Разоблачение магии знаков, китайский неестественный отбор и зашивай эту дырку: как обычно по пятницам, свободомыслящие редакторы перебирают и рекомендуют читателям «Горького» наиболее примечательные новинки недели.

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Стефан Кляйн. Как мы меняем мир. История развития человеческого разума через творчество, воображение, содружество. М.: Бомбора, 2022. Перевод с немецкого Татьяны Глазковой. Содержание

Автор этой книги — по образованию физик, но сейчас преподает в Берлинском университете искусств. Равный интерес к естественным и гуманитарным наукам — стержень, на котором держится этот научпоп, ориентированный на самую широкую аудиторию (мы бы рекомендовали его прежде всего ученикам средних и старших классов).

То, что мы привыкли называть гениальностью, по мнению Стефана Кляйна, не только индивидуальное человеческое свойство, но следствие взаимосвязанных коллективных процессов. Так, он обращает внимание на то, что Пабло Пикассо создал «Авиньонских девиц» в тот же момент, когда Махатма Ганди начал борьбу с британским колониализмом, а Гете вышел из бесконечного творческого тупика и создал «Фауста» лишь благодаря поездке в Италию, где проникся наследием мастеров Ренессанса.

Хронологически книга Кляйна начинается с освоения огня, а заканчивается созданием нейросетей. Прогресс он воспринимает как безусловное благо, лишь под занавес дежурно напоминая о его обратной и крайне неприглядной стороне (не теряя при этом веры в то, что человеческий разум сможет разгрести оставленный им же мусор). Отдельно Кляйн объясняет, почему никакие технологии никогда не смогут заменить человека там, где необходимо живое творчество.

«Компьютер, который должен изучать уравнения классической физики, никогда не откроет теорию относительности. Компьютер, запрограммированный для создания бронзовых скульптур человеческих тел, никогда не выступит с предложением объявить писсуар скульптурой.

Только люди могут освободиться от своего образования и предыдущего опыта. Причина не в том, что мозг работает принципиально иначе, чем компьютер. Есть много оснований полагать, что мозг можно рассматривать как автомат, который, хотя и имеет другую структуру, обрабатывает информацию в соответствии с теми же или, по крайней мере, очень похожими принципами, что и компьютер. Мозг работает как машина Тьюринга».

Торилл Корнфельт. Неестественный отбор: генная инженерия и человек будущего. М.: Альпина Паблишер, 2022. Перевод со шведского Аси Лавруши. Содержание

Если профессор Стефан Кляйн предлагает смотреть в будущее с оптимизмом, описывая его в самых общих чертах, то шведская журналистка Торилл Корнфельт предлагает подумать над вполне конкретной научной и этической задачей.

Она отправляется в Китай, где работает биолог Хэ Цзянькуй — «отец» Лулу и Наны, первых генетически модифицированных людей. Здесь она сталкивается с не самым приятным для европейца открытием: то, что на Западе является серьезнейшей этической проблемой, для людей из авангарда китайской науки пусть не пустое философствование, но явно не главный повод для размышлений.

Полвека назад державы вели космическую гонку. Точно такое же глобальное состязание мы наблюдаем прямо сейчас в генной инженерии. Правда, интрига исчезает день ото дня, победитель вроде бы предрешен, и остается лишь гадать, каков будет итоговый результат: человечество наконец исправит ошибки природы или в очередной раз поплатится за свою гордыню?

Корнфельт не хочет сеять панику или, напротив, излишне обнадеживать читателей, поэтому не дает прямого ответа на этот вопрос. Вместо этого она доступно раскладывает научную и политическую фактуру заявленной темы. Впрочем, мягко напоминая, что всему есть предел.

«На Западе у людей есть средства и ресурсы, чтобы протестовать против экспериментов на животных. Наша эмпатия способна простираться дальше нас самих, а благополучие позволяет нам учитывать потребности других существ. Но как взвесить сталкивающиеся потребности? Какова мера допустимого страдания, которому можно подвергнуть животное с целью уменьшить страдания человека?

Цзи Вэйчжи смотрит на эти вопросы иначе. Для него очевидно, что опыты на животных — правильный путь».

Эмманюэль Фюрекс. Оскорбленный взор. Политическое иконоборчество после Французской революции. М.: Новое литературное обозрение, 2022. Перевод с французского Веры Мильчиной. Содержание

Историк Фюрекс разбирается с вопросом на все времена — что делать с памятниками «неоднозначным» историческим личностям? Чтобы рассмотреть палитру практик и то, как их оправдывают и с ними спорят, исследователь обращается к опыту Франции XIX века, когда памятники падали особенно густо. И не только памятники — в пространстве политической борьбы воинствующими смыслами стали обладать даже цветы или формы для вафель. Фюрекс называет этот феномен политическим иконоборчеством, которое есть «опыт рукопашной схватки с властью, ритуал осквернения, разоблачения магии знаков». Однако политическое иконоборчество — неизменный спутник кризисных моментов и не всегда сводится к осквернению. Автор выделяет три основных режима иконоборческих действий (режим суверенитета, режим очищения и режим взлома) и подробно разбирает каждый из них с массой колоритных примеров.

Есть что взять на заметку.

«Иконоборческий микрожест служит здесь опять-таки для того, чтобы успокоить умы демонстрацией приверженности Бурбонам <...> бюст тащат по грязи в город, „осыпают ударами и оскорбляют“ и даже обрызгивают кровью животных. Когда процессия проходит мимо мясной лавки, мясник выплескивает на бюст ведро крови, приговаривая: „Ты любил кровь, так на тебе, получай!“ Позорное шествие завершается в портовом районе <...> мальчишки сбрасывают бюст императора в море».

Марк Стейнберг. Пролетарское воображение. Личность, модерность, сакральное в России, 1910–1925. Бостон/СПб.: Academic Studies Press/БиблиоРоссика, 2022. Перевод с английского Ирины Климовицкой. Содержание

Автор характеризует героев своей книги как людей в первую очередь «странных». Это российские и раннесоветские «народные интеллигенты» — те, кто в революционную эпоху совмещал в себе идентичности рабочего и писателя, поэта. В своем творчестве эти зачастую малоизвестные, но крайне интересные авторы не соответствовали представлениям «нормальной» левой интеллигенции о том, как следует думать: слишком апокалиптично, слишком двусмысленно и т. п.

Перспектива Стейнберга не столько социологическая или историческая, сколько экзистенциальная — и именно это делает его исследование достаточно необычным. Помимо того, как герои осмысляют себя и свое — как правило, городское — окружение, ученый пристально рассматривает «переживание сакрального». В точках исторического кризиса религиозная образность оказывается самым ходовым контейнером для чувств и мыслей — что мы, кстати, можем видеть и сегодня.

«В конце Гражданской войны Алексей Крайский пишет о том, как революционеры шагают вперед по трупам и костям павших, и воображает, как они воскреснут в эпоху „новой красоты“, когда будут существовать лишь „радостные мечты“, и новый „гимн“ утешит их и даже в „мертвом трупе жизнь“ разбудит».

«Петух на три области поет...» Фольклорная традиция белорусско-русского пограничья. М.: Неолит, 2022. Содержание

В работе «Империя наций» историк Франсин Хирш рассматривает историю возникновения Белорусской советской республики как пример создания новой советской национальной идентичности «сверху» — с весьма ограниченной поддержкой народа (в отличие от республики Украинской, где народ был с точки зрения советской власти «слишком национален»). Этот сборник предостерегает от ошибочного понимания тезиса Хирш, например, в том духе, что никакой национальной специфики у жителей современной Беларуси не было или, прости господи, нет. Словно иллюстрируя мысль о том, что «народ» никогда не бывает чистым листом или политическим пластилином, а хитросплетением невидимых для власти групп, книга фокусируется на весьма специфической общности — жителях белорусско-русского этнокультурного и языкового пограничья.

В сборник вошли материалы, собранные в ходе недавних экспедиций. В 2013–2019 годах авторы работали в приграничных районах Смоленской, Брянской и Псковской областях со стороны Росси и Могилевской и Витебской области — со стороны республики Беларусь. На разнообразных этнографических документах — записях легенд, заговоров, обрядов и т. п. — исследователи выявляют специфику самоощущения жителей и даже указывают, что им присуще особое самоназвание: «тутэйши».

«[Говорили, как Бог создавал людей? Кого Бог создал сначала?] [Смеется.] Тоже люди говорили, да. Говоря, это шиў. Господь делаў мужика, и ба... и женщину. Да, шиў, говоря́, шиў, шиў. И ниточка получилась длинейше. И ён от этой, друго... другого человека стаў шить, а этый... [Смеется.] [...] А этый оторваў конец, а ён получиўся болший. Дак ён говоря: Ну дак тады нехай этот конец зашивай эту дырку». [Смеется.]. Вот, бáчили, вот это было".