Скорбящий отец играет в видеоигры

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Dennis Cooper. God Jr. NYC: Grove Press, 2005

Американский писатель Дэннис Купер построил карьеру на литературном экстремизме. С начала 1980-х безмерно талантливый стилист вываливал на своих читателей ушаты чернухи и депрессии: герои романов «Ближе», «Фриск» и «Шлюхи» сталкивались с подростковым суицидом, изнасилованиями, передозировками, убийствами и садистскими сексуальными практиками.

Трудная литература нашла трудного читателя — Купер собрал подобие культа, адепты которого ныряли за своим гуру в самые глубины человеческой жестокости. А затем наступил 2005 год. В издательстве Grove Press вышел новый роман писателя: 176-страничный «Бог-младший».

Нетрудно представить, в каком состоянии поклонники Купера покупали эту книгу: ладони потели от предвкушения новой порции литературной жестокости, а мозг судорожно подсчитывал, сколько интернет-внимания привлечет хвалебная рецензия на новый роман провокационного писателя. Вот только никто не учел, что Купер не просто enfant terrible со склонностью к извращенной порнографии, а большой писатель, готовый экспериментировать до потери пульса и собственной аудитории.

«Бог-младший» оказался самым нежным романом Купера. Литератор, обсессивно фиксировавший жизнь депрессивных американских подростков, отошел от любимой темы — сделал главным героем романа не тинейджера с пристрастием к наркотикам, а человека, подарившего ему жизнь.

Сорокалетний Джим — отец Томми и муж Бетти. По крайней мере, когда-то был им. Томми погиб в автомобильной аварии, вылетев через лобовое стекло машины своего отца. Джим выжил, но оказался в инвалидной коляске. Катаясь по опустевшему дому, Джим скорбит по своему ребенку. Однажды он решает превратить лужайку семейного дома в монумент Томми — среди рисунков сына он находит набросок загадочной фэнтезийной башни. Джим вбухивает в проект все свое состояние: воображение Томми постепенно обрастает бетоном и деревом, переходя с листа бумаги в реальность.

Джим верит в гениальность Томми. Но правда оказывается куда больнее — его сын срисовал монумент с видеоигры Banjo-Kazooie. Джим не может принять простой факт: его сын был обычным подростком-наркоманом, проводящим все свободное время с контроллером от приставки GameCube в руках. Скорбящий Джим перестает общаться с женой и замыкается в любимой игре Томми — он говорит с ее персонажами, постепенно становясь частью игры-платформера.

«Бог-младший» — роман об утрате. Купер разбивает сюжет книги на десятки малосвязанных эпизодов, из которых прорастает травма Джима. Отец передвигается по дому как полоумный призрак: ссорится с женой, курит травку и проводит время в комнате Томми, разглядывая предметы, когда-то окружавшие его ребенка. Купер описывает убранство «семейного гнездышка» с тщательностью человека, погруженного в быт типичного американского подростка. Поп-культурные референсы, всплывающие почти в каждом абзаце, не утомляют, а показывают Томми как живого человека:

«За исключением письменного стола, заваленного старыми счетами и чертежами, все в комнате по-прежнему принадлежит ему. Большинство стен украшены его постерами. На всех, кроме одного, изображен знаменитый скейтбордист, выполняющий свой фирменный трюк. Когда Томми было шестнадцать, он при помощи Photoshop присоединил свою голову к телу Тони Хоука. Мы с Бетт превратили эту фотографию в плакат. Он сказал нам, что мы его опозорили. Но после его смерти мы обнаружили, что постер выставлен здесь вместе с другими».

Нарратив романа развивается по правилам, понятным одному Куперу. Книга открывается ироничной зарисовкой с рабочего места Джима — он трудится в компании по созданию детских костюмов, где работают исключительно люди с инвалидностью. О смерти сына героя читатели узнают чуть позже — когда Джим возвращается домой, на него наваливается целая гора проблем: рабочие, строившие монумент, требуют деньги за работу, а местная учительница просит разрешения привести своих учеников для дебатов на тему этичности постройки такого «памятника».

Разобраться в кутерьме имен, фактов и событий не получается вплоть до середины тонкой книги: Купер старательно избегает конкретики, да еще и бесконечно отвлекается на малозначительные, казалось бы, детали. По сути, писатель мимикрирует под сознание травмированного человека, неспособного сфокусироваться на повседневной жизни.

Джим абстрагируется от окружающего мира, предпочитая проводить свободное время в наблюдении:

«Примерно через четыре секунды и слева появляется эвакуатор. Водитель ускорился в нескольких дюймах от места столкновения. С тех пор как в газете опубликовали статью, наш дом словно магнитом притягивает эвакуаторы. Они патрулируют улицы, как такси. Мне нравится сидеть здесь и наблюдать, как смерть моего сына вызывает небольшой резонанс».

В финальной главе романа Джим превращается в своего сына. Он усаживается за Banjo-Kazooie и пытается проникнуть в таинственный монумент, завладевший сознанием Томми. Описывая внутренний мир игры, Купер идет на радикальные меры — Джим и медведь, которым он управляет, сливаются в единого персонажа. Блуждая среди пикселей, Джим допрашивает героев игры, пытаясь лучше понять своего сына. Нарратив «Бога-младшего» дистанцируется от реализма и превращается в трансгрессивную сказку, в которой неодушевленные персонажи обретают самосознание.

Из монолога цветка, который медведь-Джим видит на вершине горы, отец узнает о тяжелой ментальной болезни Томми: вместо того чтобы проходить игру, его сын днями слонялся по одному уровню, отказываясь продвигаться по сюжету. Измененный наркотиками мозг подростка загнал его в почти кататоническое состояние — мальчик был уверен, что ключ к пониманию всего мира скрывается где-то за мыльными пикселями. Обитатели мира Banjo-Kazooie настолько устали от бесцельного поведения медведя-Томми, что начали мечтать о собственной смерти:

«По правде говоря, медведь-Томми пробыл с нами слишком долго. Я был создан для простой цели: „Убей или будешь убит“. Я не должен был жить вечно. Я не должен был размышлять, обдумывать, грезить наяву, проповедовать. Я как пожилой спортсмен. Эта дубинка, которую я держу в руках, кажется тяжелой, даже если это не так. Мне так скучно. Нам всем скучно. Если у тебя есть хоть капля милосердия, сотри эту игру и убей нас. С нами все будет в порядке. Мы вернемся свежими, глупыми и, как ты бы сказал, жизнерадостными. Это не будет похоже на убийство собственного сына. Мы не будем бродить вокруг, истекая кровью».

Но Джим отказывается исполнить волю Цветка. Видеоигра от студии Nintendo становится его единственной связью с погибшим сыном. В финальной части книги Купер-садист вновь проступает на страницах — но жестокость писателя направлена не на героев, а на самих читателей. Литератор продолжает описывать пространство игры, полностью стирая грань между реальным и виртуальным миром. Запутанный читатель становится заложником ситуации — болезненное сознание Джима замыкается внутри медведя.

Странствия Джима по виртуальному миру Banjo-Kazooie вызвали отвращение у поклонников Купера. Преданные читатели возмущались, что их любимый писатель променял авангардное насилие на пересказ «детской» видеоигры. Но горе принимает разные формы — неожиданный интерес отца к любимой игре мертвого сына задевает сильнее, чем десятки убийств из предыдущих книг Купера.

В последних абзацах романа Джим берет судьбу в свои руки. Он винит себя в смерти сына — он больше не может жить. Но реалистичное описание самоубийства героя претит фантазии Купера. Финальные строчки книги трогают не депрессивным решением героя, а сослагательным наклонением, которое использует рассказчик:

«Допустим, когда Томми умер той ночью, он оставил мне маленький подарок. Допустим, он дал мне возможность стереть ту ночь, когда я убил его и случайно стер его игру. Допустим, чрезвычайно гладкая трава на кладбищах — это фальшивая трава, и под ней нет никого и ничего».

«Бог-младший» остался небольшой сноской в библиографии Купера. Другие романы писателя привлекают нигилистическим садизмом, так что небольшая, почти робкая история о скорбящем отце раздражает поклонников автора — Купер сам воспитал их на насилии. Но, в отличие от других его книг, «Бога-младшего» вполне резонно ждать на русском языке: «Ближе» и «Шлюхи» точно не одолеют цензурный барьер.