Жак Эрс. Город в Западной Европе в Средние века: ландшафты, власть и конфликты. СПб.: Евразия, 2019. Перевод с французского М. Ю. Некрасовой
Кто написал?
Жак Эрс — знаменитый французский историк, ученик Фернана Броделя. Эрс не боялся спорить с учителем и выявлять неточности в его трудах. Разрушение научных стереотипов стало отличительной чертой этого выдающегося автора.
О чем книга?
«Город в Западной Европе в Средние века» впервые был издан в 1990 году. Книга аккумулирует размышления историка о развитии и формировании европейского города. От Эрса мы узнаем о том, как средневековый город превратился в ренессансный, о конфликтах элит, общественных постройках, благоустройстве, коммунальных (общественных) изменениях, обо всем, что влияло на город и формировало его. Эрс скрупулезно рассматривает множество факторов, влияющих на города, стараясь не увлечься каким-то одним, сделав исследование плоским и тенденциозным.
Зачем читать?
Книгу можно читать несколькими способами, оба из которых по-своему интересны и продуктивны.
Первый, назовем его «наивным»: перед нами пятисотстраничное исследование о формировании городской среды в Средневековье и Кватроченто. В основном в Италии, но не только. Некоторые главы посвящены испанским, французским, английским, немецким, португальским городам. Автор разворачивает перед читателем картину сложнейшей, многогранной жизни европейского города в момент его формирования. Увлекательное чтение!
Второй подход немного глубже. Историк разбивает комфортные стереотипы, которые закреплены не только в сознании простого читателя, но и специалиста историка. Эрс предлагает совершенно новую оптику рассмотрения исторических закономерностей.
Например, автор убедительно доказывает, что большие площади итальянских городов чаще всего не следствие гениального замысла зодчего, а следствие кровопролитной, почти не прекращающейся войны богатейших семейств, в которой победитель разрушает до основания дворцы-крепости, уничтожает имущество проигравших. Из подобных фактов и рассуждений складывается единая сложная модель формирования городов:
«Многие авторы слишком охотно ограничивались тем, что применяли здесь, как и в других исследованиях, теории, вдохновленные только историческим материализмом, теории исключительные и непримиримые: все могло и должно было объясняться экономикой, ростом торговли, выдвижением «новых» людей, чьи заботы, образ жизни и даже представления о социальных отношениях были совсем другими, чем у людей, живших по старым обычаям. Все должно было вписываться в рамки социально-политических антагонизмов. Такой способ толкования истории городов внушается и в наши дни, как минимум между строк, в многочисленных работах, авторы которых неутомимо воспроизводят те же образы в хлестких и расхожих формулировках. Помимо того, что такая позиция ведет к грубым ошибкам либо к неминуемой приблизительности, она априори значительно сужает поле поиска и неизбежно смазывает важные аспекты городских цивилизаций и обществ вплоть до полного искажения их природы.
«Русская Ганза». Жизнь Немецкого подворья в Новгороде, 1346–1521 годы. Письма и материалы. СПб.: Евразия, 2019. Перевод, примечания, статьи М. Б. Бессудновой
Кто написал?
Марина Борисовна Бессуднова — доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей истории Университета Великого Новгорода имени Ярослава Мудрого; специализируется на истории Новгорода и русско-ливонских отношениях XV века.
О чем книга?
Книга — сборник документов, отправленных администрацией ганзейского подворья в Новгороде бургомистрам и совету Ревеля с 1346 по 1521 год. В Великом Новгороде располагалась контора Ганзейского союза (одна из четырех, наряду с Лондоном, Брюгге и Бергеном), что говорит об особой значимости города для балтийской торговли. Немецкое/ганзейское подворье/двор было важным местом в городе, где жили и хранили товар немецкие купцы.
Архив Немецкого двора не дошел до нашего времени, а вот письма в Ревель сохранились в Таллине и представляют собой уникальный документ, рассказывающий о повседневной жизни подворья, экономических, юридических, политических, дипломатических отношениях между Новгородской республикой, Русью и странами Европы.
Зачем читать?
По большей части в письмах немецкого двора содержатся жалобы, просьбы и донесения о состоянии дел. По этим документам можно судить не только об интенсивности торговли, но и о жизни Новгорода. Немецкий двор был обширным огороженным пространством, включавшим в себя места для проживания, складирования товаров, церковь (единственную каменную постройку), кабак, кладбище, общественные и хозяйственные постройки и даже собственную тюрьму.
Купцы наезжали на Русь два раза в год: «с первой водой», то есть с апреля по октябрь, и по зимнику — с ноября по март. Кто-то жил в городе постоянно, кто-то пробовал сделать несколько «рейсов» за сезон. Новгородцы и ганзейские купцы были заинтересованы в сохранении подворья, несмотря на то, что русские возили товары и в Ревель, и в Дерпт, и в другие европейские города, да и иноземные купцы приезжали и в Новгород, и в Псков. Переговоры двора и новгородских властей формулировали общие правила торговли, регулировали споры между иностранцами и русскими, способствовали защите русских купцов в ливонских и других балтийских городах. Фактически выполняли роль полноценного консульства в современном понимании этого слова.
Читая «Русскую Ганзу», понимаешь, что закат новгородской торговли связан не с тем, что московские князья уничтожили свободу на берегу Волхова, а с тем, что все вопросы (включая торговые правила или починку упавшего забора) стали решаться в Москве. Любой вопрос, на который у наместника не было готового ответа, отсылался в метрополию. Коммуникация была настолько долгой, что функционирование ганзейского представительства прекратилось не по злой воле русских изоляционистов, а по причинам бюрократическим.
«Кроме того, господа [высшая администрация] имеет столь много дел в связи с поручениями [великого] князя, что дни напролет к ним невозможно получить доступ. А недавно случилось так, что на нас здесь набросились приставы, [как] псы, повалили нас на землю, самовольно вломились в горницы, избили и ранили унтеркнехта. И произошло это из-за одной женщины, которую унтеркнехт с некоторыми купцами хотели вывезти из страны; она была женой одного попа и хотела жить в Ливонии. И купцы рассудили дело так, чтобы все те, кто давал в этом обещания и оказывал помощь советом или делом, и должны нести бремя ответственности. Унтеркнехта Тимана Грелле известили, что по воле великого князя, императора всех русских, ему следует уплатить попу, которому принадлежала женщина, 20 новгородских рублей».
Н. П. Анциферов, А. А. Золотарев. Ярославль. История. Культура. Быт. Ярославль: Академия 76, 2019
Кто написал?
Николай Павлович Анциферов — выдающийся ученый, литератор, основатель научного краеведения, изучения городов. Его вклад в русскую культуру ХХ века огромен.
Алексей Алексеевич Золотарев сейчас известен меньше своего соавтора, хотя в первой трети прошлого века это было не так. Философ, критик, литератор, религиозный и общественный деятель, член РСДРП с 1905 года, окончил Сорбонну, учился в Киевской духовной академии и в Петербургском университете, постоянно гостил у Горького на Капри.
Авторов объединяет не только желание научить людей знать и любить родные края, но и совершенно авантюрные судьбы. Авантюризм не с перестрелками и побегами, хотя и они у Золотарева были, а вынужденный. Судьба кидала их из ссылки в ссылку, где они оставались учеными и всякий раз возвращались к своему поприщу. Финляндия, Бутырка, Париж, Италия, Нарымская ссылка, ссылки, ссылки, Соловки с печально знаменитой Секиркиной горой, где Анциферов провел не один месяц. Самыми неожиданными местами и должностями пестрят биографии мыслителей.
О чем книга?
«Ярославль. История. Культура. Быт» должна была открывать научную серию градоведческих книг, посвященных центрам Советской России. Серия «История русских городов как история быта» была придумана Максимом Горьким и должна была выходить в знаменитом издательстве Academia. Существует легенда, что Горький придумал серию специально, чтобы обеспечить работой ученых, которых ценил высоко и считал полезными для страны. Если это и так, то затея великого пролетарского писателя реализовалась только отчасти. Издательство закрыли, набор уничтожили, книга увидела свет только через 84 года после написания.
Ярославская Большая мануфактура, 1900 годПеред нами первое издание книги. В ней подробным образом рассмотрен город и регион, его история, быт, история ремесел и повседневности. Первая глава посвящена географическим условиям ярославской земли, причинам зарождения города. Последняя — послереволюционному Ярославлю.
Зачем читать?
Говорить об истории страны, опираясь на местную, локальную историю — мысль для 1930-х годов если не революционная, то новаторская. Микроистория, история повседневности, изучение локальной истории много позже станет обычной научной практикой, но не в 30-х годах ХХ века.
Анциферов реализует свои замыслы о методе описания городов, их духа, настроения. «Ярославль. История. Культура. Быт» — не описание города в стране, а описание страны, края, земли в городе. Салтыков-Щедрин применял этот метод в «Истории одного города», но краеведение было другое и ограничивалась перечислением достопримечательностей.
Авторы выбирают новую оптику, они смотрят на историю глазами горожанина, для которого глобальные и локальные события зачастую одинаково значимы. Запуск новой трамвайной линии в метрополии может быть важнее, чем, например, бунты в далекой провинции.
В книге очень аккуратно описаны именно локальные обстоятельства, формирующие неповторимый облик города и уникальную городскую культуру. Кроме того, канон описания локальной истории тогда только формировался, и книга была свободна от множества политических штампов, закрепившихся в СССР позже. Например, в главе «Революционный Ярославль» революционные традиции возводятся к фигуре Андрея Курбского, «первого смелого борца против только что сложившегося московского самодержавия, родоначальника всех последующих русских эмигрантов-народолюбцев, кому первому пришлось, по его словам, „Без вести бегуном от отечества быти”». В этой же главе достаточно подробно описано и проанализировано ярославское восстание 1918 года, начисто исчезнувшее позже из литературы, называемой краеведческой. Авторы очень внимательны к мельчайшим описаниям быта и нравов ярославцев. Кажется, проштудировав архивы, они выбрали все места, где город упоминается в связи с бытовыми ситуациями и «мелкими» событиями.
«Жалоба, государь, нам на своего помещика, на князя Артемия Шейдякова: в нынешнем 133 году, за неделю до Николина дня осеннего, приехал тот князь Артемий из Москвы в твое царское жалованье, а в свое поместье к нам в село Ширингу, и которые крестьянишки стали к нему на поклон приходить с хлебами, как у других помещиков, тех он начал бить, мучать, на ледник сажать. Татарок от некрещеных татар начал к себе в постель брать и кормовых татар начал к себе призывать. Городовой денежный оброк против твоего, государева указателя весь сполна за нынешний 133 год, а описей нам в том оброке не дал, и когда мы станем ему об этих описях против твоего государева указа бить челом, то он нас бьет и мучит, а описей нам не дает. Тот же князь Артемий правил на нас комовым татарам в пост в столовые запасы, яловиц, баранов, гусей, кур. Взявши на нас свои оброчные деньги все сполна, уехал из села в Ярославль, а собой взял некрещеную татарку, а в Ярославле взял другую русскую женку Матрену Белошвейку на постелю, и в праздник в Никулин день в Ярославле у себя на подворьи баню топил. Живя с этими женами в Ярославле до Рождества Христова, играл с ними зернью и веселых держал у себя для потехи беспрестанно. Оброчные деньги, что с нас взял, тем женкам все зернью проиграл, да веселым раздал и платье с себя все проиграл; проигравшись, князь Артемий из Ярославля опять съехал в село Ширингу накануне Рождества Христова, а татарку и Матрену Белошвейку свез с собою в поместье».
