В отличие от хип-хопа и, в особенности, рока, поп-музыка не так сильно привлекает музыкальных журналистов — по крайней мере, книги о ней пишут гораздо реже. Если они и выходят, то авторы обычно либо сужают географию описываемого, либо предпочитают говорить о прошлом — например, как в «Love for Sale: Pop Music in America» Дэвида Хайду или «Yeah! Yeah! Yeah!» Боба Стенли. Другие смотрят на нее с точки зрения бизнеса — как в «Black Vinyl White Powder» и «Ta-Ra-Ra-Boom-De-Ay» Саймона Найпера-Белла или «Hit Men» Фредрика Даннела. Третьи обращают внимание на отдельных — чаще всего и правда выдающихся — персонажей, как в «The Last Sultan» Роберта Гринфилда. Кроме того, как можно заметить по названиям выше, все эти книги не переводятся на русский.
Джону Сибруку в этом смысле повезло — второе издание его книги «Nowbrow» было достаточно популярным, чтобы привлечь внимание издателей к следующей книге, «Машине песен». И в отличие от авторов вышеупомянутых книг, он пишет о том, что происходит здесь и сейчас (или было в недавнем прошлом): здесь упоминаются и Тейлор Свифт, и Кэти Перри, и Рианна — все, кого можно было услышать по радио в течение последних пяти лет. Сибрука, однако, интересуют не те, кто эту музыку исполняет, а те, кто ее делает, то есть продюсеры, авторы песен и другие не менее важные люди, — не как успешные бизнесмены, а как творцы, создатели хитов.
Основной проблемой «Nobrow» была подача книги — у Сибрука была идея, но он не собирался ее ничем подкреплять, рассказывая в основном о том, как он проводил время в Нью-Йорке конца девяностых. «Машина песен» выгодно отличается на ее фоне: Сибрука в книге гораздо меньше. Впрочем, когда он позволяет себе проявиться в повествовании, иногда выходит не лучшим образом. Либо он с излишней ехидностью прохаживается по героям, как, например, в главе о Кэти Перри: «Виной тому отчасти стала ее грудь. Девочкой она молилась о большой груди, а когда Он ее таковой наградил, однажды она даже задумалась об операции по уменьшению. В конце концов она решила гордо демонстрировать ее со сцены (ведь все-таки это Его дар)» (в русском переводе этот отрывок звучит чуть лучше, чем в оригинале). Либо предпочитает не обращать внимания на важные моменты в истории своих героев или сглаживает их: участие одного из музыкантов Ace of Base в неонацистской партии упоминается в одной строке, а иск Кеши против ее продюсера доктора Люка о возможном изнасиловании описывается так, что не очень ясно, на чьей Сибрук вообще стороне. Либо просто сообщает читателю о любимой музыке своей матери — без короткой главы «Мой наследственный хит-парад» можно было бы явно обойтись.
Все это было бы не так важно, но Сибрука в первую очередь волнуют люди, их жизнь, а не то, что они делают и как. Безусловно, здесь описывается процесс создания некоторых песен, но больше всего ему интересны герои: такие, как швед Макс Мартин, работавший с огромным количеством американских поп-звезд, или Эван Роджерс и Карл Стуркен, люди, которые отыскали Рианну. Лучшие главы здесь посвящены тем, кто находится на заднем плане даже в не самом звездном мире продюсеров, — певице Эстер Дин, чья работа заключается в написании хуков (главная часть песни), и Бонни Макки, менее удачливой подруге Кэти Перри. Другая удача Сибрука — глава о корейской поп-музыке, одновременно и лишенной индивидуальности, и опирающейся на звезд-идолов (правда, на американский рынок никто из них не вышел). Иных героев музыки откровенно не хватает: например, тех, кто пишет тексты Дрейку, или певицы Сии, из автора текстов выросшей до полноценной поп-звезды; Бейонсе и Леди Гага здесь тоже упоминаются походя.
«Машина песен» не просто галерея ярких портретов: долгое время Сибрук публиковал отдельные главы книги как статьи в New Yorker. Это чувствуется — и в этом, конечно, еще одна проблема книги. В иные моменты она воспринимается не иначе как сборник статей, объединенных темой: самой сильной частью, пожалуй, кажется история продюсера доктора Люка, рассказанная в нескольких главах при помощи тех, с кем он работал, от сопродюсеров и авторов текстов до его подопечных. Можно было бы отметить, что выход книги после статей — распространенная практика (здесь можно вспомнить и «Как музыка стала свободной» Стивена Уитта, сжавшего одну из трех историй своей книги, — к слову, лучшую, — до лонгрида в New Yorker). Однако все же «Машина песен» не самая типичная современная книга о музыке. Пожалуй, самой близкой к ней из вышедших в прошлом году книг будет «Your Favorite Band Is Killing Me» Стивена Хайдена: она тоже напоминала сборник и, к сожалению, куда больше сообщала об авторе, чем о том, что он пишет. На деле же самыми интересными книгами о музыке сейчас стоит считать описание чего-то не очень известного — например, «Sounds and Sweet Airs» о женщинах-композиторах. Но и это не самый популярный и занятный жанр в музыкальном нон-фикшне сегодня.
Есть что-то показательное в том, что последние пару лет о музыке лучше всего пишут сами музыканты или когда критики пишут о себе, не прикрываясь музыкой, как в случае автобиографии Сильвии Паттерсон «I’m Not With A Band». Список автобиографий, заслуживающих упоминания, может быть очень длинным — это и «I’m Not Dead Yet» Фила Коллинза, и «Porcelain» Моби, и «Tranny» Лоры Джейн Грейс из Against Me, и «I Am Dogboy» Карла Хайда из Underworld, и «Every Little Step» Бобби Брауна, и, судя по отзывам, «Substance» Питера Хука из New Order. Возможно, их выгодное отличие в том, что в автобиографиях музыканты могут рассказать о себе гораздо больше, чем рассказали бы для книги, в которой являются лишь одними из героев, — впрочем, вряд ли те, о ком рассказывает Сибрук, когда-нибудь напишут о себе книгу, даже с чьей-либо помощью: им это, судя по «Машине песен», не очень интересно.
«Машина песен» как одна из главных новинок переводного нон-фикшна о музыке — это, скорее, печальный показатель того, чем руководствуются местные издательства при выборе книг. Автобиографию Моби — ироничную и полную анекдотов — вряд ли переведут на русский: если посмотреть правде в глаза, кто захочет купить его книгу, причем о том, что происходило с ним до его главного альбома, «Play»? «Tranny», удивительный рассказ о панк-роке и трансгендерности, также вряд ли попадет на здешние полки. Судя по продажам книг о Joy Division, может повезти Питеру Хуку — но пока нам приходится довольствоваться рассказами журналистов, больше обеспокоенных собой, чем тем, о чем они пишут, причем в небезупречном переводе.