Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Исабель Альенде. Виолета. М.: Иностранка, 2023. Перевод с испанского Надежды Беленькой
Дебютный роман Исабель Альенде «Дом духов» был опубликован в 1982 году. Как рассказывала потом сама Альенде, он вырос из письма, которое она начала писать своему умирающему, почти столетнему дедушке. «Виолета» увидела свет ровно сорок лет спустя, в 2022-м. Новая книга — тоже письмо, только, наоборот, от столетней умирающей бабушки своему внуку. Впрочем, различий между «Домом духов» и «Виолетой» все же больше, чем сходств. Если дебют был образцом магического реализма, то здесь магическими можно назвать разве что эпизоды индейского врачевания, которые вполне поддаются рациональному объяснению. И к тому же эпистолярный характер нового романа выглядит скорее как далеко зашедший прием. «Виолета» — художественная история, которая очень хочет стать прямым высказыванием. Неслучайно авторы ряда англоязычных рецензий упрекают текст Альенде за сбивчивость и монотонность, утверждая, что ее «книга похожа на расшифровку унылого интервью, сделанную плохим рассказчиком».
Возможно, дело в не очень удачном переводе романа на английский, но уж с чем-чем, а с определением «унылое интервью» согласиться трудно. Перед нами повествование, среди персонажей которого гангстеры, миссионеры и первые радикальные феминистки; его действие затрагивает Вторую мировую и описывает возрождение чилийской демократии после падения Пиночета, начинается с пандемии испанки, а заканчивается пандемией коронавируса. Главная героиня, в чью честь и названа книга, родом из зажиточной семьи, но ее отец — не слишком честный коммерсант — разорился во время Великой депрессии и покончил жизнь самоубийством. Обедневшая и опозоренная наличием внезапно всплывших долгов семья еще юной Виолеты едет в провинцию. Фактически лишенная строгой родительской опеки, героиня быстро взрослеет, вместе со старшим братом открывает свое дело, рано и скорее по инерции выходит замуж, но бросает супруга, как только встречает привлекательного, пусть и эгоистичного любовника. Виолета становится одной из первых эмансипированных, успешных и независимых женщин в стране, у нее появляются дети, много друзей и недругов. Обретшая уверенность в себе, она следует духу времени, окруженная самыми разными людьми из разных миров, однако на пике жизни с ней начинает происходить одно несчастье за другим. Сначала — наркотическая зависимость дочери, ускользнувшей в хипповый загул шестидесятых от властного отца-преступника. Потом — военный переворот, попавшие под каток репрессий близкие и кое-как организованное бегство за границу сына-социалиста.
При всем обилии тем, событий и характеров роман не выходит за пределы относительно лаконичной, линейной семейной истории, в центре которой — судьба одного человека. Как бы ни было любопытно заглянуть глубже в мысли, допустим, ирландской гувернантки, а позднее левой активистки и феминистки мисс Тейлор, как бы ни хотелось увидеть происходящее с точки зрения, к примеру, сироты Торито — деревенского великана «не от мира сего», — читателю предлагают лишь точку зрения самой Виолеты. Даже внук, адресат письма, выглядит персонажем скорее периферийным, хотя он часто упоминается во второй половине книги. Его мотивы, как и мотивы других героев, подаются исключительно в интерпретации Виолеты и оттого не всегда убедительны. На фоне бурной, пусть и, безусловно, увлекательной динамики повествования кажутся не до конца раскрытыми и многочисленные социально-политические темы, хотя на без малого четырех сотнях страниц автор романа рассказывает о столетнем отрезке из истории Чили. В результате «Виолету» на первых порах совершенно не хочется как-то особенно глубоко интерпретировать, искать в ней второй или третий смыслы — это в первую очередь хроника одной долгой жизни, своего рода исповедь умной женщины, которая в чем-то опережала свое время, а где-то совершала характерные ошибки и терпела типичные неудачи.
«Я прожила сотню лет, и у меня хорошая память, в моем распоряжении семьдесят с лишним дневников и тысячи писем, запечатлевших мой путь в этом мире. Я была свидетельницей многих событий и накопила огромный опыт, но, будучи рассеянной и вечно чем-то озабоченной, стяжала не слишком много мудрости. Если существует реинкарнация, мне придется вернуться в наш мир, чтобы выполнить то, чего я не успела. Этот вариант меня пугает».
В то же время одномерная исповедальность придает роману особый шарм. Его обаяние прежде всего кроется в стиле — текст, избегая явной небрежности, успешно мимикрирует под письмо, под прямое высказывание, где есть место забывчивости, личным вопросам, хаотичным обращениям. При этом из биографии автора и заключения ясно, что перед нами все-таки в большей степени вымышленная история. Но присущая творчеству Альенде образность тут хоть и обнаруживается в отдельных сценах, в целом значительно снижена в пользу информативности. Речь идет о сознательном упрощении, свойственном поздним вещам многих авторов, в том числе Гарсиа Маркеса, с которым Альенде часто сравнивают. Неочевидное сходство «Виолеты» можно обнаружить и с, казалось бы, совсем другой, последней на данный момент и лаконичной, будто рассказ, книгой Милана Кундеры «Торжество незначительности». У Кундеры Сталин становится героем анекдота, а подробно описанная в его предыдущих романах Пражская весна спрессовывается до байки. В «Виолете» почти нет поводов для смеха (да и в целом Альенде нельзя назвать прозаиком, склонным к юмору), но есть та же атмосфера незначительности, правда, с другим оттенком — мрачные страницы прожитых лет в финале сжимаются до мгновений, делаются краткими лиричными притчами. Все проходит, и человек, переживший то, что когда-то ненавидел, остается вместе с юными родственниками и своими воспоминаниями, из которых можно смешать пестрый коктейль, полный любви и спокойствия перед лицом надвигающейся смерти. Вступив в противостояние с общественными и личными трагедиям, Виолета смогла привлечь на свою сторону время, и оно оказывается вторым по значимости героем книги Альенде. Подобный подход к проблеме времени вызывает неожиданную ассоциацию с «Победительницей», романом Алексея Слаповского о долгожительнице, в котором, правда, описано лишь гипотетическое будущее.
«Виолета» же лишена какой бы то было фантастики и футурологии, это книга, где не всегда веришь тому, что рассказчица говорит о других, но точно веришь в саму рассказчицу и в ее длинное предсмертное письмо. Именно ближе к финалу скомканность романа оборачивается приемом — перед нами текст-прощание и текст-завещание, взгляд, который собирает огромный массив прожитого в единое целое и оттого подчас скользит по поверхности. Отсюда, однако, возникают два новых вопроса.
Первый скорее риторический: считать ли роман литературным завещанием самой Исабель Альенде? Стоит надеяться, что это начало нового этапа в творчестве восьмидесятилетней писательницы. Не зря в книге есть момент, когда героиня признается, что однажды уже готовилась к наступлению старости, как вдруг нечто (обойдемся без спойлеров) сподвигло ее приняться за новое дело. «Виолета» — это история, где за рассказом о борьбе с несправедливостью проступает не то чтобы редкий в мировой литературе, но всегда трогательный сюжет победы над смертью: сам человек погибает, зато может остаться и в своих делах, и в потомках, с которыми сохранил подлинную связь, и, наконец, в словах, записанных на бумаге.
Второй вопрос сложнее. Да, книга увлекательная и органичная своему замыслу, но насколько оригинален этот замысел? Российскому читателю, за последние несколько лет пережившему едва ли не половину из описанных в «Виолете» исторических катаклизмов, растянувшихся на столетие, роман Альенде внезапно может показаться очень узнаваемым. Но, может быть, это и неплохо. Тем проще будет свыкнуться с его несколько поверхностным эпистолярным повествованием, сопоставить далекую, словно издалека прорисованную судьбу героини с собственной и вынести успокоительный урок: время побеждает все, и его можно сделать если не другом, то попутчиком.