Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Под ред. Сергея Шикарева. Новое будущее. Рассказы. М.: Inspiria, 2023. Содержание
Составитель антологии «Новое будущее» Сергей Шикарев (литературный критик, исследователь фантастики, соучредитель премии «Новые горизонты») начинает вступительную статью эффектной фразой: «Прежнего будущего больше нет».
Трудно не согласиться — с небольшой, но принципиальной оговоркой: будущего нет вообще. И не было никогда. Есть только бесконечное «продолженное настоящее» — и наши страхи и чаяния, затейливо упакованные в художественную форму, спроецированные в день грядущий. По этому поводу Льюис Кэрролл справедливо заметил: «Завтра никогда не бывает сегодня! Разве можно проснуться поутру и сказать: „Ну вот, сейчас, наконец, завтра“?».
В этом, собственно, главное достоинство «футурологической фантастики» и основная ее слабость: она всегда про здесь и сейчас. Антология «Новое будущее» интересна не только авторским коллективом, костяк которого составляют писатели, чьи книги проще найти на полке «современная проза» (хотя, скажу по секрету, чисто реалистические тексты они сочиняют реже, чем фантастику) — Алексей Сальников, Эдуард Веркин, Шамиль Идиатуллин, Ольга Брейнингер, Владимир Березин, Белобров-Попов и другие. Эта книга наглядно показывает, чего мы ждем от будущего, на что надеемся, а о чем даже не задумываемся, потому что ну тоска же смертная.
Прежде всего, новому будущему не нужен космос, ни оптом, ни в розницу — и это сразу бросается в глаза. Звездолетные клише из НФ минувших времен становятся объектом для хармсовской иронии в «Мусоре на Луне» Владимира Белоброва и Олега Попова, далекая планета в «Субчике» Алексея Сальникова мало отличается от небольшого уральского городка, а марсианская база в рассказе «На грани» Сергея Жигарева — от арктической станции посреди холодной безжизненной равнины, где человеку в общем нечего делать. Нет космоса и в мини-антиутопии Дениса Дробышева «Будь ты проклят, Марс!»; несмотря на многообещающее название — все это лишь симулякр, ядовитая обманка, убийственный мираж. Последний романтик, единственный участник сборника, которого по-прежнему очаровывает идея космической экспансии — Эдуард Веркин с рассказом «Крылья». Но и его героев вдохновляет не столько приземленная практическая сторона процесса, сколько иррациональная красота жеста, вызов, брошенный человеком пространству.
В то же время участники проекта свободны и от типичных страхов эпохи. Например, для них не актуальны экологические проблемы, которые до чертиков пугают англо-американских фантастов. У Белоброва-Попова экологический коллапс опять-таки повод для иронии, у Дробышева — фон для социального конфликта, другие авторы затрагивают тему мельком (как Сергей Жигарев), а чаще не затрагивают вовсе. Изменение климата, вымирание видов, оскудение запасов природных ресурсов — в новом будущем все эти проблемы разрешились как-то спонтанно, сами собой, без эксцессов, и не оставили глубокого следа в человеческой памяти.
Тут, казалось бы, самое время процитировать очередного классика: «у вас чего ни хватишься, ничего нет» — но на место тупиковых сценариев, отработанных еще в XX веке, неизбежно выступают другие. Мир нового будущего — это мир информационных технологий: нейросети и автоматические системы управления пронизывают его сверху донизу, как грибница. Авторы расходятся только в вопросе, насколько самостоятельными могут стать эти порождения эпохи IT. Если в «Раскладке» Владимира Березина или рассказе «Это наша работа» Шамиля Идиатуллина глобальные информационные сети остаются лишь инструментом, то в «Анне» Михаила Гаехо искусственный интеллект обретает самосознание и начинает потихоньку разминать мозговые извилины, а в «Тихом доме» Ольги Брейнингер взаимоотношения человека и Всемирной паутины выходят на новый, метафизический уровень. Но, в общем, в неизбежности радикальной цифровизации Ойкумены не сомневается никто.
И не только IT: почти так же высоко авторы сборника оценивают перспективы массовой трансформации человеческого сознания. Расщепленные личности в рассказе Сальникова, избирательно замороженная эмоциональная сфера героев Идиатуллина, модификация поведения у Гаехо, случайно возникшие в сети паттерны, которые необратимо влияют на психику и физиологию («Хотя этого никогда не было» Артема Хлебникова) — с одной стороны, здесь слышится глухое эхо психоделической революции 1960-х, с другой — возвращение к поискам Нового Человека 1920–1930-х. Старый человек уже не вывозит груза ответственности и тяжести изменений, постоянно набирающих темп.
Неизбежный вопрос: ну а сами-то авторы насколько серьезно относятся к своим сценариям? Боюсь, поклонников традиционной прогностической НФ в духе Артура Кларка мне порадовать нечем. Фантастика не футурология, хотя с легкой руки Станислава Лема их нередко ставят рядом. Еще раз процитирую вступительную статью Сергея Шикарева: «Эти произведения напоминают, что известная аббревиатура SF расшифровывается и как speculative fiction, литература размышлений». Вряд ли в обозримом будущем стоит ждать прорыва к звездам через четвертое-пятое-шестое измерение, как у Веркина, или абсолютного физического бессмертия («Освобождение» Рагима Джафарова). Все это метафоры, символы, в крайнем случае — спусковой крючок для сюжетного механизма. И авторы, безусловно, хорошо осознают всю условность своих прогнозов.
Что показательно, при этом участники проекта не особенно увлекаются и отвлеченными постмодернистскими играми. Да, Березин искусно соединяет альтернативную историю (князь Владимир принял не византийский, а римский извод христианства) с оммажем песне Чижа «Вечная молодость», Гаехо экспериментирует с классическими литературными сюжетами, Жигарев отсылает любознательных читателей к самому известному рассказу Джона Вуда Кэмпбелла, а Веркин не может удержаться от аллюзий на «старую добрую советскую фантастику» — от Александра Грина до братьев Стругацких. Но это довольно скромно, без перебора.
Что объединяет практически все сценарии нового будущего, более-менее серьезные и откровенно пародийные, пессимистические и оптимистичные, так это тревожное ощущение предопределенности, заданности, отсутствия альтернатив. Никакой цветущей сложности, никакой конкурентной борьбы экономических, социальных и научно-технологических моделей, никакого многовекторного развития: куда нам плыть и как нам жить — придумано не нами и без нас. Человек никогда не станет хозяином собственной судьбы, нами всегда будут управлять, манипулировать памятью и поступками, тайно или явно, кнутом или (чаще) пряником. Строгие отцы-инквизиторы, Всемирный Совет, искусственный интеллект, спецслужбы, криптоолигархи, четырехглазые рептилоиды — какая-то сила всегда будет претендовать на «руководящую и направляющую роль» в глобальном масштабе. Не ради осуществления злодейских планов, скорее наоборот, из чистого альтруизма, ради блага всего человечества, но дышится от этого не легче. Как пишет Веркин, «ситуация выбора исчезла из жизни землян, выбора давно нет, есть план».
Такой подход делает сборник фантастической прозы неожиданно созвучным эпохе. Помните бородатый анекдот? «Как нам решить наши проблемы? Есть два варианта. Первый — фантастический: мы справимся сами. Второй — реалистический: прилетят инопланетяне и всех нас спасут».
В этом смысле авторы «Нового будущего» как на подбор абсолютные реалисты: на них, на инопланетян, вся надежда.