Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Латробио. Бранкалеоне. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2024. Перевод с итальянского Романа Шмаракова. Содержание. Фрагмент
Однажды ослиная республика отправила группу переговорщиков не к кому-нибудь, а к самому богу Юпитеру, чтобы передать ему следующее послание:
«Синьор Юпитер! Хотя ослы должны признавать, что они вам обязаны, так как вы дали им не просто бытие, но весьма благородное и наделенное многими добрыми качествами, однако они не очень довольны вашим деянием, затем что вы сделали их самыми несчастными и измученными зверями в свете. Что за причуда вам припала — решить, когда вы водворяли нас в сем свете, чтобы мы подвергались столь великим несчастиям и людской жестокости?»
Выслушав ответ громовержца, «послы обделались от страха и, дрожа, преклонили колена, являя величайшую печаль и раскаяние».
Такова вроде бы общая мораль книги Латробио, впервые изданной в 1610 году в Милане под заглавием «Бранкалеоне, история занятная и нравоучительная, из которой каждый может извлечь полезнейшие наставления, как управлять собой и другими».
За именем Латробио, как удалось выяснить лишь четыреста лет спустя, скрывался Джован Пьетро Джуссани — миланский медик, оставивший науку в пользу карьеры священника. Литературные труды Джуссани не были по достоинству оценены современниками: как пишет Роман Шмараков в предисловии к собственному переводу «Бранкалеоне», эту дидактическую повесть о том, как осел набирался ума, критики сочли неотличимой от оригинала копией «Метаморфоз» Апулея, а созданное им жизнеописание Святого Карло Борромео и вовсе вынудило литератора-священника покинуть Милан.
Современники были несправедливы к Латробио и как минимум к его художественному опыту о скитаниях и странствиях неразумного осла. С романом Апулея его роднит лишь условная общность главного героя — беспощадно эксплуатируемого вьючного животного, наделенного человеческим разумом. На этом сходства заканчиваются.
Сюжет «Бранкалеоне» строится по совершенно иным лекалам. Безымянный ослик рождается, растет с матерью и сестрой, после чего его покупает человек из Флоренции. Мать, понимая, что детство ее сына закончилось и наступает пора трудов, которые закончатся исключительно смертью, дает ребенку многословные и зачастую противоречащие друг другу наставления: о том, на какой стороне луга пастись, какую пищу есть, чтобы почаще и погромче испускать газы (скатологический юмор в этом творении последних лет Ренессанса преобладает) и так далее.
«Научись, сын мой, не заноситься ни от одной привилегии, какую получишь от хозяина, ибо ты всегда будешь, как все остальные, ослом по природе, хотя бы по счастливому жребию ты лучше наряжался и наслаждался лучшим обращением», — настаивает мать-ослица, чтобы ее ребенок, естественно, пропустил все мимо ушей.
Завершается же этот своеобычный роман взросления тем, что после множества приключений и увещеваний осел наконец достигает того, к чему шел всю жизнь: сам лев, царь зверей, оказывается его подданным — но ненадолго. Благодаря хитрости и лжи ослик становится владыкой животного мира, чтобы вскоре перепугаться свалившейся на него власти и, что главное, неизбежного разоблачения. Он натравливает льва на крестьян, чтобы те его убили. Все идет по плану, но крестьяне и ослика принимают за еще одного льва — на этом завершается путь осла, наградой которому стало лишь то, что на самых последних страницах он сам дарует себе имя: Бранкалеоне, Цапни Льва.
Зачем же миланскому священнику потребовалось изводить сотни страниц бумаги, чтобы донести до читателя нехитрую мысль: познай себя таким, каков ты есть, довольствуйся малым и не ропщи, поскольку на все воля Божья? Первый издатель «Бранкалеоне» Джован Баттиста Альцато в обращении к своему патрону Карло Антонио Роме объясняет:
«Здесь есть среди прочего три вещи, правдиво и с тонким искусством описанные: собрание совета, посольство, учреждение королевства».
Джован Баттиста Альцато лукавит. Действительно, «Бранкалеоне» практически полностью составлен из описаний всевозможных советов (ослов, мышей, людей) и обсуждений острых политических вопросов (можно ли есть человеческую еду или же разумнее довольствоваться тем, что отведено зверям богами?). Вот только раз за разом ученые советы оборачиваются для их участников полнейшей катастрофой: мыши своей прожорливостью принуждают людей изобрести мышеловки, а сокровище дьявола, найденное алчным простолюдином, оборачивается самым обыкновенным дерьмом. «Говорил мой дядя, зрелый летами и разумом, что животное, которое само знает все, что ему надобно, — наилучшее; которое, само не зная, склоняет слух к чужим наставлениям, — хорошее; но то, которое и не знает, и не желает научиться от других, — дурное животное», — вновь и вновь на разные мотивы перепеваются эти премудрые слова матери-ослицы.
Подвох «Бранкалеоне» в том, что никакой это не дидактический роман. Скорее это дидактический роман о невозможности дидактического романа. Латробио производит слишком изящный жест, который явно не поняли те, к кому он обращен: наставление на путь истинный имеет столько же практического смысла, сколько поход ослиной делегации к Юпитеру. На всякий аргумент найдется контраргумент, на каждый авторитет сыщется не менее авторитетный муж с альтернативной точкой зрения. И скорее всего, оба наставника приведут свою паству к погибели, потому что выслушан будет всякий раз именно тот, кто дальше от истины и добродетели.
Сейчас Латробио непременно обозвали бы нигилистом. Действительно, он не верит не только в авторитеты, но и вообще в справедливость какой-либо идеологии. Прежде всего — в справедливость всенародных собраний: всякая республика, мышиная или ослиная, для него очевидным образом превращается во власть худших и недостойнейших. И все же есть у скромного и в то же время скандального автора «Бранкалеоне» одно наставление, которое он надеется вбить в головы тех, кто дочитает до конца его поучительный в своей непоучительности труд. Завершается повесть об осле — победителе львов — следующим замечание, не злорадным, а все же скорбным:
«Из сего случая можно вывести, сколь справедливо суждение, что все, производимое насилием, недолговечно».
Даже современному читателю не составит труда догадаться, что лев в «Бранкалеоне» — это всякий государь, а осел — недостойный человек (не обязательно безродный), который решает с помощью козней и интриг влиять на государство, то есть заниматься тем, что ему не положено даже не по праву рождения, но по праву божественному. Чтобы овладеть разумом льва, Бранкалеоне придумывает внушить ему, будто главные естественные враги царя зверей — петухи и курицы.
Истребив птиц (самым жутким способом, о котором рассказывать не будем), осел и внушает подлинному владыке ложные представления о своем величии. Однако все, производимое насилием, как мы уже знаем, недолговечно. Такая вот пруденция.
Что же действительно удивительного в этой книге? Пожалуй, то, что в 2024 году поистине подвижническими стараниями Романа Шмаракова и Издательства Ивана Лимбаха подобные памятники литературы продолжают выходить на русском языке — вопреки так называемой природе мира, якобы движимой исключительно злой волей. Вот это и правда явление не менее удивительное, чем обретение ослом собственного иконоборческого имени. Оно же саму суть книги как будто и опровергает.