В интервью The Guardian, приуроченном к выходу книги «Шестое вымирание: неестественная история», журналистка Элизабет Колберт призналась, что занялась темой климата и экологии в 2000 году из-за политики, когда возглавляемые Джорджем Бушем-младшим США объявили о выходе из Киотского протокола. С тех пор влияние антропогенных факторов на природу стало для нее основным предметом журналистского расследования. В 2006 году вышла первая книга на эту тему, «Полевые заметки о катастрофе: человек, природа и изменение климата», — о глобальном потеплении и давлении крупных госкорпораций на ученых и политиков, но по-настоящему захватывающей стала следующая её книга «Шестое вымирание: неестественная история», опубликованная в 2014 году. Эта книга создавалась по кусочкам, из очерков о вымерших или вымирающих животных, которые Колберт печатала в газете The New York Times. В поисках новых фактов она побывала почти на всех континентах, и ни одно путешествие не обходилось без встреч с учеными, которые помогали автору разобраться не только в истории массовых вымираний и их причинах, но и в конкретных случаях, происходящих у нас на глазах. В 2015 году за книгу «Шестое вымирание» Элизабет Колберт получила Пулитцеровскую премию, а Билл Гейтс и Барак Обама рекомендовали ее в своих списках книг, которые следует прочитать каждому.
Прямо сейчас мы живем в эпоху «шестого вымирания», виновником которого стал человек — так можно сформулировать основную мысль книги. На сегодняшний день ученые выделили пять наиболее катастрофических вымираний в истории нашей планеты. Колберт уже в первой главе приводит ужасающие цифры: «По имеющимся оценкам, треть всех рифообразующих коралловых полипов, треть всех пресноводных моллюсков, треть акул и скатов, четверть млекопитающих, пятая часть всех рептилий и шестая часть всех птиц сегодня находятся на прямом пути к забвению». И причиной тому, по словам автора, «один слабый биологический вид».
Доказывая эту мысль, Колберт отправилась в центральную Панаму, чтобы успеть увидеть своими глазами последние особи золотой лягушки — ученые сохранили их в Центре охраны амфибий. Всего за несколько лет этот вид земноводных (и не только он) практически исчез из-за грибка, завезенного людьми в Панаму. В книге Колберт приводятся слова австралийского ученого Джона Алроя, занимающегося массовыми вымираниями животных: «Пока никто еще не производил тщательных расчетов скорости фонового вымирания для земноводных — отчасти из-за того, что их ископаемые остатки встречаются очень редко. Однако почти наверняка эта скорость ниже, чем для млекопитающих. По всей видимости, один вид земноводных должен исчезать примерно каждую тысячу лет. Этот вид может быть из Африки, или из Азии, или из Австралии». Но само существование Центра охраны амфибий показывает, насколько действительность далека от этих подсчетов.
Оценить масштабы катастрофы удалось не так давно, ведь еще около двухсот лет назад человек ничего не знал о тех животных, которые когда-то существовали на Земле. «Аристотель написал десятитомный трактат „История животных”, даже не рассматривая возможность того, что у них действительно могла быть какая-то история, — напоминает Колберт. — „Естественная история” Плиния включала в себя описания животных реально существующих и животных вымышленных, но ни одного описания животных вымерших. Не появилось подобного предположения ни в Средние века, ни в эпоху Возрождения, когда словом „ископаемое” обозначалось все, что добывалось из земли (отсюда и пошло выражение „горючие ископаемые”). В эпоху Просвещения было принято считать, что каждый биологический вид — звено великой и неразрывной „цепи бытия”».
И только благодаря Жоржу Кювье, который доказал, что найденный в США огромный зуб принадлежит не слону, а вымершему животному мастодонту, в разгар Великой французской революции возникла концепция вымирания — люди впервые поняли, что флора и фауна не всегда были такими, какими они их видят сейчас. Погрузившись в историю вопроса, Элизабет Колберт отправилась в парижский Национальный музей естественной истории, где работал когда-то Кювье, чтобы увидеть своими глазами то, с чего началась палеонтология: «Я взяла самый большой зуб в руки. Он действительно производил впечатление. Двадцать сантиметров в длину и десять в ширину — размером примерно с кирпич и почти такой же тяжелый. „Это Мона Лиза палеонтологии”, — сказал [куратор музея] Тасси, указывая на самый большой зуб». После определения еще более ста вымерших животных Кювье предположил, что причиной вымирания могла стать катастрофа. Но о причине одной из самых известных катастроф «большой пятерки», которая уничтожила динозавров, наука узнала только в 1980-х, когда в слое глины в ущелье Гола-дель-Боттаччионе (Италия) был найден иридий, который в большом количестве содержится только в метеоритах.
О том, как именно человек стал причиной шестого вымирания, Колберт рассказывает во второй части книги, приводя множество примеров исчезновения видов от прямого уничтожения человеческими руками до косвенного — из-за завезенных в неадаптированные к ним области бактерий, закисления океанов возрастающими выбросами углекислого газа в атмосферу и т. д.
Что касается прямого уничтожения, то одним из памятников человеческой жестокости Колберт называет полное истребление бескрылых гагарок. Эти беззащитные птицы были прекрасным источником перьев, а их тушки годились для розжига костров. Колберт посетила Исландский институт естественной истории, где сохранилось чучело гагарки, после чего отправилась к острову Элдей, который находится в пятнадцати километрах от полуострова Рейкьянес, чтобы своими глазами увидеть то место, где еще сто пятьдесят лет назад жило огромное количество этих птиц. «Последними людьми, видевшими живых бескрылых гагарок, была группа исландцев, около дюжины, добравшихся до Эльдея на весельной лодке. Они отправились в плавание июньским вечером 1844 года, гребли всю ночь и к утру достигли острова. Не без труда троим из них удалось выбраться на берег в единственно пригодном для этого месте — на северо-востоке острова, где выступает каменистая отмель. К тому времени популяция гагарок на острове, и до того, возможно, не особенно многочисленная, состояла, похоже, из единственной пары птиц и одного яйца. Увидев людей, гагарки попытались убежать, однако передвигались они слишком медленно. За считаные минуты исландцы поймали их и задушили. Яйцо оказалось треснутым, вероятно, в процессе преследования, так что его оставили», — пишет автор о последних минутах жизни бескрылой гагарки.
Интересно, что Колберт не согласна с положением эволюционной теории Дарвина, согласно которому человек стоит в одном ряду с животными: «То, что было верным для эволюции, должно было быть верным и для вымирания, поскольку, согласно Дарвину, второе — лишь побочный эффект первого… Но как тогда объяснить случаи с бескрылой гагаркой, черепахой с острова Чарльз или, продолжая список, птицей додо и стеллеровой коровой? Ведь очевидно, что этих животных сжили со свету не соперничающие виды, постепенно развивающие какие-то конкурентные преимущества. Все они были уничтожены одним и тем же биологическим видом, причем довольно быстро — в случае бескрылой гагарки и черепахи с острова Чарльз это произошло в течение жизни самого Дарвина. Ему следовало либо выделить в отдельную категорию вымирания, вызванные человеком, — тогда человек действительно заслуживал „особого статуса” как существо вне природы».
Сегодня человечество борется с браконьерами и охраняет редкие виды животных и растений, но при этом только недавно людей стали заботить «непрямые» факторы истребления природы. Так, глобальное потепление вынуждает тропические деревья в буквальном смысле «шагать» вверх по склонам гор. Автор лично убедилась в этом факте в перуанском национальном парке «Ману», где встретилась с экологом Майлсом Сильманом, который выделил семнадцать участков леса для замеров скорости подъема деревьев. Тропические деревья приспособлены к узким температурным диапазонам, поэтому участки Сильмана, расположенные один выше другого, имеют разную растительность, что позволяет очень четко отследить движение леса.
Вот что Колберт пишет об этом эксперименте: «Впервые Силман разметил участки в 2003 году. Его идея состояла в том, чтобы возвращаться туда год за годом, десятилетие за десятилетием и смотреть, что происходит. Как деревья будут реагировать на изменение климата? Один из возможных вариантов — назовем его „сценарием Бирнамского леса” — мог быть таким: деревья в каждой зоне начали бы перемещаться вверх по склону. Разумеется, деревья не могут двигаться, но они разбрасывают семена, прорастающие новыми деревьями. Согласно этому сценарию, виды, сейчас растущие на участке 4, по мере потепления климата начнут появляться выше, на участке 3, а деревья с участка 3 окажутся на участке 2 и так далее. Силман со своими студентами завершил первую повторную перепись в 2007 году. Он воспринимал это лишь как часть долгосрочного проекта и не думал, что через четыре года уже будут получены интересные результаты. Однако один из его молодых научных сотрудников, Кеннет Фили, настоял на том, чтобы на всякий случай проанализировать все данные. Благодаря его работе выяснилось, что лес уже находится во вполне заметном движении. Если не вдаваться в подробности, он обнаружил, что глобальное потепление в среднем загоняло род деревьев в гору со скоростью два с половиной метра в год». Сильман также выяснил, что некоторые деревья не меняют место своего произрастания, а это значит, что они обречены на гибель вместе с насекомыми, земноводными, птицами и млекопитающими, которые зависят от них.
Переизбыток углекислого газа ведет не только к потеплению климата, но и к закислению мирового океана. Углекислый газ, растворяясь в воде, образует кислоту, которая приводит к падению водородного показателя (pH), то есть уровня активности ионов водорода, что приводит к гибели неприспособленных к таким условиям морских видов животных и растений. Колберт пишет о том, что при таких темпах выброса углекислого газа pH океана к середине этого века снизится до 8,0 (нейтральная среда равна 7, а морская вода исходно щелочная, то есть имеет рН больше 8), а к концу века — до 7,8.
Что будет с морскими жителями в таком случае, можно наблюдать уже сейчас в Тирренском море около острова, где стоит известный замок Кастелло Арагонезе. В этом месте из фумарол (трещин) в морском дне, которые образовались вследствие движения литосферных плит, постоянно поднимается углекислый газ, закисляя воду вокруг, — идеальное место для исследований последствий неконтролируемого выброса углекислого газа в атмосферу. Колберт отправилась на остров, чтобы встретиться там с морскими биологами Джейсоном Холл-Спенсером и Марией Буйя, и увидела своими глазами тех немногих животных, которые обитают у берегов острова: «Osilinus turbinatus — распространенная средиземноморская улитка с раковиной, покрытой перемежающимися черными и белыми пятнами, как на змеиной коже. Однако у Osilinus turbinatus не было рисунка: верхний рельефный слой раковины оказался разъеден и обнажил нижний — гладкий и белоснежный. Морское блюдечко Patella caerulea по форме напоминает китайскую соломенную шляпу. Раковины нескольких особей имели глубокие повреждения, через которые виднелись желтовато-серые тела их владельцев. Кажется, будто их окунули в кислоту, — в каком-то смысле так оно и есть».
Влияние человека настолько изменило окружающий мир, что ученые стали приходить к мнению о необходимости выделить новую геологическую эпоху «антропоцена» — эпоху Шестого вымирания. Но что же будет с человеком, который сам является причиной гибели флоры и фауны? Отвечая на этот вопрос, Элизабет Колберт цитирует слова эколога Пола Эрлиха, выбитые на табличке в зале биоразнообразия Американского музея естественной истории: «Подталкивая другие виды к вымиранию, человечество рубит сук, на котором сидит».