С. Коринна Бий. Сто жутких историй. М.: Мировая культура, 2020. Перевод с французского И. Мельниковой
Швейцарская писательница Стефани Коринна Бий (1912—1979) известна в первую очередь как автор сказок, которые она писала для своих трех сыновей. «Сто жутких историй» также вполне сказочны: в основе этих коротких, на одну-две-три странички, текстов — сны Бий, которые она фиксировала по утрам. Все признаки объектов, добытых на онейрической охоте, налицо — это пластичные неясно-метафоричные конгломераты образов, зачастую весьма привязчивых и весьма редко действительно жутких. Некоторые из этих зарисовок по духу фольклорны, другие притчеобразны, третьи просто прекрасные психоделические виньетки; их объединяет ощущение игровой альпийской свежести.
Компанию снам составляют жутковатая повесть «Эмеренция. 1713» о девочке, которую обвинили в колдовстве за любовь к животным (уместно напомнить, что пропорционально к численности населения тихая Швейцария казнила в два раза больше «ведьм», чем Германия, или в десять раз больше, чем Франция), а также рассказ «Последняя исповедь», по которому можно заключить, что Бий волновали непростые отношения с сексуальностью и телом.
«Колонны храма рушатся. Сколько рук у женщины? Сколько ног у мужчины? О! Десять. Поднимаются волнами простыни, натягиваются паруса... Проступают контуры острова Сен и других островов. Спариваемся. Моя розовая нога вытягивается, чтобы шагнуть вопреки всем здравым смыслам на небесный свод».
Савелий Сендерович, Елена Шварц. По ту сторону порнографии и морализма. Три опыта прочтения «Лолиты» В. В. Набокова. М.: Издательский дом ЯСК, 2021. Содержание
Два заметных романа последних недель — «Моя темная Ванесса» Кейт Рассел и «Этот берег» Андрея Дмитриева («Горький» о нем писал) — ведут, каждый по-своему, диалог с произведением, которому посвящена эта книга. Американо-российский дуэт литературоведов собрал под одной обложкой три любопытные интерпретации «Лолиты». Объединяет эти прочтения углубленный интертекстуальный подход: Сендерович и Шварц, которые исследуют Набокова уже четверть века, полагают, что для адекватного понимания его произведений их необходимо препарировать в контексте культуры Серебряного века.
Первое эссе рассматривает «Лолиту» как полемику с идеями русского ницшеанца и мужа своей падчерицы Вячеслава Иванова, в частности с его пониманием трагедии. Второе разбирается с неочевидными влияниями Александра Блока на историю похождений Гумберта Гумберта — в первую очередь со значением статьи «О современном состоянии русского символизма» (1910) для «программы романа и его концептуального ядра». Третий же текст исследует набоковский роман как этико-эстетическую проблему, т. е. акцентирует связь между моральным опытом и частным переживанием произведения искусства. Здесь авторы, фокусируясь на метафоре Лолиты как бабочки, уделяют особое внимание феноменам жестокости и жалости как двум способам взаимодействия с красотой.
«Набоков говорит не о праве художника изображать жестокость, он претендует на нечто более радикальное: художник жесток, он не может быть не жестоким, как волшебники и пуппенмейстеры, иллюзионисты и тираны».
Джон Паулос. Математическое невежество и его последствия. М.: Студия Артемия Лебедева, 2021. Перевод с английского И. Форонова. Содержание
Что называется, нужная в хозяйстве книга: американский математик Джон Паулос яростно и едко обрушивается на общечеловеческую нечувствительность к большим цифрам и, как следствие, безалаберность в обращении с ними. Эта нечувствительность проявляется в самых различных ситуациях — автор сыплет впечатляющими примерами, начиная от непонимания законов статистики при оценке данных опросов общественного мнения и заканчивая верой в псевдонауку.
Книга была написана в 1988 году, и, хотя, по замечанию автора, с тех пор ситуация изменилась в лучшую сторону, его критика ничуть не утратила актуальность. Однако начать чтение рекомендуется с послесловия математиков Андрея Савватеева и Михаила Бочкарева, которые хорошо очерчивают «границы применимости» паулосского гнева. В частности, они указывают, что автор как наивный позитивист склонен отказывать в существовании явлениям, которые естественно-научная картина (пока) объяснить не в состоянии.
«А вот теперь хорошая новость — о бессмертии и вечном постоянстве. Для начала сделайте глубокий вздох. Представьте, что шекспировская версия гибели Юлия Цезаря правдива и он действительно на последнем издыхании произнес: „И ты, Брут!” А теперь задумайтесь, каковы шансы, что вы сейчас вдохнули ту самую молекулу, которые выдохнул Цезарь? Не поверите, но с вероятностью более 99% ее вы и вдохнули».
Елена Сидорина. Казимир Малевич и его пророчество о «новом бытии». М.: БуксМАрт, 2021. Содержание
Советский и российский историк искусства Елена Сидорина занимается русским авангардом с 1970-х, много писала о Малевиче, однако это ее первая монография, целиком и полностью посвященная пророку супрематизма. Автор собирает основные сюжеты других своих исследований, чтобы обрисовать эволюцию воззрений Малевича на мир и искусство. Получается биография идей: тем, кто хочет почитать о картинах Казимира, здесь делать особо нечего. Основное внимание тут уделено текстам художника; рассуждениям о параллелях между малевическими философскими тезисами и, скажем, концепциями Николая Кузанского и Мераба Мамардашвили отведено куда больше места, чем бытовой и практической стороне его творчества.
Одних может отпугнуть нестройная организация материала, других — пространное, описательное, изобилующее повторами изложение, однако для понимания мыслительных приключений идеолога супрематизма эта книга существенна.
«Малевич сводит существующую культуру (как и „предметное искусство”) к „харчевому” аспекту. Переброс в состояние беспредметного супрематизма означает и переброс от культуры, побуждаемой „возбуждением харчевым”, — к культуре как „миру возбуждений”».
Римма Раппопорт. Читай не хочу. Что мешает ребенку полюбить книги. М.: Индивидуум, 2021. Содержание
Книга, написанная учительницей русского языка и литературы и автором сайта «Мел», выходит за пределы пособия о том, как же заставить читать нечитающее чадо. Раппопорт разбирается с проблемой комплексно, не боясь проговаривать очевидности. Она рассказывает о том, почему и зачем мы вообще читаем и как устроено убеждение, что без чтения стоящего члена общества не воспитать. Разбирается, как организовано преподавание литературы в России (спойлер: таким образом, что способно угробить ростки желания читать даже у тех, у кого они пробивались). Объясняет, как вообще можно справиться с той тревогой и чувством вины, которые запускают в родительской голове механизмы принуждения к потреблению букв.
Тема, которой ждет читатель, не остается в тени: автор, разумеется, сообщает, какими приемами можно заинтересовать ребенка-подростка в книгах (а какими этот интерес намертво отбить). Правда, есть вероятность, что неистовость желания применять их на практике после прочтения несколько притупится.
«Есть формат чтения, который кажется мне совсем неприемлемым. Это „краткие содержания”».