Суфийский роман турецкого классика

Аполлинария Аврутина о книге Ахмеда Хамди Танпынара «Покой»

Недавно вышедший в издательстве «Ад Маргинем» перевод романа турецкого писателя Ахмеда Хамди Танпынара (1901–1962) — настоящее событие. В наших краях этот автор почти неизвестен, чего не скажешь о Турции: в Стамбуле, например, уже много лет проходит ежегодный международный литературный фестиваль Танпынара, на который приезжает огромное количество литературных и культурных деятелей со всего мира. В Европе Танпынар тоже весьма популярен, но прославился только после смерти — при жизни его не переводили на европейские языки, хотя он был одним из немногих турецких писателей, творивших в масштабе мировой литературы, а его новаторские произведения, безусловно, заслуживали наивысших литературных наград, ни одну из которых он так и не получил.

Ахмед Хамди Танпынар — классик турецкой литературы. Мне всегда казалось, что именно таким или почти таким писателем был бы Лев Николаевич Толстой, если бы дожил до середины XX века со всеми его потрясениями и катаклизмами. Танпынар — писатель многоплановый, разнообразный, умеющий показать различные слои жизни и в то же время склонный к характерному для турок эклектизму, смешению культур. Если посмотреть на образцы турецкого искусства — будь то османская литература или мечети Стамбула, — легко увидеть в них элементы, позаимствованные у различных культур персидской, арабской, собственной тюркской, центральноазиатской кочевой, — а также и у многих европейских культур, веками соседствовавших с османами: французской, итальянской, греческой. Стамбул всегда был мультикультурным центром, в нем встречались представители различных религий, а многие турецкие султаны увлекались европейской музыкой, живописью, театром. Все это определило богатство и самобытность турецкой культуры.

Ахмед Хамди Танпынар

Турецкие писатели не остались в стороне: до начала XX века они находились под влиянием арабо-персидской традиции, а начиная с XX века — под влиянием европейской (прежде всего, французской). Для Танпынара характерно смешение европейской и арабо-персидско-турецкой литературных традиций. Тут можно усмотреть важное отличие Танпынара от Толстого: едва ли бы Толстой, дожив до середины XX века, находился под таким влиянием европейской литературы. Тем не менее «Война и мир» начинается с огромной главы, написанной по-французски, которую мы читаем в переводе. Пусть это и срез времени, в котором живут герои романа, но это также дань французскому романному искусству. С тем же столкнется и читатель Танпынара: его тексты пестрят иноязычными словами-заимствованиями, непонятными без словаря, инокультурными образами — знакомство с ними требует от читателя широкого кругозора.

Собственно, язык Танпынара — главная сложность для восприятия его романов. Обилие специфической философской, суфийской и музыкальной терминологии вынудили меня написать огромное количество сносок, которые тянут на небольшую монографию вроде бессмертного труда Эдварда Лейна «Арабский мир в эпоху „Тысяча и одной ночи”», текст которой был изначально сносками к изданию популярного сказочного цикла.

Какой целью задавался автор, отталкивающий читателей столь сложным текстом? Его цель очевидна: поднимая истинно суфийские вопросы (напомним, что суфизм — это мистическое движение в исламе, последователи которого, взыскующие мистики, стремятся к единению с Всевышним под руководством наставника), погружая героев в мистическую духовность, автор становится суфием сам и делает своим мюридом читателя, ну а испытанием для посвящения как раз и является трудный текст. Лишь тот, кто сумеет преодолеть все сложности, познает истину. (Кстати, сложные образы средневековой ближневосточной суфийской поэзии изначально были специальным условным кодом для посвященных, призванным прятать от досужих ушей знание, доступное лишь избранным.)

Танпынар — знаток не только суфийской традиции: он прекрасно разбирается в проблемах философии античного мира, в вопросах христианской эсхатологии, не говоря уже о тончайшем понимании османской культуры и искусства. В этом смысле Танпынар настолько же европейский писатель, насколько турецкий, и лишь исторические обстоятельства не дали ему прославиться в свое время.

Танпынар, безусловно, предтеча турецкого нобелиата Орхана Памука и его литературный учитель. Памук, правда, весьма неохотно говорит о Танпынаре, предпочитая называть своими наставниками Толстого, Достоевского, Набокова и других классиков мировой и, прежде всего, русской литературы. Тем не менее мотивы и образы, темы и идеи, которые фигурируют в произведениях Ахмеда Хамди Танпынара, впоследствии в упрощенной форме появляются в произведениях Орхана Памука. Я бы даже сказала, что по крайней мере ранний Орхан Памук — это такой Танпынар-light. Памук взял на вооружение многие его приемы, однако упростил их для западной публики, для тех читателей, которые не знакомы с тонкостями и особенностями турецкой культуры.

Работа над переводом романа «Покой» длилась десять лет, еще полтора года заняла редактура и около восьми месяцев — предпечатная подготовка с бесконечными вычитками. Впрочем, «Покой» заслуживает того, чтобы его готовили к печати (и тем более читали) без лишней спешки.