Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Наталья Майсова. Советская кинофантастика и космическая эра. Незабвенное будущее. СПб.: Academic Studies Press / БиблиоРоссика, 2024. Перевод с английского Арсения Черного. Содержание
На этой неделе мировая пресса всячески нахваливала Илона Маска и компанию SpaceX за названный историческим выход непрофессиональных астронавтов в открытый космос. В чем же историчность этого события? Вероятно, в испытании новейших технических средств, понятных только специалистам. Все же остальное человечество полет этот скорее развлек небольшой иллюзией того, что космос стал немножечко, но ближе к простым смертным миллиардерам.
В действительности же космическое пространство от нас столь же далеко, как во времена Гагарина, Леонова, программы «Аполлон». Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть любой фильм, снятый в те годы: хоть Кубрика, хоть Клушанцева — сюжетно они ничуть не устарели и остались образами вечно отложенного будущего.
Космос — это пустота, а люди пустоту не любят и всегда стремятся ее чем-то наполнить, — если не реальным, то фантастическим, какой-нибудь большой мечтой. Тому, каким содержанием наполняли вселенский вакуум советские и постсоветские кинорежиссеры, посвящена небольшая монография Натальи Майсовой.
На страницах этой книги прослеживается, как и в какие моменты изменялась советская утопия. Если на заре кинематографа космос для советских режиссеров был областью, которую необходимо колонизировать, сделать частью галактической империи («Аэлита»), то позже космос становится чем-то сугубо провинциальным — на экране стирается грань между далекими звездами и отечественной тундрой («Космос как предчувствие»). Если ранние опыты в этой области рассматривали человека как инструмент для управления кораблем («Планета бурь»), то со временем переживания индивида, помещенного далеко за пределы родного дома, стали художественно самоценными («Солярис»).
Отдельные захватывающие страницы этой книги посвящены важнейшему для советского кинематографа и вообще человека тропу — «ребенок в космосе».
«Есть один важный аспект, который роднит „Через тернии к звездам“ с детско-юношеской кинофантастикой. Каким бы ни было главное „испытание“, через которое должны были пройти юные герои (полет в космос, встреча с инопланетянами и т. п.), параллельно с важностью товарищества и верностью Родине как высшей ценностью они усваивали еще один урок — гендерный».
Вернер Херцог. Будущее правды. М.: Individuum, 2024. Перевод с немецкого Виктора Зацепина. Содержание. Фрагмент
Что такое человеческое достоинство? Вернер Херцог отвечает: стремление искать и обнаруживать правду в мире, где ее все меньше. Под правдой, как известно, немецкий режиссер понимает нечто большее, чем «факты», для него это категория скорее эстетическая. Строго говоря, никто не знает, что же такое правда, но все равно мы интуитивно понимаем, когда перед нами не ложь.
Вот, например, Херцог пишет: «Я задаюсь вопросом, подобным тому, который поставил знаменитый военный теоретик Карл фон Клаузевиц в 1833 году в своей знаменитой книге „О войне“: „Снится ли война самой себе?“ Я же вопрошаю: „Снится ли интернет самому себе?“»
Однако через сотню страниц признается: «Когда фильм продемонстрировали публике, некоторые специалисты сразу же возразили, что фон Клаузевиц никогда такого не говорил. Похоже, в какой-то момент я выдумал эту фразу, и она вертелась в моей голове десятилетиями».
Но разве от того, что Клаузевиц никогда не говорил о войне, снящейся самой себе, война перестала сниться самой себе? Вероятно, нет. Вероятно, это правда.
Как и то, что неутомимый визионер остается верен себе: «Будущее правды» — книга парадоксальная, честная в своем лукавстве, веселая в своих печальных размышлениях о месте человека в мире и о том, куда же мы все-таки катимся.
Александра Юргенева. Человек как социальное тело: европейская фотография второй половины XIX века. М.: Новое литературное обозрение, 2024. Содержание
У документалиста Виктора Косаковского есть короткометражный фильм, суть которого такова: режиссер два года прятал от новорожденного сына зеркало, а потом показал и снял реакцию младенца на видео. Можно предположить, что первые фотографии оказывали на зрителей сопоставимый эффект. Этим эффектам, а также социальному функционированию фотографии в первые десятилетия ее существования посвящена эта книга.
«Клиенты становились участниками создания собственного публичного образа, который конструировался у них на глазах и навеки фиксировался на поверхности снимка. В то же время реалистичность фотоизображения, которое появлялось буквально из воздуха, рождала в сознании простого обывателя суеверные страхи <...>
На одном из самых первых фотопортретов, выполненном в технике дагеротипии, скульптор Бертель Торвальдсен позирует, сложив левой рукой знак перевернутых рогов дьявола, то есть жест, защищающий от сглаза. И таких свидетельств сохранилось достаточное количество, чтобы сейчас осознать, насколько непривычным и поразительным было для современников явление фотографии, обладавшей степенью достоверности, прежде недосягаемой для других способов создания плоскостного изображения».
Основной урок, который преподает Юргенева, касается того, что фотография никогда не «просто отражала» реальность, а довольно-таки радикальным образом трансформировала.
Нам больше всего понравился фрагмент, где исследовательница разбирает применение новой технологии в сфере спиритизма. Невиданные доселе возможности в сочетании с позитивистскими убеждениями породили веру в то, что с помощью света и химии можно зафиксировать невидимые сущности. Автор указывает, что это открытие можно сопоставить с выделением в тот же период психологии как отдельной сферы психиатрии, которая стремилась воздействовать через душу на тело. Любителям подобного рода культурологических наблюдений книгу можно смело рекомендовать.
Эл Дженнингс. Сквозь тьму с О. Генри. СПб.: Нестор-История, 2023. Перевод с английского Владимира Азова
Автор этой книги — яркая личность: сирота, грабитель поездов, ставший звездой немого кино и даже адвокатом. Однако чаще Дженнингса вспоминают как друга О. Генри, с которым он познакомился в Гондурасе, где оба прятались от американских властей (рассказ «Налет на поезд» — это об Эле). Позже товарищи оказались в одной каторжной тюрьме Огайо, что придало их отношениям особое измерение.
Через десять лет после смерти автора «Королей и капусты» Дженнигс написал книгу об их дружбе — и это едва ли не единственный источник, проливающий свет на самый тяжелый период жизни писателя. В оригинале она вышла в 1921-м, а в настоящем издании публикуется русский перевод 1927 года.
Текст любопытен не только тем, что рассказывает о малоизвестных подробностях жизни О. Генри — в том числе касающихся выживания в неприспособленных для этого условиях. «Сквозь тьму...» — чрезвычайно колоритный документ о непарадной Америке второй половины XIX века, где споры решались не в судах, а с помощью великого уравнителя, и мир в целом был дичее, но значительно свежее.
«Он так толкнул меня, что я ударился о стенку. Я выхватил свой солидный старый револьвер, разрядил его в управляющего и сделал ноги.
Я промазал — видел, что промазал, но решил, что убраться подальше не помешает. И забрался в почтовый вагон, отправлявшийся в Сент-Луис. Потом перебрался в вагон со свиньями, зарылся в сено и проспал до самого Канзас-Сити, а там меня выкинули у скотобоен.
Вот так я впервые вляпался в нехорошее дело. Отвратная штука для одиннадцатилетнего мальчишки — покушение на убийство, но что поделать, я знал только один закон — огрызайся! Может, общество и заботится о каких-то других детях, но я дрался за каждую съеденную мной сухую корку. Я был вынужден взять закон в свои руки, иначе протянул бы ноги от голода уже в раннем детстве».
Сергей Кутейников. Афанасий Никитин: паломничество за три моря. М.: Ломоносовъ, 2024
Попытка реконструировать прославленное, но по-прежнему загадочное путешествие Афанасия Никитина в Индию — дело неблагодарное: почти никаких источников, помогающих лучше понять «Хожение за три моря», нет, а из самого сочинения тверского купца удается уяснить немногое. Однако для людей с воображением все это не помеха, и потому историк, географ и писатель Сергей Кутейников проводит читателя маршрутом Никитина уверенно и увлеченно, подолгу задерживаясь на каждой упомянутой в «Хожении» локации и заполняя информационные пустоты всевозможными косвенными, но познавательными сведениями. Повествование в результате получается несколько аматерское, с заходами типа «а еще я недавно прочитал в интернете» и переводами средневековой восточной поэзии, но по-своему обаятельное. Некоторые детали прямо-таки завораживают: например, в начале путешествия вместе с нашим героем на весьма скромном кораблике (примерно 3 на 12 метров), где даже палубы толком не было, помимо купцов, команды и товаров, зачем-то плыли в заморские края две коровы, занимавшие, по всей видимости, чуть ли не половину всей полезной площади. «Тверское судно пахло коровником», — резонно отмечает автор книги.
«Тверской купец не видел Хорасана, а вот Мазендеран сведал. Он познакомился с природными особенностями этой географической области. Рельеф ее — низкие и средневысотные горы. Климат — влажный субтропический. Круглый год тепло, а летом жарко. Большое количество осадков и высокая влажность — характерные черты здешнего климата. Афанасий кратко выразил их так: душно вельми да парище лихо».