публики.

«Уход в Лес» удобна для рассмотрения. Автор известен и признан. Множество поклонников, имеющих самые разные политические взгляды и художественные вкусы, высоко ценят Эрнста Юнгера и как писателя, и как мемуариста, и как мыслителя. Ни один рецензент не сможет навредить ему, прожившему 102 года и поставившему над собой столько экспериментов, что почти любое обвинение будет справедливо, как и похвала. Книга многозначна, каждый найдет в ней высказывания, рифмующиеся со своим состоянием или «временем». Но «Уход» — не праздное наблюдение, он точен в своем диагнозе. Работа Юнгера — прекрасная цель и для именитого критика, высказывающего свою концепцию понимания, и для новичка, разматывающего логическую пряжу каждого фрагмента.

Сама небольшая книга написана афористично, и кажется, что автор старался поместить в небольшой объем, всего 120 страниц в русском издании, максимальное количество наблюдений и мыслей.

«Уход в Лес» — не памфлет, не философский трактат, да и не проза. Пожалуй, можно назвать книгу манифестом, куда больше, однако, на манифест Юнгера походит роман «Эвмесвиль». В «Уходе» же есть логические построения к выводам, для манифестов несвойственные.

Пафос характерен для изысканных, может, поэтому и скучных, даже вычурных романов Юнгера — в дневниках, публицистике, философских работах его почти нет. Для «Ухода» пафос — одно из средств, но он не раздражает и не утомляет, тут он к месту. Лаконичность глав вполне напоминает немецкую традицию составления книг из афоризмов. Но ассоциация обманчива.

«Уход в Лес» состоит из 34 пронумерованных главок разной насыщенности, но крайне эмоционально окрашенных. Каждая глава посвящена одной теме, однако перед нами не калейдоскоп, а венок сонетов, каждый фрагмент вытекает из предыдущего, подготавливая логический и поэтический переход к следующему. В конце книги, в «обзоре», главы названы, но все же это не оглавление, а скорее квинтэссенция статей. Один из способов отрецензировать эту книгу — написать ее оглавление. Могу предположить, что оглавления анархиста, либерала, традиционалиста будут разными, но каждый из авторов найдет в книге рифмующееся с его мыслями и ценностями.

Можно написать рецензию на основе ситуации, в которой писалась книга, уж больно благодатная тема. Однако, увлекшись контекстом, читатель может не заметить многое в книге, важнейшие наблюдения Юнгера останутся на периферии. Нельзя удержаться от соблазна напомнить: книга вышла в 1951 году, спустя всего два года после снятия запрета на публикацию уже немолодого офицера, проигравшего две мировые войны, разочарованного и отказавшегося от многих идей, в которые искренне верил. Проходя унизительную денацификацию, находясь фактически под домашним арестом, Юнгер, конечно, не знал, что ему суждено прожить 102 года и впереди еще много времени. Думаю, он не был уверен, что вообще сможет написать и опубликовать что-либо. Так что с большой степенью предположения можем сказать: перед нами книга, которая задумывалась как последняя, как завещание Эрнста Юнгера немецкому народу. Отсюда, возможно, и пафос, которого лишены другие его нехудожественные тексты. Конечно, это только мое предположение и фантазия.

Весьма условно «Уход в Лес» можно разбить на две неравные части. Первая, большая, состоит из наблюдений, метафор, выводов о послевоенном состоянии общества. Именно тут Юнгер формирует основные понятия и оппозиции книги. Вторая часть, да простит меня читатель за упрощение, содержит возможные пути выздоровления Германии и общества. Путь Ушедшего в Лес актуален для индивида, для одиночки, но для всего народа нереален, и это автор постоянно повторяет. Самому непримиримому оппоненту будет крайне интересно, как наблюдения и мысли первой части Юнгер органично использует для построения конкретных выводов второй.

«Уход в Лес» — не бегство от действительности, не органическое самоограничение «Уолдена» Генри Дэвида Торо. В заглавии Юнгер приводит понятие из истории Исландии. Если человек на острове совершал серьезное преступление, он изгонялся, объявлялся вне закона, «уходил в лес».

«Тому, кого объявляли вне закона во времена наших предков, были привычны и самостоятельное мышление, и трудная жизнь, и самовластные поступки. Он и в более поздние времена мог чувствовать себя достаточно сильным, чтобы смириться с изгнанием и быть самому себе не только защитником, врачом и судьей, но даже и священником».

Юнгер возлагает надежду на новый тип сознания и поведения, направленных не на политическое противоборство с системой, а на самостоятельный отказ одиночки, позже писатель назовет этот тип Анархом, берущим ответственность за себя и на себя.

Автор считает, что хорошей метафорой современности является «Титаник» — корабль, который неминуемо приближается к гибели, а пассажиры не только не замечают близкой трагедии, но и вовсе не воспринимают себя путешественниками: перемещаясь с комфортом через океан, они посетители светского бала. До крушения «Титаник» — символ победы цивилизации над природой. После крушения он — символ поражения, мании, страха, суетности. Технологический прогресс не освобождает личность, но может способствовать автоматизации, подчинению.

«Одиночка в обществе больше не подобен дереву в лесу, скорее он подобен пассажиру быстро передвигающегося транспорта, который может называться „Титаником”, а может и Левиафаном. Пока погода хороша, а виды приятны, он едва ли замечает то состояние минимальной свободы, в котором он оказался. Наоборот, наступает оптимизм, ощущение силы, навеянное скоростью передвижения».

«Лес — Корабль» — важнейшая оппозиция книги. Природное — рукотворное, незыблемое — движущееся, живое — мертвое. «Корабль означает временное, Лес — вневременное бытие. В нашу нигилистическую эпоху распространился обман зрения, из-за которого все движущееся кажется значительнее того, что покоится. На самом же деле все то, что сегодня развертывается благодаря своей технической мощи, все это есть лишь мимолетный отблеск из сокровищниц бытия».

В самом начале книги Юнгер много говорит о процедуре выборов, которые стали совсем не демократическими. На нескольких страницах мыслитель делает несколько открытий, наблюдений, под которыми безоговорочно подпишется и любой выходивший на Болотную, и радикальный враг демократии. Юнгер отмечает парадокс: чем больше людей голосует за правящую власть, тем больше требуется полиции.

«Чтобы подобные отправные точки выявлять, отслеживать и контролировать, необходима полиция огромных размеров. Недоверие растет вместе с согласием. Чем больше доля хороших голосов приближается к ста процентам, тем больше будет число подозреваемых, поскольку предполагается, что сторонники сопротивления согласно очевидному статистическому правилу переходят в то ненаблюдаемое состояние, которое мы назвали Уходом в Лес. Отныне под наблюдением должен быть каждый. Слежка протягивает свои щупальца в каждый квартал, в каждый дом».

Юнгер предсказывает/формулирует бинарность современного мышления. Мы поставлены в состояние ложного выбора «или — или».

Юнгер отмечает несоответствие развитий технологий, глобальных задач и масштаба современных правителей. Ничтожность, измельчение личностей — не что иное, как уже знакомый парадокс «Лес — Корабль».

«Самое неприятное в данном спектакле — это сочетание человеческого ничтожества с чудовищной функциональной властью. Это мужи, перед которыми трепещут миллионы, от решений которых зависят миллионы. И все же нужно признать, что дух времени отобрал их абсолютно безупречно, если рассматривать его в одной из возможных перспектив — как прораба по сносу ветхих зданий».

В этой небольшой книге прежде всего поражает точность ее высказываний о медицине, избирательном праве, общественном расслоении, войне, переживании катастрофы. Но за сиюминутным, «современным», есть и фундаментальные рассуждения. Для автора этих строк особенно ценна как раз оппозиция «здесь и сейчас» / «современность».

В немецкой википедии туманно сформулировано: «Уход в Лес» — книга о «Wie verhält sich der Mensch angesichts und innerhalb der Katastrophe?», то есть примерно о том, «как ведет себя человек перед лицом и внутри катастрофы?». Катастрофа, подразумеваемая авторами статьи, — поражение Германии во Второй мировой войне. По моему мнению, катастрофа, которая действительно является темой книги, — кризис Эпохи Просвещения, Эпохи Модерна.

В русском языке, богатейшем и разнообразном, модерн ассоциируется скорее с архитектурным стилем или названием популярной юмористической передачи, чем с модернити/современностью/эпохой Модерна. Запутавшись в переводах и однокоренных словах, современность сейчас — это фьючерсы и стартапы, то есть будущее. Ритм нашей жизни, ее темп, ожидания направлены в будущие накопления и ипотеки, «сейчас» реализуется когда-то потом, в будущем, когда все будет передано, истрачено или выплачено. В нашем времени отсутствует сегодня, мы живем ради всегда не наступающего завтра. Юнгер манифестирует «Ушедшего в Лес» как живущего здесь и сейчас. До Эпохи Модерна, до торжества капитализма, построенного на приватизации времени, умении приумножать капитал при помощи физического свойства мира, не зависящего от человека, отождествления нынешнего момента с будущим не было. Люди жили «сейчас». Будущее — иной мир, горний. Юнгер борется с тиранией времени. Ушедший в Лес противостоит не обществу, но бунтует против «нашего» времени. Для меня это главная тема книги. Но уверен, что для каждого читателя ведущая тема может не совпадать с моим прочтением. Именно в этом особенность «Ухода в Лес» — многозначность, дарующая читателю множественный способ чтения и понимания, делает книгу подлинно важной здесь и сейчас.

«Страх принадлежит к числу симптомов нашего времени. Он стал тем более пугающим оттого, что принадлежит эпохе большой индивидуальной свободы, когда даже нужда, как ее, например, изображал Диккенс, стала почти неизвестной».

Материалы нашего сайта не предназначены для лиц моложе 18 лет

Пожалуйста, подтвердите свое совершеннолетие

Подтверждаю, мне есть 18 лет

© Горький Медиа, 2025 Все права защищены. Частичная перепечатка материалов сайта разрешена при наличии активной ссылки на оригинальную публикацию, полная — только с письменного разрешения редакции.