Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Фридрих Кельнер. Одураченные. Из дневников 1939–1945. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2024. Перевод с немецкого Анатолия Егоршева, Елены Смолоногиной. Содержание. Фрагмент
Первого сентября 1939 года Германия, кто бы что ни говорил, без всяких веских на то причин начала преступную агрессивную войну против Польши. В тот же день социал-демократ Фридрих Кельнер начал вести дневник, который впоследствии озаглавил «Моя оппозиция» — в пику понятно какой книге. На первых его страницах были такие справедливые строки:
«Жизнь ныне такова, что цена ей — полушка в базарный день. Люди, которых мучили, терзали, запугивали, лишили элементарной свободы, должны умирать под градом пуль за тирана».
А на последних, датированных 8 мая 1945 года, такие:
«Адольф Гитлер был бы не в состоянии вести эту проклятую войну, если бы его не окружали пособники, не знавшие ни стыда, ни совести. К ним нужно отнести не только генералов и офицеров высокого ранга, но и промышленников, экономистов, ученых и дипломатов. И не забыть, конечно, господ пропагандистов и газетчиков».
Академическое издание дневников Фридриха Кельнера насчитывает два тома. В эту книгу вошли наиболее репрезентативные заметки, дающие общее представление о том, как тяжело, наверное, было этому человеку созерцать ужасы, сотворенные от имени его страны гражданином Гитлером.
«Замутив сознание пропагандой, многих молодых людей забирают в войска СС уже в 17 лет, дозволяя умереть в 18 — „геройской смертью“ с наградой на груди.
Еще дитя — и уже мертвый „герой“.
Нацистские бандиты убивают не только детей других народов. Столь же безжалостно поступают они и с собственными юношами».
Издание предваряет обстоятельное предисловие, написанное внуком писателя Робертом Скоттом Кельнером и переведенное Анастасией Захаревич, — оно посвящено жизни Фридриха Кельнера, его взглядам и условиям, в которых создавался этот поучительный документ своей эпохи.
Дмитрий Антонов, Людмила Сукина, Михаил Майзульс. Русское Средневековье. Мир идей. М.: Слово, 2024. Содержание
Надысь попался нам на глаза забавный интернет-лубок из двух картинок с Мотоко Кусанаги. На первой главная героиня «Призрака в доспехах» обращается к зрителю: «Умоляю, накидай на меня рун, солярных символов, эзотерической ***** [дребедени]». На другой она, уже одетая в расшитую рубаху и окруженная ладьями и ведунами-богатырями с полотен Константина Васильева, изрекает: «Славно».
И смех, как говорится, и грех. Сколько бы ни выходило научно-популярной литературы, посвященной быту средневековой Руси, неубиваемы в народах наших странные представления о том, что жили они какими-то инопланетными смыслами. Книга Дмитрия Антонова, Людмилы Сукиной и Михаила Майзульса — еще одна попытка сломать стереотипы о белобрысых женах, буженине с луком и ужасных псах на цепях, до поры до времени населявших русские земли. И попытка хорошая.
Авторы этого богато иллюстрированного и легко написанного труда акцентируют внимание на самых разных аспектах жизни наших предков — религиозных, экономических, гендерно-социальных и так далее. Разнообразие выбранных тем может сбить с толку, но оно же наверняка заставит читателя обнаружить для себя хоть что-нибудь да неожиданное. И славно.
«Демоны не только бегут или „как дым“ исчезают от лица святых или от святых предметов, но вынуждены служить праведникам. Один из самых интересных примеров — византийское Житие Конона Исаврийского, известное и в славянской книжности: подчиняясь Конону, бесы работали на него и выполняли множество заданий — защищали его от разбойников, сеяли и охраняли урожай, спасали ребенка от волка и т. п. В Киево-Печерском патерике демон попытался искусить инока Федора, но в результате по его приказу за одну ночь смолол пять возов пшеницы. Другие бесы вынуждены были поднять на гору и разложить там бревна для строительства монастыря».
Марина Беляева. Щепки летят. Как устроен лесозаготовительный промысел на Вологодчине. М.: Common Place; Фонд поддержки социальных исследований «Хамовники», 2024. Содержание
В лесу, как известно, все меняется: деревья начинают мыслить, а человек становится мебелью. Меняется и сам лес, причем, бьют тревогу любители русской дикости, меняется радикально, т. е. попросту исчезает. Одна из самых вырубаемых территорий РФ — это Вологодчина, где за последние годы девственные чащобы почти полностью вывели.
Работа Марины Беляевой чужда эколого-критического взгляда на лесные заготовки; она посвящена деятельности людей, которые валят в Вологодской области лес, вряд ли задумываясь о парниковом эффекте больше, чем заботятся о нем городские жители. Во многих случаях это жители населенных пунктов, чье существование поколениями связано с лесом и его вырубкой. Книга дает возможность увидеть труд вальщиков, «ручников», операторов харвестеров их собственными глазами — разумеется, в фирменном формате «Хамовников», т. е. со страниц едва тронутого редакторской пилой отчета о социологическом исследовании.
Пожалуй, самая интересная для неспециализированного читателя часть — это полевые заметки. Социолог застала промысел в момент его перерождения (большая удача для ученого!): поколение лесорубов, работавших вручную, уже почти ушло на пенсию, а вместе с ними ушла целая традиция. Ей на смену прибыли операторы современных машин, чей труд устроен уже совсем по-другому. Этот драматический момент засвидетельствован в обширных цитатах и колоритных лесных зарисовках.
«Тракторист, Красносельский район: „В лесу‑то, как говорится, как на войне: глаза должны быть не только впереди, но и сзади“».
Пауль Одерборн. Жизнь Ивана Васильевича, великого князя Московии. СПб.: Наука, 2024. Издание подготовили В. Рыбаков, А. Филюшкин, Д. Хрусталев. Содержание
Чтение биографий исторических деятелей давних эпох, написанных современниками, — удовольствие особенное и не для всех очевидное: если речь идет, как в нашем случае, о тексте XVI века, то велика вероятность, что вы получите заведомую чушь в плане фактов, зашкаливающую тенденциозность и непереносимый для большинства уровень риторичности. Сочинение немецкого пастора и участника Ливонской войны Пауля Одеборна в этом отношении можно смело назвать образцовым. Следуя в русле ренессансного биографического жанра, предполагавшего безапелляционную назидательность, и преследуя вполне очевидные пропагандистские цели, автор положил начало «черной легенде» о деспоте Иване Васильевиче, хуже которого только черти в аду. Его книга была долгое время востребована в Европе теми, кто не питал особого расположения к России, однако позднее историки отказывались рассматривать ее как источник хоть сколько-нибудь достоверных сведений — вплоть до нашего времени, когда выяснилось, что на нынешнем уровне научных знаний из нее можно многое почерпнуть. Тем же, кто не занимается историей профессионально, но имеет вкус к стилистическим и интеллектуальным крайностям, «Жизнь Ивана Васильевича» также доставит немало приятных минут. Как ни крути, в прежние времена гадости про политических оппонентов сочиняли с большей изобретательностью и знанием дела, чем сейчас.
«Он далеко превзошел своих предков в беззакониях, произволе и жестокости. И все то, что приписывал дурному государю Поллукс, мы могли бы с полным основанием применить к нашему [Ивану] Васильевичу. Ибо был он тираном, кровопийцей, свирепым, необузданным, захватчиком чужого добра, жадным до денег, хищником, живоглотом, высокомерным, превознесшимся, недоступным для просителей, своенравным, плохо сходился с людьми, невежливым в речах, крайне вспыльчивым, раздражительным, буйным, рабом удовольствий, несдержанным, неумеренным, безрассудным, бесчеловечным, несправедливым, не слушал советов, бесчестным, беззаконным, умалишенным, легкомысленным, непостоянным, несговорчивым, безжалостным, преданным страстям, неисправимым, злоязычным, зачинщиком войн, тягостным, надоедливым, безудержным, непереносимым. Он презирал миролюбие, всегда предпочитал вражду дружбе, свирепость, насилие, хищничество — милосердию, обходительности и приветливости, был предан вожделениям, пьянству, попойкам, игре в кости, [любил] шутов, скоморохов, глупость и паясничанье».
Элисон Маклауд. Нежность. М.: Иностранка, Азбука-Аттикус, 2024. Перевод с английского Татьяны Боровиковой
«Нежность» — такое название Д. Г. Лоуренс собирался дать своему роману, известному сегодня как «Любовник леди Чаттерли». У этого произведения, над которым уже больной туберкулезом писатель работал в середине 1920-х годов, было три редакции: первая была готова в 1927 году, в 1944 году рукопись опубликовали под названием «Первый вариант „Любовника леди Чаттерли“»; вскоре появилась вторая редакция — в 1972 году она вышла под названием «Джон Томас и леди Грей» (все, кто читал роман, отлично помнят, что это за персонажи). Наконец, третья редакция, собственно «Любовник леди Чаттерли», была закончена в 1928 году. Лоуренс прекрасно осознавал, что пишет «в стол» — едва ли кто в то время рискнул бы издать книгу, содержащую откровенные сексуальные сцены и рассказывающую о женщине из высшего английского общества, которая бросает своего мужа ради простого лесника. Поэтому он выпустил чуть более тысячи экземпляров романа за свой счет в Италии, а издателям послал текст с купюрами. И даже эту сокращенную версию романа в Великобритании решились издать уже после смерти писателя, в 1932 году. А официальной публикации полного текста третьей редакции «Любовника леди Чаттерли» пришлось ждать еще почти тридцать лет — в 1959 году книга вышла в США и лишь в 1960-м — на родине Лоуренса, в Англии, куда он перед смертью не мог вернуться, опасаясь ареста за оскорбление общественной нравственности.
Роман Элисон Маклауд рассказывает о последних годах жизни Лоуренса и о той борьбе, которую смелые представители нового поколения — журналисты, адвокаты, издатели, простые читатели — вели против пуританской чопорности и стыдливого благочестия, не позволявших общественности США и Великобритании признать «Любовника леди Чаттерли» не порнографическим романом, а шедевром литературного искусства. У этой книги сложная композиция — «Нежность» излагает историю недолгих любовных отношений Лоуренса с Розалиндой Торникрофт (в замужестве Бэйнс), прототипом Констанции Чаттерли; приводит по-журналистски дотошный отчет о двух судебных процессах, на которых решался вопрос о том, допустимо ли публиковать такую книгу для «среднестатистического читателя»; и знакомит читателя с людьми, имевшими отношение к Лоуренсу, его роману и этим процессам. Маклауд вводит в свою книгу множество исторических фигур, например знаменитую пару Джона и Жаклин Кеннеди, на примере которых показывает, что ситуация между главными героями, описанная в романе Лоуренса, — архетипическая, она будет повторяться вновь и вновь между мужчинами и женщинами в самых разных исторических обстоятельствах. Писательница строит свое повествование, опираясь на архивные документы и сочинения Лоуренса, ее герои говорят и думают цитатами из его романов, рассказов и стихотворений. Кстати, с этой дополнительной трудностью прекрасно справилась переводчица «Нежности» Татьяна Боровикова.
Сама Маклауд, не скрывая, что ее произведение — плод художественного вымысла, тем не менее называет его «своего рода диалогом» с романом Лоуренса и рассчитывает, что читатели, перевернув последнюю страницу «Нежности», перечитают «Любовника леди Чаттерли» или обратятся к этой книге впервые.
«Насколько я понимаю содержание книги, главная героиня, леди Чаттерли, не получала удовлетворения в браке и потому вступала в половые сношения с мистером Меллорсом, егерем поместья; а также с писателем, гостившим у нее в доме, в собственном доме лорда Чаттерли; а до того — с некими молодыми людьми во время поездки в Германию...
Возражение! Тогда она еще не была замужем.
Да, мистер Рембар. Я же сказал „до того“. Вопрос к свидетелю: каким образом эта тематическая линия служит донесению до читателей мысли о необходимости удовлетворения, сексуального удовлетворения, в браке?»