Уильям Гэддис. Плотницкая готика. СПб.: Pollen, 2021. Перевод с английского Сергея Карпова
Фанзин Pollen продолжает ликвидировать пробелы в наших познаниях «подвальной классики американской литературы XX века», как определяет область своих интересов эта героическая группа энтузиастов (их сайт — важный источник по теме). Теперь впервые на русском появился роман Уильяма Гэддиса — автора в России незнакомого совершенно. Более того, у себя на родине Гэддис пользуется репутацией «великого неизвестного американского писателя», в основном потому, что его тексты откровенно безжалостны к читателю. «Плотницкая готика», почитаемый критиками за лучший роман в американском постмодернизме 1980-х, пожалуй, оптимальный вариант для знакомства с этим автором. Это объясняется по меньшей мере тем, что «Готика» значительно проще его первых произведений, в частности романа «Распознавания», о переводе которого в Pollen также грезят.
Действие тягучей, но, по меркам Гэддиса, короткой (каких-то 270 страниц) истории протекает в замкнутом пространстве деревянного дома, выстроенного в духе лоу-файного подражания викторианской готике XIX века; собственно, такой архитектурный стиль и зовется плотницкой готикой. Герои — несчастливая супружеская пара и некий гость — существуют в непересекающихся потоках времени и речи, которые споро утягивают читателя в мясорубку символов, полунамеков, мрачноватого юмора и литературных аллюзий. Удовольствие ценителям Делилло и Пинчона практически гарантировано.
Изданиe, как всегда у Pollen, оформлено выше всяких похвал — начиная от любовно подобранной гарнитуры шрифтов и заканчивая приятно шелестящей суперобложкой.
«— Дом, дом сгорел, просто сгорел на прошлой неделе в ночь того дня, когда ты приезжал и, но что... уже достаточно углубилась, чтобы увидеть рассеянные среди осколков разбитой о пол вазы шелковые цветы, — как это...»
Владимир Бехтерев. Быть психиатром. Дневник работы в клинике. М.: Алгоритм, 2021. Содержание
Замечательный материал, изданный самым непотребным образом: без какого-либо предисловия и комментариев, которые здесь насущно необходимы. Текст представляет собой клинические записи Владимира Михайловича Бехтерева (1857—1927) — знаменитого невролога, психиатра и психолога, основателя первого в своем роде психоневрологического института, который носит его имя.
Прежде не публиковавшиеся, по всей видимости, документы создавались, как я предполагаю, в годы работы Бехтерева заведующим психиатрической клиникой окружной казанской лечебницы. По замечанию автора, это «не учебник и не лекции по нервным болезням, а лишь собрание отдельных наблюдений в области нервных заболеваний». Наблюдения подаются в форме обращения к слушателям, поскольку Бехтерев готовил материал к клиническим разборам, проходившим в Казанском обществе невропатологов и психиатров в 1892—1893 годах.
Разочарованы будут те, кто ждет угарных баек про психов. Бехтерев сух и точен — как психоневролога цвет мочи и подергивания мышц его интересует больше, чем содержание галлюцинаций. Вместе с тем из чтения можно почерпнуть колоритные детали общественного климата — например, представление о нравах гомосексуалов тех времен. Основной же интерес в бехтеревских записках представляет то, что они показывают, из какой зыбкости и нетвердости производится медицинское знание, как много в нем практической пластичности, которая роднит его с искусством больше, чем с точными науками.
«По заявлению полицмейстера Байбакова, Шебалин ему никогда не казался человеком сумасшедшим, но в поступках его и в рассуждениях проглядывало много странностей. Например, он как-то раз ему доказывал, что губернатор или председатель земской управы обязаны дать ему какое-нибудь место, чтобы не допустить его умереть с голоду».
Игорь Поносов. Искусство и город: граффити, уличное искусство, активизм. М.: Игорь Поносов, 2021. Содержание
Первое издание вышло пять лет назад, и тогда книга стала первой публикацией на русском языке, где комплексно рассматривался феномен уличного искусства — как в мировом масштабе, так и в России. Нельзя сказать, что книг по теме с тех пор стало ощутимо больше, и работа Игоря Поносова — куратора, теоретика и, что важно, практикующего художника — остается значимой для всех, кто хочет разобраться в том, что такое стрит-арт, и проследить его развитие с начала XX века по настоящий момент (кстати говоря, с точки зрения автора, стрит-арт и уличное искусство не вполне синонимы, см. введение).
Хотя в аннотации Поносов замечает, что пишет не столько «с позиции бога», сколько как пристрастный участник, книга отличается крайне спокойной, практически нейтральной интонацией; кажется, что эмоциональный градус можно было бы и поднять, как и содержание собственно анализа в описаниях. В дополненном издании актуализирован таймлайн основных событий, добавлены монологи пионеров стрит-арта, разрослась часть, посвященная нью-йоркским граффити-художникам, а также появилось описание активистских практик, плотно «прилегающих» к уличному искусству.
«Первыми отечественными граффити-райтерами, которые во многом были выходцами из хип-хоп-культуры, считаются Крыс из Риги, Олег Баскет из Санкт-Петербурга (сегодня живет в Москве), Макс Навигатор из Калининграда. Культурная жизнь в Риге была невероятно насыщенной, связанной с новомодными молодежными течениями, в Калининграде транслировалось польское телевидение, где можно было увидеть представителей западного хип-хопа, а до Москвы и Санкт-Петербурга информация доходила через выезжающих за рубеж».
Напоминаем, что Игорь Поносов советовал читателям «Горького» пять настольных изданий, которые здорово помогают понять, что к чему в уличном искусстве.
Стефанос Геруланос, Ольга Грановская, Дарья Дроздова и другие. Перекрестки культур: Александр Койре, Александр Кожев, Исайя Берлин. М.: Политическая энциклопедия, 2021. Содержание
Сборник статей о жизни и творчестве трех видных европейских философов с русскими корнями; в издание вошли тексты девяти исследователей из разных стран — академические, без поблажек, местами вполне несносные для праздношатающихся любителей мудрости.
В основном это достаточно компактные статьи, но выделяются два обзора побольше. Пересказом гегельянской философии Кожева, без которой не было бы ни Лакана, ни Фукуямы, предсказуемо заведует Алексей Руткевич. Ольга Грановская крупными мазками набрасывает концептуальную систему Исайи Берлина — одного из ключевых теоретиков либеральной политической философии, который подарил нам, например, концепт позитивной и негативной свободы. В описании наследия историка науки и философии Александра Койре подобного доминирующего блока нет.
Рассмотрение авторов объединяет акцент на упомянутой русскости. Всю троицу не принято рассматривать в рамках философии русского зарубежья (значение их выкладок всемирно), однако для составителей особенно важна связь с традицией отечественной мысли. Самым непосредственным образом за эту связь отвечают материалы, сопоставляющие Берлина и Бахтина, а также рассматривающие воззрения Койре и Кожева на русскую философию.
«Чтобы осуществлять свободу, необходимо уничтожить абсолютную свободу. Каждый революционер „именем Революции” стремится стать диктатором, и в этой борьбе частных воль упразднятся „всеобщая воля”. В борьбе фракций революционным правительством становится победившая партия, но эта партия также обречена на падение, поскольку постреволюционное правительство должно быть властью не партии, но Целого».
Ханс Волльшлегер. Другой материал. Фрагменты о Густаве Малере. СПб.: Яромир Хладик, 2021. Перевод с немецкого Татьяны Баскаковой. Содержание
Автор этих записок — Ханс Волльшлегер, переводчик Джойса на немецкий и автор единственного незаконченного фаустовского романа «Отростки сердца, или Синдром падшего Адама», который выходил на русском в 2019 году в издательстве «Отто Райхль». До того как стать писателем, Волльшлегер работал дирижером и сделал многое для того, чтобы в 1960-х Густава Малера (1860—1911) в Германии триумфально «переоткрыли» как связующее звено между романтизмом и модернизмом.
Великий австрийский симфонист сочинял музыку, которая, по выражению младшего коллеги по оперному цеху Бенджамина Бриттена, невероятно жестока в своей способности делать прекрасным все — одиночество, смерть, несчастную любовь. Малер, как известно, сравним с Моцартом по способности покорять как чистые сердца, так и изощренных умников. Волльшлегер — из числа последних: слова в простоте не скажет, пишет без абзацев, по-джойсовски ветвисто, но в своей головной кучерявости цепляет нечто существенное. По крайней мере, после этой книги прослушивание малеровских «Песен» может переживаться не только как удовольствие, но и большой и осмысленный духовный труд.
Внутри есть QR-коды (правда, немногочисленные) со ссылками на аудиофрагменты, что сильно скрашивает чтение.
«Брамс, для которого симфония была „делом жизни и смерти”, однажды написал своему издателю Зимроку, что, собственно, его Вторую симфонию „следовало бы печатать в траурной рамке”, — если это справедливо, то „Песнь о земле” следовало бы полностью напечатать как негатив: ее ноты — единственный свет на том черном театральном заднике, о котором она говорит. Никакой рамкой трагического ее не ограничить: она — само Трагическое, без ограничивающих краев».