Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского: в 3 т. М.: Русский фонд содействия образованию и науке; Университет Дмитрия Пожарского, 2022
В серии УДП «Всех Филостратов всё» (много ли ты вспомнишь навскидку Филостратов и их сочинений, дорогой читатель?) вышло новое издание «Жизни Аполлония Тианского», составленное Флавием Филостратом Старшим в начале III в. н. э. по поручению императрицы Юлии Домны, супруги Септимия Севера. Переводить эту книгу на русский начинали еще Андрей Егунов и Аристид Доватур в 1930-е, а первый полный перевод, выполненный ученицей последнего Еленой Рабинович, был закончен и выпущен только в 1980-е в серии «Литературные памятники». Однако, с точки зрения Елены Георгиевны, подготовка того издания оставляла желать лучшего, поэтому по прошествии почти 30 лет она сделала новое, трехтомное: в первых двух томах представлен основной текст, перевод параллельно оригиналу, а третий отведен под различные допматериалы, и очень хорошо, что все это не напечатали одним кирпичом, как это чаще всего делается.
«Жизнь Аполлония Тианского» представляет собой жизнеописание аскета-неопифагорейца в позднеантичном вкусе, то есть изобилующее странствиями, приключениями, мифологическими элементами и читающееся потому как увлекательный роман. Поскольку Аполлоний не раз совершал чудеса вроде исцеления и воскрешения, а также выступал против деспотической императорской власти, его с давних пор принято сравнивать понятно с кем, против чего выступал, в частности, Евсевий Кесарийский, посвятивший этому вопросу отдельное сочинение, которое вместе с письмами Тианского и свидетельствами о нем представлено в последнем томе этого превосходного издания.
«Итак, пришли они к некоему ручью — Дамид, видевший его позднее, говорит, что он сходен с беотийской Диркою, — а пришед, разоблачились и умастили головы золотистым снадобьем, которое так разогрело тела, что повалил от них пар и пот полил ручьями, словно в жарко натопленной бане; засим окунулись они в воду и омылись, а засим, увенчанные и глася славословия богам, отправились в святилище. Там стали они, словно как хор с Иархом за запевалу, и принялись бить о землю воздетыми посохами, земля же, взымаясь волною, вознесла их на два локтя в воздух, и запели они славословие, сходное с Софокловым пэаном, что гласят в Афинах ради Асклепия».
Хелен Донлон. Ибица. Тени на луне. Изгои, фрики, шаманы и становление клубной культуры. М.; Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2022. Перевод с английского Максима Леоновича. Содержание
Есть замечательный клип, снятый на совместную композицию музыкальных коллективов The Prodigy и Sleaford Mods, под названием Ibiza («Ибица»). В нем четверо стареющих жлобов, роли которых убедительно исполнили Джейсон Уильямсон, Лиам Хоулетт, Максим Реалити и ныне покойный Кит Флинт, идут в турбюро. Там их ждет прилизанный клерк-педант, который рад целой толпе клиентов и готовится выслушать их пожелания.
Радость сменяется ужасом, когда участники жлоб-квартета начинают нещадно грузить его рассказами о том, как им надо срочно попасть на Ибицу. Клерк долго терпит, но в конце концов достает портативный аннигилятор и избавляется от докучливых фриков, жаждущих приключений, вместо того чтобы спокойно почитать газету, лежа в шезлонге на пляже в пенсионерском Брайтоне.
Авторка книги «Ибица. Тени на луне» Хелен Донлон оказалась терпеливее незадачливого клерка из клипа, в котором ветераны рейв-культуры прошлого выстебали самих себя. Она внимательно выслушала десятки голосов квир-шаманизма, превративших средиземноморский остров в демилитаризованную автономную зону, где властью обладают лишь счастье, любовь и пансексуальность.
Или это лишь иллюзия царства счастья и любви, а в действительности Ибица — занюханное туристическое агентство на окраине лондонского боро, где на тебя ругаются мужчины в леопардовых костюмах, а ты даже не понимаешь, чего от тебя хотят, потому что плохо разбираешь эстуарный английский?
Такие вот фракталы невольно возникают перед глазами за чтением этого очерка об одном очень маленьком, но влиятельном островке, формально принадлежащем испанской короне.
«Ибица начала восстанавливать свой колорит только на исходе XIX века, когда первые путешественники-поселенцы прибыли сюда на новом пароме, связавшем остров с материком. К богемным путешественникам ранних тридцатых годов XX столетия, среди которых, например, был художник и фотограф-дадаист Рауль Хаусман, присоединились другие художники и писатели, спасавшиеся от темных политических туч, в частности от зарождающегося фашизма, который распространялся по всей Европе. Эти беглецы во многих отношениях были первыми протохиппи Ибицы».
Александр Нилин. Переделкино: поверх заборов. Роман частной жизни. М.: Редакция Елены Шубиной, 2023. Содержание
Александр Павлович Нилин, по его собственному предположению, даже зачат был в поселке Переделкино, на всю жизнь ставшем его персональным Хартлендом, его личной Йокнапатофой.
На страницах «Переделкино: поверх заборов» Нилин воссоздает писательский городок таким, каким он запечатлен в его памяти, и таким, каким он на самом деле является, — не обитель нездешних гениев, но микрокосм, населенный живыми людьми со своими радостями, горестями, причудами и самодурством.
Вот совсем юный, но уже высокомерный Иосиф Бродский язвит над «Леней» Пастернаком, целующим руки Анны Ахматовой, предварительно выпив спирта. Вот Чуковский мучает детей, заставляя их разыгрывать спектакли, которые им вряд ли интересны. И так далее и тому подобное.
Тем, кто любит «гениев» лишь за то, что они гениальны, книга Нилина может показаться жестокой: слишком «простыми» людьми оказываются наши классики в реальной жизни. Для тех же, кто не отрицает человеческую природу литературного творчества, «Поверх заборов» — чтение в высшей степени душевное.
«Корней Чуковский, как бывает у нас не так уж редко, фигура одновременно и переоцененная, и недооцененная. Что, однако, ни в том, ни в другом случае не делает ее менее значительной, чем она есть на самом деле».
Игал Халфин. Автобиография большевизма: между спасением и падением. М.: Новое литературное обозрение, 2023. Содержание. Фрагмент
Имя Игала Халфина соотносят с концепцией «советской субъектности», согласно которой советский человек — не есть пассивный объект властных воздействий и не провальная версия европейского субъекта, но самостоятельное явление, феномен, говоря словами самого историка, «сознательно участвующий в сотворении собственной жизни». Чтобы изучать субъектность, Халфин в качестве аналитической рамки использует комбинацию подходов Фуко и Лотмана.
«Автобиография большевизма» — это колоссальный, под 900 страниц, труд, построенный на свидетельствах большевистского самовыражения, понятых достаточно широко: в орбиту рассмотрения попадают не только тексты о себе, но и публицистические очерки, карикатуры и т. д. Если пытаться выделить одну из сюжетных линий в этом сложном исследовании, то можно сказать следующее. Из материала Халфин выводит, что создание и становление нового человека требовало от идейных людей самой напряженной рефлексии, которая неизбежно выплескивалась за рамки рассуждений, обращенных к самому себе. Парадоксальным продолжением такой рефлексии стали, согласно историку, товарищеская критика, переродившаяся в уже ничуть не товарищескую борьбу и в конечном счете судебные преследования «оппозиции». Иными словами, поначалу партия воспринималась как целый организм, где возникают порой болезни — «уклоны», которые следует исправлять. Однако со временем (надо сказать, весьма непродолжительным) больные стали врагами, а уклоны — злоумышленным вредительством внешних сил.
Ампутация, только ампутация.
«А вот Н. Бухарин предстает в роли каннибала. Сегодня он нанизал на вилку харбинского эмигранта и бывшего кадета Николая Васильевича Устрялова, утверждавшего, что большевики переродились. Читателю остается только гадать, какого контрреволюционера он съел вчера, а какого съест завтра».
Гарро Оливье, Тиссо Жан-Даниель. Жила-была кровь. Кладезь сведений о нашей наследственности и здоровье. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2023. Перевод с французского В. Фридман. Содержание
Лично у нас, если мы усердно думаем о крови, — густой, конкретной, липкой крови, — начинает кружиться голова. Довольно популярная реакция: страх крови — третья по распространенности фобия на планете, и это один, едва ли не первый из тысячи фактов, которые можно почерпнуть из этой книги. Сочинение двух французских гематологов представляет собой прекрасно структурированную базу данных о главной биологической жидкости, по прочтению которой читатель может уверенно объяснить, чем лейкоциты отличаются от лимфоцитов, откуда берется кровавый пот и какие бактерии живут внутри нашей кровеносной системы.
Некоторые кейсы таки просятся на стол к исследователям науки и техники: например, история о том, как в 1980-е годы во Франции огромное количество людей пострадали и погибли из-за переливания зараженной крови по причинам технических несовершенств, инерции органов здравоохранения и несогласованных действий высших должностных лиц.
Помимо естественно-научных фактов, авторы не обходят стороной и вопросы антропологического толка — вроде представлений о менструальной нечистоте, но весьма поверхностно. В общем и целом, чтение не только занимательное, но и за живое задевает.
«Вы уже знаете, что дышать нас заставляет кровь. Кроме количества эритроцитов, в ней можно также определить уровень кислорода и углекислого газа. Такие исследования называют газометрией. Они позволяют изучить кислотно-щелочной баланс организма, в частности измерив уровень рН и другие сложные, но очень важные, особенно при реанимации пациента, параметры. Эти исследования 149 входят в протокол диагностики таких патологий, как врожденные пороки сердца, при которых артериальная кровь ребенка плохо насыщается кислородом и кожа приобретает иссиня-черный оттенок. Их так и окрестили — синие пороки».