Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Симо Микконен. Дружба по расчету: культура и искусство в советско-финских отношениях, 1944–1960. М.: Новое литературное обозрение, 2024. Содержание
В 2024 году финское правительство отказалось спонсировать общество «Финляндия — Россия», деятельность которого ранее была приостановлена на территории России по решению властей. Таким образом, организация, имеющая целью установление связей и контактов между соседними народами, оказалась не нужна обоим государствам. Но, когда общество создавалось, в конце Второй мировой войны, ситуация была совсем другой. Общество «Финляндия — Советский союз» (ОФСС) было важным действующим лицом в сложной политической игре: СССР рассчитывал оказывать через него влияние на внутреннюю жизнь северной республики, а финляндские власти, в свою очередь, использовали его, чтобы задобрить Советскую Россию, наладить с ней связи, в том числе культурные, но сохранить реальную независимость. Новая книга издательства «НЛО», перевод монографии финского исследователя Симо Микконена «Дружба по расчету. Культура и искусство в советско-финских отношения. 1944—1960», начинается именно с этой точки в конце войны и охватывает следующие полтора десятилетия.
Деятельность ОФСС и его архивы — один из главных, хотя и не единственный объект исследования Микконена. Книга, как заявлено во введении, посвящена культурным обменам между СССР и Финляндией в послевоенные 1940–1950-е годы. При этом под культурой понимается в основном элитарное искусство, а именно классическая музыка, под обменами же — гастроли и поездки. В фокус автора не попадают ни кино, ни литература. Источниками для историка выступают документы из архивов финских и советских институций, а также статьи из периодической печати, мемуары культурных деятелей и небольшое количество устных интервью с участниками событий. Книга делится на шесть глав, первые из которых в хронологическом порядке рассказывают о поездках советских музыкантов, композиторов и оперных певцов в Финляндию в позднесталинские и раннеоттепельные годы. Здесь повествование строится вокруг ОФСС и его деятельности по организации гастролей. Последние три главы посвящены трем отдельным сюжетам того же периода: поездкам финских исполнителей в Советский Союз, роли Национальной оперы Финляндии как самостоятельного актора в культурных обменах и особому положению Эстонии в рамках этого сотрудничества. Среди героев книги — Дмитрий Шостакович, Давид Ойстрах, Галина Уланова, Ян Сибелиус и другие менее известные деятели искусств СССР и Финляндии середины ХХ века.
Во введении историк подчеркивает, что, в отличие от большинства исследователей, он рассматривает контакты в области искусства не только как элемент дипломатии, но и как автономную сферу, необязательно подчиненную политике на 100%. Основной тезис книги звучит так: пусть контекст, в котором существовало искусство, был чрезвычайно политизирован и идеологизирован, обмены имели и чисто культурный смысл и оценивались участниками именно по этим критериям. При этом Микконен производит и отдельные интервенции в сферу политической истории: например, когда показывает, что абсолютное большинство поездок советских артистов в Финляндию в позднесталинское время было синхронизировано с предвыборными кампаниями просоветских партий.
К сожалению, для российского читателя восприятие монографии может быть затруднено по нескольким причинам. Во-первых, без понимания политической истории Финляндии середины XX века (а это не входит в базовый набор знаний образованного россиянина) у читателя на первых страницах книги возникает масса вопросов: ОФСС — это государственная организация или нет? Она подчиняется СССР или финским властям? Что такое «буржуазные партии», о которых пишет Микконен в контексте Финляндии этого времени? В чем специфика финских социал-демократов? Какие общественные настроения царили в Суоми к концу Мировой войны? Книга написана преимущественно про Финляндию, на финских материалах и для аудитории, предположительно разбирающейся в вышеперечисленных вопросах. Есть ощущение, что среди русскоязычных читателей интеллектуальной литературы таких мало, а большинству не помешал бы какой-нибудь дополнительный справочный аппарат и пояснения.
Вторая трудность связана с методологией автора. Взыскательного читателя книга не поразит теоретической и концептуальной глубиной — ее там просто нет, книга написана в жанре «конспектирование архивов». Большую часть текста составляют подробные описания составов музыкантов и солистов, даты поездок и пересказы восторженных или критических отзывов из прессы. Какой-либо анализ или обобщение собранного материала (а автор собрал действительно много фактуры) встречается на страницах монографии исчезающе редко. На третьей сотне страниц перечисление почти не связанных общей концепцией имен исполнителей, названий отелей и городов, сумм потраченных и заработанных денег становится утомительным. Такое чтение больше напоминает труды историков-позитивистов XIX века, занимавшие сотни страниц переписанных архивных документов, чем современные и концептуально проработанные исторические исследования, которые создали серии Historia Rossica ее заслуженную репутацию.
Хороший пример методологии Микконена — его работа с периодикой. За редким исключением статьи из газет, описывающие то или иное выступление, существуют в книге как бы в вакууме — без автора, без читателей, почти без контекста. Непонятно, что дают автору многочисленные цитаты вроде такой: «...после того как смолкли звуки песни Сибелиуса, „разразилась не имеющая себе равных буря аплодисментов“» или подобные детали: во время своего второго визита в Финляндию директор Ленинградской филармонии «Пономарев, выпрыгнув из поезда, воскликнул: „И вот я снова здесь!“». Прямое или косвенное цитирование статей критиков («Рецензии дают понять, что публика была совершенно очарована увиденным, а один критик написал, что у Оперы чуть не сорвало крышу вследствие бурных аплодисментов») занимает значимую часть от текста, при этом никакого анализа дискурса Микконен не производит, редакционную политику и целевую аудиторию СМИ не изучает, а почти единственное его наблюдение о СМИ заключается в том, что газеты правой политической ориентации писали про визиты советских артистов менее охотно и менее восторженно, чем левые.
Наконец, третья трудность чисто технического характера, но очень важная для восприятия текста, связана с не очень высоким качеством перевода и редактуры. Встречаются малозначимые редакторские промахи, когда название одного концертного агентства «Fazer» пишется тремя разными способами в разных местах: «Fazer» («Фацер»); «Фацер» или «Fazer». Бывает, что смысл текста искажается, как в отрывке «оркестр и дирижер ... прославились еще в 1930-х годах, в особенности в связи с исполнением Седьмой симфонии Шостаковича („Ленинградской симфонии“)», из которого можно сделать вывод, что 7-я симфония (1941) была написана еще до войны. Иногда понять сказанное трудно из-за формулировок: «Пааволайнен восхищался солистами балета и констатировал, что традиции императорского балета не только сохранились, но и продолжили развиваться вопреки всем ожиданиям, имея в виду революционные традиции». В отдельных случаях не очень качественный перевод приводит к появлению абзацев с нарушенной внутренней логикой: «Ради привлечения в свои ряды тех, кто относился к коммунизму с недоверием, Общество чрезмерно активно начало вмешиваться в актуальную политику. К тому же СССР сузил свои внешние связи и поручил их поддержание в Финляндии очень ограниченному кругу деятелей, что тоже не способствовало возникновению позитивного отношения к СССР». К сожалению, такие не самые значимые для исследования вещи очень сильно затрудняют рецепцию и без того нелегкого текста.
Но, несмотря на проблемы, книга содержит много фактов, историй и наблюдений, которые могут быть интересны читателям. Для начала проясним контекст, в котором протекали интересующие Микконена процессы. Отношения СССР и Финляндии в эпоху холодной войны отличались от отношений Советского Союза с другими странами капиталистического Запада. Политика нейтралитета, известная по именам проводивших ее президентов как «линия Паасикиви — Кекконена», которая выражалась во внеблоковом статусе Финляндии, огромном количестве экономических, туристических, образовательных связей и влиянии СССР на внутреннюю финскую политику вплоть до введения ограниченной цензуры, даже вдохновила западногерманских публицистов на создание термина «финляндизация», который означает подчинение малой страны политике крупной державы при сохранении независимости. Хотя наибольшее количество взаимодействий, в том числе культурных, происходили начиная с 1960-х, Микконен изучает период зарождения этих связей, время, когда каналы коммуникации и виды культурных обменов были еще не выработаны, а изобретались на ходу.
Как уже упоминалось, в книге почти нет выраженного анализа материала, однако можно выделить некоторые лейтмотивы, возникающие то тут, то там по ходу изложения. Первая такая важная тема — это вопрос об агентности: на протяжении всей книги автору важно показывать в каждой конкретной ситуации, какой актор (государство, организация, человек) действует, какие у него мотивации и каково его влияние. Степень самостоятельности Финляндии как государства в эпоху холодной войны, трехсторонние взаимодействия властей обеих стран и ОФСС, уровень независимости в принятии решений отдельных артистов и организаций типа Национальной оперы — вопросы свободы, подчинения и соотношения этих понятий поднимаются на разных примерах, рассыпанных по всей книге. Не проговаривая это напрямую, Микконен показывает «силу слабых», когда те, кто выглядит как жертвы больших исторических и политических процессов, умело их используют и даже влияют на эти процессы. В такой роли у него выступают и дирекция Национальной оперы, которая воспользовалась венгерским кризисом 1956 года и привлекла к себе советских артистов в тот момент, когда другие страны остановили любое сотрудничество с СССР, и Общество «Финляндия — Советский союз», на протяжении десятилетий умело манипулировавшее советскими чиновниками, добиваясь от них новых гастролей высококлассных артистов и финансирования, и сама Финляндия как государство, которое сумело сохранить реальную независимость и самобытность, будучи соседом советской империи. При рассмотрении агентности, Микконен раз за разом демонстрирует, что те, кто казался ведомым, могли на самом деле быть ведущими, и наоборот.
Другой сюжет, часто встречающийся в источниках Микконена, но достойный отдельного рассмотрения, — это коллизии и противоречия, возникавшие при сотрудничестве людей из принципиально разных экономических и политических систем. Столкновение финских деятелей искусств с социалистической системой возникало как при поездках в СССР, так и при ответных визитах советских артистов в Финляндию. Наибольшее впечатление (и позитивное, и негативное) производила разница в положении тех или иных видов искусств, отличия в вопросе гонораров и принципиально различные системы интеллектуальной собственности, что немаловажно для музыки. Во-первых, классическим искусствам (симфонической музыке, балету и опере) придавалось в СССР гораздо большее значение, чем в Финляндии, что выражалось как в строгом идеологическом контроле произведений и прямой зависимости от линии партии, так и в привилегированности положения советской творческой интеллигенции в сравнении и с финскими коллегами, и с согражданами других профессий. Такие всемирно известные мастера, как Ойстрах и Шостакович, не могли самостоятельно принимать решения о гастролях — об их поездках приходилось договариваться с вышестоящими ведомствами, а советские учащиеся консерватории могли отправиться в Сибирь за неформальные контакты с финским студентом по обмену. Но зато (и на это делала упор просоветская пресса, приводя в пример пианиста Якова Зака) творческий человек в Советском Союзе мог тратить на преподавание два дня в неделю, а остальное время посвящать творчеству, что было невероятно для финских музыкантов, работавших в условиях рынка. Интересным примером был Харрас Хурсти, наиболее часто посещавший СССР финский оперный певец, в совокупности давший там до ста концертов, выступавший в Мариинском театре и Кремлевском дворце, но оставшийся практически неизвестным на родине из-за того, что его основным местом работы была типография.
Во-вторых, много сложностей доставляли гонорары. Из СССР нельзя было вывозить рубли, поэтому финские гастролеры были вынуждены тратить заработанные средства в советских магазинах или искать лазейки, как тенор Вейкко Тюрвяйнен, который отдал рубли финской торговой делегации и договорился, что на родине они выдадут ему эквивалентное число финских марок. Эта острая проблема не решалась годами, и в 1956 году «часть отправлявшихся в СССР финских артистов заявила, что не поедет, если гонорар нельзя будет получить в марках». В свою очередь, советские музыканты после гастролей в Финляндии во всех случаях свои гонорары были вынуждены отдавать государству, которое таким образом получало ценную иностранную валюту.
В-третьих, сама разница в системах собственности и вообще в экономическом контексте очень неоднозначно влияла на разницу в организации культурной жизни двух стран. С одной стороны, преимущества советской системы были в том, что звукозапись и гастроли могли вестись почти без оглядки на экономическую рентабельность.Так, упомянутый выше Тюрвяйнен однажды понял, что в его родной Финляндии нет ни одной его записи из-за дороговизны процесса, хотя в СССР записан практически весь его репертуар, а советские гастрольные группы выступали не только в Хельсинки (как другие европейские музыканты), но и за пределами столицы, где концерты не окупались. С другой стороны, советская централизованная модель не только лишала артиста и композитора автономии и рассматривала его лишь как представителя государства, но и была неповоротлива, из-за чего, например, финским оркестрам приходилось ждать по нескольку лет, чтобы СССР отправил им нужные ноты, необходимость в которых могла уже к этому моменту отпасть.
В завершение хочется отметить, что, несмотря на очевидные проблемы книги, есть важная опция, с которой она справляется. Монография Симо Микконена предлагает взгляд на советскую историю не просто извне, но с периферии западного мира, из страны, ранее бывшей частью Российской империи. Да и сама сфера истории музыки достаточно периферийна с точки зрения больших нарративов политической и социальной истории. Смотреть на себя глазами других, тем более глазами тех других, чей взгляд мало представлен в привычных дискурсах об истории, «остранять» собственное прошлое — важнейший элемент самопознания. И этой ценности у российского издания не отнять.