Ханс Рослинг. Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется. М.: Corpus, 2020. При участии Улы Рослинга и Анны Рослинг Рённлунд. Перевод с английского Заура Мамедьярова
Новый взгляд на бедных и богатых
Основная идея книги Рослинга принципиально полемична: он бросает вызов хорошо известному благодаря работам многих экономистов и социологов представлению о том, что на протяжении последних десятилетий в мире резко вырос уровень неравенства. При этом свою задачу-максимум Рослинг декларирует как сугубо просветительскую — «бороться с удручающим невежеством с помощью фактов». Именно так была сформулирована миссия фонда Gapminder, основанного им в 2005 году вместе с сыном Улой Рослингом и снохой Анной Рослинг Рённлунд, которые значатся в числе соавторов «Фактологичности».
«Эта книга — моя последняя битва в борьбе с повальным невежеством, которой я посвятил всю свою жизнь. Это моя последняя попытка оставить свой след в этом мире: изменить способ мышления людей, умерить их иррациональные страхи и перенаправить их энергию в конструктивное русло… В этой книге мир описывается таким, какой он есть на самом деле. Кроме того, эта книга рассказывает о вас и объясняет, почему вы (и почти все, кто мне встречался) не видите мир таким, какой он есть на самом деле», — заявляет Рослинг во введении, обращаясь к читателю — заведомому пессимисту — с рядом вопросов, которые должны, по мнению автора, подтолкнуть его к переоценке представлений о мире.
Вот некоторые из этих вопросов и ответов. Сколько девочек сегодня оканчивают начальную школу в странах с низким уровнем доходов? Правильный ответ: 60 %. Где живет большая часть населения мира? Правильный ответ: в странах со средним уровнем доходов. Как за последние 20 лет изменилась доля мирового населения, живущего в нищете? Правильный ответ: сократилась почти вдвое. Сколько человек в мире имеют доступ к электричеству? Правильный ответ: более 80 %.
Все это должно подвести читателя к пониманию того, что с середины 1960-х годов, когда противопоставление «развитых» и «развивающихся» стран вошло во всеобщий обиход, мир необратимо изменился. «Думаю, дело в том, что у людей силен драматический инстинкт, подталкивающий их к бинарному мышлению, которое требует делить все и вся на две категории с разрывом посередине. Нам нравится дихотомия. Хорошее и плохое. Герои и злодеи. Моя страна и остальные страны. Делить мир надвое очень просто — мы постоянно делаем это интуитивно, даже не задумываясь», — объясняет инерцию подобных представлений автор «Фактологичности».
Представление о двух мирах — бедном и богатом — является заблуждением, категорически утверждал Рослинг еще в 1999 году в своем выступлении перед специалистами Всемирного банка и в итоге, кажется, смог повлиять на их позиции: «Всемирному банку понадобилось еще семнадцать лет и четырнадцать моих лекций, чтобы наконец объявить, что он отказывается от терминов „развивающиеся” и „развитые” страны и отныне будет делить мир на четыре группы по уровню доходов. ООН и большинство других всемирных организаций по-прежнему этого не сделали».
Первый уровень включает людей, чей ежедневный доход не превышает два доллара (стандартный порог нищеты в статистике Всемирного банка), — на нем сегодня живет около миллиарда человек. Второй уровень (еще 3 млрд человек) предусматривает доход от 2 до 4 долларов в день, третий (2 млрд человек) — до 16 долларов в день. Наконец, четвертый уровень — это пресловутый «золотой миллиард», обособление которого от остального мира и породило концепции расширения глобального неравенства в духе The West and the Rest (Запад и все остальные). Тем не менее Рослинг настаивает, что в странах со средним и высоким уровнем доходов уже живет 91 % населения Земли:
«Большинство этих людей интегрировано в мировую экономику и ведет достойную жизнь. Это радостная весть для гуманистов и важная информация для глобальных предприятий. В мире 5 миллиардов потенциальных потребителей, которые живут все лучше и хотят покупать шампуни, мотоциклы, гигиенические прокладки и смартфоны. Считая их „бедными”, очень легко упустить их».
Именно разделение стран на четыре уровня доходов, полагает Рослинг, является первым и самым важным элементом «новой фактологической картины мира», который «помогает без труда понимать очень многое — от терроризма до полового воспитания». При этом он исходно апеллирует к читателю из стран «золотого миллиарда»: «Чтобы сформировать фактологическую картину мира, вам прежде всего нужно понять, что ваш непосредственный опыт относится в основном к четвертому уровню, а опосредованный опыт вы получаете через прессу, которая привлекает внимание к из ряда вон выходящим событиям и редко говорит об обыденности».
Надо сказать, что такая постановка вопроса в исполнении Рослинга не выглядит оторванной от реальности, поскольку жизнь в странах «третьего мира» знакома ему не понаслышке. Собственно, именно там карьера Рослинга и начиналась. После окончания Университета Упсалы, где он изучал статистику и медицину, Рослинг продолжил обучение в индийском Бангалоре, а затем, в конце 1970-х — начале 1980-х годов, работал в Мозамбике, где в то время шла кровопролитная гражданская война, разразившаяся почти сразу после достижения независимости. Связи с глобальной периферией сохранились и после того, как Рослинг вернулся на родину. В качестве главы Комитета международных исследований и подготовки в Каролинском институте, крупнейшем медицинском вузе Швеции, он налаживал исследовательское сотрудничество с университетами в Азии, Африке, на Ближнем Востоке и в Латинской Америке.
За последние двадцать лет — если исходить из приводимой Рослингом официальной статистики ООН — доля мирового населения, живущего в нищете, сократилась вдвое, напоминает автор «Фактологичности», и это, по его мнению, настоящая революция: «Сегодня почти все выбрались из ада. Извечный источник человеческих страданий вот-вот будет ликвидирован… Я считаю это самой важной переменой, которая случилась в мире на моей памяти. Кроме того, это один из базовых фактов о жизни на Земле. Но люди этого не знают. В среднем только 7 % человек — даже не один из десяти! — отвечают на этот вопрос правильно».
Длинный жизненный путь и знание реалий разных стран позволяет Рослингу утверждать, что Швеция в 1948 году, когда он появился на свет, на карте здоровья и богатства находилась там, где сегодня находится Египет: в стране еще были открытые сточные канавы, и дети вполне могли утонуть в водоеме возле дома. Но сегодня люди в Афганистане и других странах первого уровня благосостояния живут гораздо дольше, чем жили шведы в 1863 году, поскольку базовые усовершенствования существенно улучшили жизнь большинства людей.
Почему мы хуже шимпанзе?
Неверность расхожих представлений о мире, настаивает Рослинг, не только удручающая, но и систематическая — результаты упомянутых тестов на градус оптимизма не случайны. Даже наши дальние родственники шимпанзе, действуя наугад, по мнению автора, выбирали бы верные ответы из трех вариантов в 33 % случаев, то есть отвечали бы верно на четыре из 12 вопросов, тогда как люди в среднем отвечали верно лишь на два: «В каждой группе, где я проводил опрос, они считают мир более опасным, жестоким и безнадежным — словом, он кажется им хуже, чем есть на самом деле».
Значительную часть ответственности за такое положение вещей Рослинг возлагает на СМИ, которые специализируются на плохих новостях: «Неудивительно, что нам кажется, будто мир катится в тартарары. В новостях нам постоянно рассказывают о проблемах настоящего. У нас создается впечатление, что мир обречен, которое лишь усиливается нашей неспособностью вспомнить прошлое — оно кажется нам прекрасным и беззаботным, и мы не помним, что год, десять или пятьдесят лет назад проблем было не меньше, а, скорее всего, даже больше. Из-за этой иллюзии упадка одни люди живут в постоянном напряжении, а другие и вовсе теряют надежду на лучшее. Но оснований для этого нет».
Анна Рослинг Рённлунд, Ханс Рослинг и Ула Рослинг
Фото: Gapminder Foundation
Для подкрепления этой точки зрения Рослинг вновь привлекает большие данные. Например, в мировой статистике смертности на те события, которыми переполнены новостные ленты, приходится лишь мизерная доля. Вклад стихийных бедствий составляет лишь 0,1 % всех смертей, авиакатастроф — 0,001 %, убийств — 0,7 %, терроризма — 0,05 %, а количество смертей от утечек радиации вообще исчисляется единичными случаями по всему миру. Само собой, нам следует стремиться к снижению смертности от этих причин, и все же перечисленные проценты помогают увидеть, насколько инстинкт страха искажает наше восприятие, настаивает Рослинг. К сожалению, шведский профессор совсем немного не дожил до пришествия коронавируса, но, скорее всего, он бы категорически поддержал действия властей Швеции, которые, как известно, ввели минимальные ограничения для своих граждан.
Особенное сожаление у Рослинга вызывает то, что большинство людей, исповедующих взгляд на мир в духе «все плохо» или «все пропало», попросту не знают о том, как мир меняется к лучшему. В качестве одного из примеров он приводит деятельность проекта ООН ReliefWeb — всемирного координатора помощи жертвам стихийных бедствий, существующего на деньги налогоплательщиков стран четвертого (наивысшего) уровня благосостояния. Однако подавляющее большинство людей даже не догадываются о том, что сами же финансируют существенное снижение количества смертей в результате стихийных бедствий, поскольку журналисты продолжают описывать каждую катастрофу так, словно хуже нее никогда ничего не случалось.
«Представьте, что мир отделен от нашего мозга щитом, который фильтрует наше внимание. Этот фильтр защищает нас от лишних шумов: без него мы постоянно получали бы такое количество информации, что испытывали бы перегрузку и переставали бы нормально функционировать. Теперь представьте, что в этом фильтре есть десять отверстий, пробитых драматическими инстинктами — инстинктом разрыва, негатива, прямой линии и так далее. Большая часть информации не проходит через фильтр, но сквозь отверстия просачивается информация, которая апеллирует к нашим инстинктам. В итоге мы уделяем внимание информации, которая подпитывает наши драматические инстинкты, и игнорируем остальную. Пресса не будет тратить время на истории, которые не пройдут сквозь наши фильтры внимания… У большинства из нас нет фобий, но инстинкт страха мешает нам иначе: он искажает нашу картину мира», — так описывает Рослинг механизм воздействия СМИ на сознание людей.
Однако винить во всем одну прессу нельзя, полагает автор «Фактологичности», рассказывая историю о том, как в начале 2015 года он выступал на экономическом форуме в Давосе перед первыми лицами мировой элиты. Как выяснилось, о реальном уровне глобальной бедности знало большинство (61 %) собравшихся, однако на два других вопроса, с которыми к ним обратился Рослинг — о росте населения и доступности базового первичного здравоохранения, — «они ответили хуже, чем шимпанзе». Невежество тех, кто принимает судьбоносные решения во всемирном масштабе, имея доступ к самым свежим данным и получая новейшую информацию от своих советников, по мнению автора, нельзя было объяснить устаревшими представлениями о мире — речь идет именно о неких универсальных установках, доминирующих в сознании людей, «драматических инстинктах», отбросить которые и призывает фактологический подход.
В то же время не стоит забывать, что любые факты сами по себе являются сконструированными. Ханс Рослинг прямо заявляет, что использует статистику Всемирного банка и ООН — по его мнению, достоверность этих данных не вызывает сомнений — и принимает их за неоспоримые факты. Собственно, здесь и возникает тот момент выбора, который непременно сделает для себя любой читатель «Фактологичности»: либо он доверяет этим фактам и в таком случае будет вынужден признать, что мир в самом деле не так плох, как кажется, либо он исходит из собственной житейской интуиции, которая ежедневно может подсказывать нечто прямо противоположное. Однозначного выхода из этой дилеммы, как можно легко догадаться, не существует.