Рома Сит. Обычное, светлое. Новосибирск: Подснежник, 2020
Написав рецензию на роман рэпера Максима Тесли «Чистый», я открыл ящик Пандоры. Даже не ящик Пандоры, а кое-что похуже: ящик со всей болью мира, в который юный Пол Атрейдис из гербертовской «Дюны» положил свою руку по приказу строгой ведьмы.
Дело в том, что я забыл: русские рэперы больше не пишут рэп, теперь они пишут книги. Это ли не лучшее подтверждение тому, что Россия — самая литературоцентричная страна в мире? Кендрик Ламар ведь и тот Пулитцера получил не за книгу, а всего-то за музыку.
Как бы то ни было, но вскоре после публикации рецензии на роман Тесли я получил сообщение от Ивана Смеха, которого многие из наших читатели могут знать хотя бы по проекту «Ленина Пакет».
«Привет! Прочитал твою рецензию на Тесли, отличная. Но на ее фоне сразу возникла идея некая, хотел предложить! У Ромы Сита еще вышла книга, мне кажется, качественно похожая, и даже по названию рифмуется: у Тесли „Чистый”, а у Сита „Обычное, светлое“. Ну и вот мне кажется, что если ты про нее допишешь, то выйдет как дилогия эдакая».
Товарищу Смеху я целиком и полностью доверяю, но на всякий случай решил уточнить, а кто такой этот самый Рома.
«Ну, вообще, он рэпер старый, из группы „Коба Чок” (откуда потом „Бухенвальд Флава” вышла), но потом стал путешествовать по Европам, набираться там модности и открыл паблик юмористических заметок (юмор как раз в духе Гая Ричи), и вот вторую книгу из них выпустил недавно».
И вот совсем скоро в моих руках оказывается симпатичная плотненькая книга, выпущенная в Новосибирске издательством «Подснежник», выпускавшим среди прочего Александра Бренера и Мирослава Немирова. Основал «Подснежник» Дима Гусев — хип-хоп-исполнитель, давным-давно хулиганивший в уже упомянутой группе «Бухенвальд Флава», а в последние годы больше известный своей чудесной лирической поэзией — суровой, честной, крайне печальной.
Итак, «Обычное, светлое» Ромы Сита — это сборник из 55 прозаических миниатюр, а лучше сказать — маленьких рассказов, объединенных одной темой: любовью. Но любовью не тургеневско-набоковской, а самой приземленной — к пиву, путешествиям, случайным связям и вообще острым ощущениям. Названия у этих текстов характерные, в гипернатуралистическом духе «под Буковски»: «Плевок в стакане», «Сопливый сэндвич», «Натуральная баба», «В шкуре женщины», «Пляска с мертвецом в рождественском шаре» и так далее.
Пересказывать их содержание нет особого смысла, все желающие могут ознакомиться с прозой Сита в его паблике и там же послушать некоторые из этих текстов в авторском исполнении. Нам же сегодня в контексте этой книги гораздо интереснее обсудить тезисы, изложенные в котореньком предисловии, написанном замечательным панк-поэтом Наташей Романовой.
«У Ромы Сита фига <...> из книги показывается по-честному, без камуфлирования многозначительными фразами. Фига направлена в сторону серьезности, в сторону набившей оскомину политкорректности, в сторону „большой литературы”. <...> Пленников и функционеров писательских резерваций всегда очень злит, когда кто-то начинает играть не по правилам — ведь по их мнению книга обязательно должна быть толстой (желательно, чтобы роман) и продолжать традиции Великой Русской Литературы».
Я целиком и полностью разделяю этот благородный иконоборческий пафос, направленный против серьезности, набившей оскомину политкорректности и «большой литературы». Но сейчас я ненадолго выйду из своей писательской резервации, чтобы посмотреть ассортимент печатной продукции в ближайшем супермаркете.
(Пятнадцать минут спустя)
На стойке с книгами, расположившейся между стеллажами с пивом и минеральной водой, я увидел следующие наименования:
Сергей Хохлов, «Сильная, но счастливая. Как совместить карьеру и любовь»
Эдвард Радзинский, «Бабье царство»
Эдвард Радзинский, «Апокалипсис от Кобы»
Виктор Пелевин, «Искусство легких касаний»
Игорь Ротарь, «Непарадная Америка. Про ковбоев, бездомных и коренное население»
София Аморузо, «#Girlboss. Как я создала миллионный бизнес, не имея денег, офиса и высшего образования»
Михаил Лабковский, «Хочу и буду. Принять себя, полюбить жизнь и стать счастливым»
Джен Синсеро, «НИ СЫ. Восточная мудрость, которая гласит: будь уверен в своих силах и не позволяй сомнениям мешать тебе двигаться вперед».
А также: «Измеряем рост в лисятах», «Курочка-ряба», еще несколько детских книжек-игрушек, один роман Стивена Кинга и несколько любовных романов в твердой обложке.
В принципе, вот и вся библиотека среднего российского потребителя, книжная реальность 2020 года, повернутая прямо лицом. Как видите, никакой политкорректности из кампусов Беркли, никакой Великой Русской Литературы, а скорее — наоборот: успешный мужчина учит женщин, как жить; Радзинский просвещает народные массы по части истории сталинизма, а еще один наш соотечественник рассказывает, где кого сегодня линчуют.
Тут мне в голову пришел гениальный маркетинговый ход. Сперва я посмотрел на книжки-игрушки. Затем я перевел взгляд на холодильник с пивом и стеллаж с крепким алкоголем. После я вспомнил фразу из издательской аннотации к книге Ромы Сита: «Эта книга как хороший собеседник в баре».
И я подумал: а почему до сих пор никто не додумался продавать в супермаркетах книги, которые можно назвать «книжки-собутыльники»? Допустим, кто-то производит средней паршивости виски. Кто-то этот виски потребляет. Кто-то потребляет этот виски в одиночестве. Так почему бы к коробке с бутылкой не прилагать книгу с рассказами Ромы Сита, чтобы она скрасила одиночество простого русского человека (ПРЧ)?
ПРЧ возвращается домой, наливает себе виски на два пальца, бросает на вертак любимую пластинку Deep Purple, делает первый глоток, умиротворенно вздыхает и открывает книгу. Вот он читает о том, как похмельный Рома Сит заработал 400 евро на том, что не стал лететь из Вены в Петербург. ПРЧ усмехается хитроумию пройдохи, делает еще глоток. Дальше ПРЧ читает о том, как непутевый Рома переехал в Дублин, не зная толком английского и из-за того попадая в ситуации одна нелепее другой. Виски льется из подпрыгнувшего в руке стакана и капает прямо на страницы. По мере опьянения ПРЧ начинает тоньше чувствовать эмоции рассказчика: где-то пустит скупую слезу, прочитав о неудачном свидании, где-то и вовсе разрыдается за рассказом о русских народных песнях. Иэн Гиллан давно уже допел про дым над водой, колонки шипят песком, но ПРЧ не встает, чтобы перевернуть пластинку.
Можно даже разбить эту книгу, скажем, на семь частей и раскладывать их по коробкам в виде брошюр. Классика маркетинга — собери их все. В детстве мы требовали у родителей купить шоколадное яйцо ради игрушки внутри, так почему бы сейчас не покупать коробки с виски ради мудростей Ромы Сита? Все мы, в конце концов, любим потешить внутреннего ребенка.
В общем, от моей торговой модели в выигрыше остаются все. Простой русский человек получает свою порцию виски и занятных историй, владельцы ликеро-водочного завода повышают продажи, писатель получает идеальный для своего произведения контекст, который одновременно приносит роялти, дает благодарную публику, но при этом не сковывает вольный дух художника цепями «большой литературы».
А завершить мою небольшую заметку о книге Ромы Сита, неожиданно обернувшейся бесплатным уроком маркетинга, хотелось бы понравившимся мне рассказом из «Обычного, светлого», который, на мой взгляд, одновременно является лучшей рецензией на этот сборник. Заодно эта замечательная миниатюра даст ответ на вопрос, почему заметка, которую вы сейчас читаете, называется так, а не иначе.
«Встретил буддийского монаха на скачках. Я был пьян. Достаточно сильно: банок восемь пива. Сначала я подумал: „О! ***** [ничего] себе, монах на скачках!” А потом понял, что ничего в этом странного нет. Кто запретит человеку мудрому в земном присутствии забавляться с этим миром? Просветление не отдалится, если пару соточек выиграть на тотализаторе, я полагаю. А?
Монах кивнул, заметив мой взгляд. Я заговорил с ним:
— Уже сотен пять ******* [проиграл], но это очень весело.
У меня в руках была баночка пива, и монах смотрел на нее таким взглядом, что казалось, будто только обет или же приличие удерживают его от того, чтобы попросить глоточек. Я бы не отказал, отвечаю. Пусть все выпил бы. Пиво, слава Богу, в этом мире товар не дефицитный.
Монах ответил:
— Я не ставлю, просто смотрю, — мне нравятся лошади, — и слюну сглотнул.
А я захотел что-нибудь такое спросить хитрое у монаха, чтобы потом *********** [выпендриваться] перед девками, какой я, мол, философский:
— Правда, что мир — это просто сон?
Он сказал:
— Правда. Мир — это что угодно.
— А можно ли тогда сказать, что мир — это пердеж на зажигалку? — спросил я, а сам подумал: „Все вы, ****** [негодяи], постоянно говорите загадками. Никакой конкретики, всё у вас одновременно всё и в то же самое время ничто”.
Монах подумал и изрек:
— Да, так тоже можно сказать.
— А кто тогда на эту зажигалку пердит? — спросил я, надеясь окончательно подвести монаху к носу *** [член].
— Я бы на твоем месте подумал, чем является зажигалка? — ответил монах и ушел».