Василий Авченко. Дальний Восток: иероглиф пространства. Уроки географии и демографии. М.: Редакция Елены Шубиной, 2021. Содержание
Иногда русские писатели определяются поколенчески — как «шестидесятники».
Иногда — биографически, достаточно вспомнить «лейтенантскую прозу».
Очень часто писатели делятся по литературным группировкам, идеологическим воззрениям и национальностям.
И только писатель Василий Олегович Авченко определяется географически. Авченко — писатель-дальневосточник.
Не по месту проживания, хотя и это таки да, — а по сути своего творчества. Что выглядит совершенным абсурдом.
Вы много знаете писателей — не краеведов, не карикатурных активистов региональных писательских организаций, а нормальных писателей, действующих и номинируемых, — которые пишут только про Поволжье? Или, я не знаю, про Нечерноземье?
А вот Авченко пишет только про Дальний Восток.
Исключительно и всегда, начиная со своего блестящего дебюта — документального романа «Правый руль», посвященного феномену японских бэушных автомобилей, в свое время полностью вытеснивших любой другой автопром в дальневосточных городах.
После этого последовало еще несколько книг с говорящими названиями вроде «Глобус Владивостока» или «Владивосток‑3000. Киноповесть о Тихоокеанской республике». Плюс два байопика: о самом известном и маститом дальневосточнике русской литературы Александре Фадееве и певце чукотской Территории Олеге Куваеве.
Некая ограниченность тематики ничуть не мешает Василию Олеговичу писать по-настоящему хорошие книги, которые совершенно заслуженно оказывались и оказываются в лонг- и шорт-листах самых престижных литературных премий.
На днях единственный географически ограниченный писатель России выпустил новинку — документальный роман под названием... Читатель ждет уж рифмы «розы» — ну да, ну да. Книга называется «Дальний Восток: иероглиф пространства».
Возникают два закономерных вопроса: почему Авченко пишет только про Дальний Восток и хороша ли новая книга. Как ни странно, на первый ответить легче.
Аннотация к «Иероглифу пространства» начинается словами: «Мы до сих пор не знаем, что такое Дальний Восток».
И это сущая правда. Для подавляющего большинства россиян Дальний Восток — это воображаемая территория, нечто вроде Царства пресвитера Иоанна. Мы там не были и никогда не будем — и прекрасно это осознаем.
Слишком далеко.
Слишком дорого.
25 тысяч на одного только на дорогу? 9 часов в самолете? Серьезно? И эта неевклидова недосягаемость придает Дальнему Востоку совершенно особый статус. Делает его чем-то вроде эльфийского Валинора, той самой воображаемой Америкой-о, где я не буду никогда.
Но это побывать. А вот слушать про Царство пресвитера Иоанна можно бесконечно — это вам любой медиевист скажет, не случайно рассказ про эту выдуманную землю стал главным бестселлером Средневековья. Тем более что и послушать есть о чем — про «чукотскую тундру и приморские субтропики, якутский полюс холода и курильский бамбук», если продолжать цитировать аннотацию.
Но вот с этим до недавнего времени были проблемы. Как пишет сам автор: «Порой о Дальнем Востоке рассуждают почти как о Марсе. Сегодня и ежедневно говорит Москва, восточная же периферия корчится безъязыкая, потому что в Петропавловске-Камчатском — вечная полночь».
Именно Авченко в современной русской литературе эту безъязыкость и отменил, став голосом и буквенным полпредом Дальнего Востока. Всю свою жизнь Василий Олегович рассказывает про малую родину и делает это великолепно. Он искренне любит эту территорию, он невообразимо много про нее знает, и он умеет выстроить свои репортажи из Валинора так, что по прочтении невозможно не влюбиться в этот край — пусть это и любовь по переписке.
Книга «Дальний Восток: иероглиф пространства» в этом плане — прекрасное продолжение просветительской серии, ничуть не роняющее планку. Этот роман состоит из нескольких блоков, каждый из которых посвящен своей теме. «Акватория: человеки и пароходы» — о том, что плавает и ходит, про суда и корабли, оставшиеся в истории региона. И про людей моря, знамо дело, — морская профессия в тех краях одна из главных, становых, смыслообразующих. «Небо. Люди с крыльями» — естественно, про другую стихию: небо, самолеты, летчики. «Редкие земли. Сокровенное» — камни и руды, геология и Дальстрой. «Огонь на сопках Маньчжурии» — военная история региона: амурские волны, маньчжурские сопки, «это герои спят». «Слова» — самая выстраданная автором часть, лучшая в книге — о культурном осмыслении региона, от Чехова до Куваева, от «Фрегата „Паллада“» до «Мореплаваний Солнышкина».
Но просветительство — это только одна из составляющих книг Авченко. Есть и вторая, не менее значимая, — осмысление.
Отсюда это плохо видно, но принципиальная недостижимость Дальнего Востока — бритва обоюдоострая, она работает в обе стороны. Если для нас эта территория плохо достижима, то и они от нас отрезаны. И им с этой нечаянной автономностью надо как-то осмысливать себя. Самый дальний фронтир России обречен конструировать смыслы, даже если не испытывает такого желания.
И вот осмысление — главная проблема «Иероглифа пространства», по крайней мере, для меня. В чем была сила «Правого руля»? В том, что из рассказа о непродолжительном курьезном эпизоде в истории отечественного автопрома, из мелкой мелочи, бытовой, в общем-то, особенности региона вырастал портрет уникальной территории. Где, с одной стороны, тоже Россия, те же денежные купюры и те же рожи в телевизоре. А с другой — все совершенно по-другому: где водилы в тачку с неправильной стороны садятся, где до сих пор нет ни одной «Пятерочки» или «Магнита», где край земли и поезда — лишь на запад, а пароходы — только на восток.
В «Иероглифе пространства» Авченко заявил слишком большой вес, замахнувшись на осмысление Дальнего Востока как такового. Забыл, что слона надо есть по кусочкам. В итоге книга, при всей годности собранных в нее очерков, с точки зрения осмысления региона — рассыпается. Мысль автора не течет рекой Волгой, а скачет леворульным УАЗиком на ухабах.
Единого трактата со сквозной логической линией не получилось, получилось лишь «собранье пестрых глав».
Что, впрочем, не отменяет главного достоинства книги — это портрет, написанный умелым, умным и любящим человеком.
На «Горьком» можно ознакомиться с фрагментом этой книги.