Восхождение на Вавилонскую башню, описание постчеловеческого мира и киберпанк в стиле Булычева: предлагаем вашему вниманию очередной ежемесячный обзор переводной фантастики от Василия Владимирского. В сегодняшнем выпуске — книги Джосайи Бэнкрофта, Яцека Дукая и Пэт Кэдиган.

Джосайя Бэнкрофт. Восхождение Сенлина. СПб.: Азбука; М.: Азбука-Аттикус, 2019. Перевод с английского Натальи Осояну

Провинциальный школьный учитель Томас Сенлин с молодой женой Марией отправляется в свадебное путешествие в центр мира, в столицу цивилизации, — и, едва сойдя с поезда, теряет свою спутницу в привокзальной суете. Это происходит в первой же главе книги Джосайи Бэнкрофта — остальные без малого пятьсот страниц романа посвящены отчаянным поискам, которые ведет не готовый  смириться с потерей Томас. Между двумя крайними точками умещается масса событий, которые изменят главного героя до неузнаваемости, отшелушат наносное и обнажат главное.

Это если без спойлеров. Однако поговорить о дебютной книге Джосайи Бэнкрофта всерьез без спойлеров не получится, так что не взыщите. Прежде всего придется назвать место действия. На первый взгляд кажется, что события, о которых рассказывает автор, могли бы происходить в любой крупной европейской стране второй половины XIX века: во Франции, Великобритании, Австро-Венгрии, Германии — далее везде. Но у Бэнкфорта они происходят в неком ирреальном, отчасти сновидческом пространстве, а в поисках возлюбленной Сенлину предстоит взобраться на самое величественное и невероятное здание в истории человечества — Вавилонскую башню. Автор даже не пытается рационально объяснить, как дожила эта легендарная башня до «эпохи пара и электричества», сознательно избегает любых экскурсов в историю: правдоподобие не входит в круг его задач. Его страна Ур имеет примерно такое же отношение к реальному Междуречью, как Киммерия Роберта Говарда к Крымскому полуострову, и так же населена людьми с англосаксонскими, романскими, азиатскими и даже славянскими именами, всеми вперемешку.

Поднимаясь с уровня башни на уровень (из Цоколя в Салон, где идет бесконечное театральное действо, оттуда в обманчиво приветливые гедонистические Купальни — и выше, в сумрачный пролетарский Новый Вавилон, заполненный борделями, пабами и наркопритонами), романтик и идеалист Сенлин одну за другой теряет иллюзии, расстается с наивными мечтами. Со стороны башня представлялась ему символом торжества человеческого разума, зримым воплощением благородной идеи Прогресса. Но каждого, кто оказался внутри, это чудо инженерной мысли пытается унизить, растоптать, а если не удалось — переварить, переделать под себя. В случае с Сенлином башне это почти удается — но лишь отчасти, не до конца.

Если вчитаться в этот текст, возникает чувство, что книга Бэнкрофта оказалась не на той полке. Трагическое недоразумение, досадная оплошность. «Восхождение Сенлина» — притча, не отягощенная назидательностью, роман-аллегория, герои которого оказались слишком живыми, чтобы удержаться в заданных рамках, но уж точно не роман-фэнтези, каким мы привыкли его видеть, от эпика Толкина до «дарка» Аберкромби. Зато тут есть и кафкианская недостижимая цель, которая удаляется по мере приближения, и стоппардовское абсурдное представление без цели и смысла, и экзистенциальное отчаяние Камю, и многое другое — да и Сенлином (почти Селином) героя зовут явно неспроста. Роман Бэнкрофта во многом рифмуется с «Путешествием на край ночи». Правда, несмотря на все свои мытарства, Томас умудряется избежать падения, деградации и одиночества: башня пока не заставила его опустить руки и окончательно разочароваться в человеке и человечестве, только сделала прививку разумного цинизма. С другой стороны, это только первый том «Вавилонских книг» — посмотрим, что там случится дальше.

Яцек Дукай. Идеальное несовершенство. М.: АСТ, 2019. Перевод с польского Сергея Легезы

Роман Яцека Дукая начинается с неудачного покушения на всемогущего олигарха, а заканчивается дуэлью фехтовальщиков, но это не детектив или авантюрно-приключенческий роман а-ля «Капитан Алатристе». Хотя из песни слова не выкинешь: да, именно так начинается и так заканчивается. Более того, если подходить к вопросу чисто формально, придется признать, что автор «Идеального несовершенства» действительно взял кое-что от детектива и авантюрно-приключенческой прозы. А еще из «космической оперы» (по ходу дела здесь развеивают в пыль все звезды и планеты обозримой вселенной, и это не спойлер), любовно-романтического жанра и даже из историй «о попаданцах». Но, конечно, Дукай не заслужил бы репутацию главного польского фантаста-интеллектуала наших дней и полноправного наследника Станислава Лема, если бы этим ограничился.

«Идеальное несовершенство» редкий пример «сверхтвердой» научной фантастики — и, пожалуй, одно из самых убедительных описаний постчеловеческой цивилизации в современной беллетристике. «Несовершенство» рвет крышу и взрывает мозг уже на уровне языка. Стахсы и фоэбэ, инклюзии и семинклюзии; Время Словинского, График Тевье, График Реми, Поля, Плато, Сливы; Предельный Компьютер, Предельная Инклюзия, крафтирование, нановары — от обилия неологизмов голова идет кругом и рябит в глазах. Чтобы выстроить более или менее связную картину, читателю придется на три метра закопаться в словари и справочники, начертить полдюжины 3D-графиков, да и то не факт, что в итоге контрольная сумма сойдется. Дукай в совершенстве освоил метод закольцованных ссылок Станислава Лема («Сепульки — см. сепулькарий — см. сепуление — см. сепульки»): каждую часть романа он предваряет цитатами из Википедии будущего, но всякий такой текст неизбежно содержит термины, которые поясняются только в следующей псевдоэнциклопедической статье. Так же устроен и весь роман: главному герою, звездолетчику из XXI века Адаму Замойскому, перенесенному в век XXIX, многое придется принять как данность, запастись терпением и дождаться объяснений — не факт что исчерпывающих и достоверных.

Писатели-фантасты предпочитают объяснять сложные теории на простых примерах, но Яцек Дукай в этом смысле почти уникален: у него большой талант объяснять непонятное через малопонятное. Иначе не получится, это вопрос правдоподобия. Сохранит ли в XXIX столетии постчеловеческая цивилизация современную понятийную базу и вокабулярий? Крайне сомнительно. Способен ли участвовать в n-мерной шахматной партии герой, которому все приходится растолковывать на пальцах, разжевывать до состояния манной каши, как идиоту? Вот уж вряд ли. Пусть лучше читатель чего-то не поймет, чем поймет все, но не поверит ни единому слову рассказчика.

При этом Яцек Дукай умудрился не превратиться из писателя в чистой воды футуролога, популяризатора идей: если бы он ограничился математически выверенным описанием постчеловеческого мира, «Идеальное несовершенство» и вполовину не было бы так хорошо. Один из самых сильных эпизодов в романе — сцена охоты на слона, в которой Дукай на время забывает о существовании высоких технологий, зато отпускает на волю дикую, неодолимую, первобытную мощь. Эта история о противостоянии голого слабого человека и величественного бога африканских саванн, вроде бы почти не имеющая отношения к основному повествованию, задает тон всему роману и в конечном счете переводит «Идеальное несовершенство» из разряда «хардкорной НФ» в категорию книг метафизических, философских. Ловко сделано: лучшего поворота не придумал бы, пожалуй, и сам Станислав Лем.

Пэт Кэдиган. Алита: боевой ангел. М.: АСТ, 2019. Перевод с английского Дмитрия Могилевцева

Триста лет назад здесь бахнули, и не раз: весь мир в труху!.. В пламени глобальной войны не сгорел только депрессивный мегаполис Айрон-сити и населенный «аристократами духа» Залем, «последний из великих небесных городов», техногенная Лапута, маячащая в небе зримым напоминанием о лучших днях, которые знало человечество. Из Айрон сити в Залем поступают ресурсы и товары, из Залема в Айрон сити — отбросы и технологии. Но не люди, нет. Любая попытка проникнуть в летающий город жестко пресекается, а добровольно эмигрировать из рая в ад дураков нет. Единственное исключение — доктор Дайсон Идо с семьей, гениальный кибернетик, одаренный врач, создатель самых совершенных киборгов в послевоенной истории.

Когда-то он блистал там, наверху, а теперь копается в мусоре и штопает несчастных киберпролетариев, которые часто не в состоянии ему заплатить. Идо — живая легенда Айрон-сити: немного Франкенштейн, немного Айболит («я пришью тебе новые ножки, ты опять побежишь по дорожке!»), прямой наследник герценских «изгнанников науки»: «Но куда же вам деться, юноши, от которых заперли науку?.. Сказать вам куда?.. В народ! К народу!». Его дочка погибла в нелепом несчастном случае, жена ушла к другому, денег на клинику вечно не хватает — в общем, весь набор проблем, с которыми сталкиваются «народники» в классической русской литературе. Но однажды удача улыбается ему: среди мусора, выброшенного из Залема, добрый доктор обнаруживает логическое ядро, мозг потерявшего память киборга, и подчиняясь внезапному импульсу встраивает в тело, которое готовил когда-то для своей четырнадцатилетней дочки.

«Алита» — история этого киборга, почти булычевской «девочки, с которой ничего не случится», по-детски наивной, доверчивой и ранимой, но в случае чего способной голыми руками открутить голову любому маньяку-расчленителю. Ну а еще это антиутопия, сатира на капиталистическое общество, упрощенное до полного схематизма и просто напрашивающееся на революционное переустройство. Сатира, впрочем, совсем не страшная, несмотря на весь свой ревизионистский задор и призывы к прямому действию: эта натура ушла вместе с индустриальной эпохой, а в постиндустриальной избушке совсем другие погремушки.

По большому счету, говорить об этой книге не было бы смысла, если бы не фигура автора. В свое время Пэт Кэдиган получила прозвище «принцесса киберпанка», стала единственной женщиной среди брутальных мужчин, участвовавших в сборнике «Зеркальные очки» под редакцией Брюса Стерлинга, написала несколько мощных повестей и романов (в России по большей части не изданных). Но потом как отрезало: с 1990-х Кэдиган изредка вспоминает свою лихую киберпанковскую молодость, но на хлеб с маслом зарабатывает новеллизациями и авторизированными фанфиками на основе популярных киновселенных. По сути, занимается творческим обслуживанием голливудского шоу-бизнеса.

Собственно, «Алита: боевой ангел» — официальная новеллизация одноименного фильма Роберта Родригеза (режиссера, ранее известного под именем Роберт Родригес) по мотивам аниме «Battle Angel» Фукутоми Хироси на основе манги «Gunnm» Юкито Кисиро. Четвертая производная, седьмая вода на киселе. Новеллизация, в общем, не бездарная. У Кэдиган получился не «Золотой компас» и не «Гарри Поттер» конечно, но пристойный «янг эдалт», вполне связный и читаемый текст «для среднего школьного возраста», — в том числе для тех, кто не смотрел фильм Родригеса, понятия не имеет об аниме и исходной манге. Один раз прочитать можно, и даже без отвращения. Но, черт возьми, насколько же умнее, изобретательнее, живее были книги, которые Пэт Кэдиган когда-то выдумывала и писала сама от начала до конца!

Читайте также

«Есть киберпанки, а есть киберфеминистки, это же очевидно»
Читательская биография философа Аллы Митрофановой
20 ноября
Контекст
«На нашей планете появляется глобальная нервная система»
Основатель Sci-Hub о литературных премиях, любимых книгах и кибернетическом разуме
15 сентября
Контекст
«Звездные войны», Том Хэнкс, Джон Ле Карре и Стэн Ли
КиноПоиск на «Горьком»: лучшие книги о кино за декабрь
20 января
Контекст