Ольга Тилкес. Истории страны Рембрандта. М.: Новое литературное обозрение, 2018
Во второй половине XVI века из пены сражений религиозных войн на европейскую политическую, военную и культурную сцену вышло новое государство, у которого было много названий, сложная система устройства, бурная внутренняя жизнь. Земли в низовьях Рейна после кровопролитной войны обрели независимость от Испании — сперва де-факто, а потом и де-юре — и сразу же вступили в период, получвший название «Золотой век». Они создали один из лучших в мире флотов, маленькую, но очень эффективную армию, одну из самых сильных научных школ и, наверное, на тот момент лучшую живописную. Именно по живописи мы лучше всего знаем эту эпоху. То есть, как показывает книга, на самом деле ничего не знаем. По сути, перед нами небольшая картинная галерея; семь картин Рембрандта и семь рассказов о том, как их правильно смотреть и считывать символику.
Как это работает. Ольга Тилкес берет портрет Амалии ван Солмс и рассказывает, что изначально его принимали за портрет жены Рембрандта Саскии, но потом искусствоведы присмотрелись внимательно и поняли: это не она, а жена штатгальтера и великого полководца Фредерика Генриха Оранского, та самая Амалия. Муж выигрывал сражения и брал крепости, а она укрепляла дом Оранских, вместе они внесли огромный вклад в создание современных Нидерландов. И каждая деталь на картине достойна внимания. Например, серьги. Они тут оказались неслучайно, как, впрочем, и все в живописи того периода: «Амалия страстно любила драгоценности — показатель общественного статуса. Зная об этой ее слабости, Ришелье послал ей бриллиантовые серьги, надеясь, что Амалия уговорит мужа не нарушать заключенный в 1635 году договор с Францией и не подписывать сепаратный мир с Испанией. Серьги должны были закрыть ее уши для антифранцузской пропаганды».
Но, не ограничиваясь одной Амалией, Ольга Тилкес подробно рассказывает и о драгоценностях XVII века: какие из ценились больше, а какие меньше, сколько они стоили, как их дарили и как пытались забрать назад. Или как ожерелья одалживали для парадных портретов. Или как менялась популярность драгоценностей. «Постепенно в моду входят бриллианты: в 1606 году на крестинах дофина, будущего Людовика XIII, Мария Медичи красовалась в платье, расшитом 3 000 бриллиантов и 22 000 жемчужин. А сын борца против роскоши, Людовик XIV, принимал в 1669 году турецкого посланника в платье, сплошь усыпанном бриллиантами — всего на сумму в 14 000 000 гульденов. Бриллиантовая брошь видна и на портрете Рембрандта. Амалия любила этот подарок Фредерика Хендрика, и брошь украшает почти все ее портреты».
А вот, скажем, другая знаменитая картина Рембрандта «Урок анатомии доктора Тульпа». На ней врач вскрывает труп. Нам рассказывают, кто тот человек, которого разрезал доктор Тульп, как он жил, как умер, как попал к нему на стол. Пойдет речь и о докторе, но тут важнее описание самого феномена — публичных вскрытий, которые были в Западной Европе XVII века популярны примерно как лекции в Москве в середине 2010-х. «Строение человеческого тела в XVII веке интересовало многих, и на публичные уроки анатомии допускались не только лекари и их ученики, но и публика — за плату в четыре стейвера в день, пятую часть поденного заработка умелого ремесленника. Гейгенс идет на урок анатомии, проводившийся в Гааге весной, 13 апреля 1629 года. Самюэль Пипс, секретарь лондонского Адмиралтейства и автор знаменитого дневника, описывает вскрытие 27 февраля 1663 года, на котором его особенно интересовали мочевой пузырь, мочеточники, почки и пенис: за шесть лет до этого ему самому удалили камни из мочевого пузыря».
Аллегория на затруднительное положение Нидерландов в начале 1672 года. Неизвестный мастер
Фото: Рейксмузеум, Амстердам
Одна тема подталкивает рассказать о другой: от вскрытий — к медицине того времени, от медицины — к роли науки и положению ученых, к тому как менялись представления о мире. И каждый эпизод рассказа содержит все новые и новые биографии людей эпохи, с портретами и историями этих портретов. По наслоению историй в историях труд Ольги Тилкес сравним с «Рукописью, найденной в Сарагосе».
Забавно, что, когда речь идет о военных походах, сражениях и осадах, автор явно чувствует себя неуверенно, пишет о них скупо и не всегда понятно — до такой степени, что, читая эту, в общем-то, без шуток, прекрасную работу, приходится все-таки периодически заглядывать в интернет, чтобы понять, как выглядел точный ход событий. Но вот когда с военной истории рассказ переключается на дипломатию, быт, живопись или, скажем, религию, то оторваться невозможно. Рассказ о том, как спор о предназначении чуть не разрушил молодую Республику Соединенных Провинций, не только точно объясняет, из-за чего ругались различные направления нидерландской религиозной мысли, но и просто отлично написан. Как бы походя Ольга Тилкес сообщает потрясающие факты. Например, почему кальвинисты в экономическом плане сразу же стали сильнее католиков? Да потому, что они отменили почти все праздники, а католикам предписывалось не работать почти треть дней в году.
Что важно: книга не только про Нидерланды и не столько про Нидерланды. На страницах этой работы мы видим рождение современного мира. За дымом сражений Тридцатилетней войны начинают прорисовываться контуры современного мира. Художники создают новую живопись, врачи превращают медицину в науку, Гуго Гроций — которого мы сперва встречаем талантливым мальчиком, а потом узнаем про его впечатляющий побег из тюрьмы в сундуке — создает основы современного международного права.
