Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Юлия Чмеленко. Шумерские мифы. От Всемирного потопа и эпоса о Гильгамеше до бога Энки и птицы Анзуд. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2023. Содержание
Шумерология для самых начинающих. Востоковед Юлия Чмеленко предлагает начать знакомство с древней, великой и, будем честны, пугающей цивилизацией, сперва ознакомившись с их мифологическим мировоззрением.
На двух сотнях страничек она кратко, но информативно рассказывает о зловредных демонах вроде Пазузу, благих богах войны, которые вряд ли бы современному человеку показались такими уж благими, о классовом устройстве общества и о том, как передаваемые из уст в уста предания помогали цементировать социальное неравенство.
Обращается Чмеленко и к шумерскому эпосу — древнейшим из сохранившихся текстов, с которых, по сути, ведется точка отсчета литературного творчества. Читатель, прежде интересовавшийся запредельной древностью человеческой цивилизации, скорее всего, не найдет в этой книжке много нового. Однако для тех, кто никогда сам не занимался этим вопросом, это будет отличным подспорьем. Ну и студентам-первокурсникам, которых сходу принуждают читать «Эпос о Гильгамеше», эта книжка наверняка облегчит жизнь и отдалит момент отчисления из вуза.
«Злые утукку по ночам пили человеческую кровь, высасывали дыхание, заражали чумой, вселяли в душу человека ярость. Чтобы спастись от злого утукку, следовало похоронить тело этого духа согласно священным обрядам или принести жертвы в его память. Так можно было успокоить его и заставить вернуться в загробный мир.
Одним из злейших утукку был демон Алу. Он представал перед своими жертвами в облике одноногого и однорукого прокаженного, покрытого гнойными язвами. Его укус или просто прикосновение заражали человека ужасной болезнью».
Лариса Романовская. Брат дракона. М.: Альпина Паблишер, 2023. Содержание
Сборник малой прозы, основное внимание в котором сосредоточено на жизни слабослышащих детей. Лариса Романовская работает в жанре детского реализма, развивая и актуализируя русские и советские традиции литературы воспитания.
«Брат дракона», вынесенный в заглавие, — это одиннадцатилетний мальчик Аркаша, потерявший слух, а вместе с ним едва не потерявший волю к жизни. Но, естественно, он ничем не отличается от своих сверстников, побаивающихся, что его глухота может быть заразной: он играет в те же игры и мечтает о тех же вещах.
Книга Ларисы Романовской — история преодоления двух тяжелейших проблем, с которыми сталкивается ребенок в переходном возрасте. Первая из них — стигматизация, исключенность из общества. Вторая, не менее серьезная, — кажущаяся невозможность принятия себя таким, какой ты есть.
Кому-то стилистика этих рассказов может показаться ретроградной, но их педагогическое наполнение бесспорно современно и своевременно. Книга рассчитана на сверстников главного героя и их родителей, которые хотят лучше понять мир, в котором живут их дети, и таящиеся в нем опасности, обычно невидимые для взрослых.
«Вот они по асфальту шли. А шаги не было слышно. Вот лужа, в ней лед. Он крошился, но молча, почти без треска. Вот Валерка говорил: „Шевелись!“ А голос будто не Валеркин — гулкий, густой. Всё не так, как раньше. И вот еще кровь из носа. Обычно у крови вкус был: острый, горький. А сейчас почти не было. Сейчас вообще никакого вкуса не было почти ни у чего. Даже у лекарств. Ни вкуса, ни звука. И солнце какое-то бледное. Из-за этого идти было неинтересно, ничего рассматривать не хотелось».
Рустам Александер. Закрытые. Жизнь гомосексуалов в Советском Союзе. М.: Individuum, 2023. Перевод с английского Ольги Быковой. Содержание
«Цель данной книги — не скандализировать, не „пропагандировать“ эту тему, а показать, как выглядела объективная реальность для гомосексуальных людей в советском обществе», — пишет в авторском предисловии к этому исследованию историк Рустам Александер (Мельбурнский университет).
И ничуть не лукавит. Опираясь на документы из открытых архивов, Александер прослеживает историю взаимоотношений советского государства со значительной частью своих граждан, которые либо были репрессированы, либо жили в постоянном ожидании репрессий.
Хронологически книга охватывает период с 1930-х, когда Сталин единолично принял решение о наказании за гомосексуальность, до 1993 года, когда Борис Ельцин, тоже единолично, убрал соответствующую статью из российского Уголовного кодекса.
Хотя в Советском Союзе человеческая сексуальность не считалась достойной темой для изучения, на протяжении всей истории страны находились юристы, медики и активисты, которые, каждый на свой лад, предлагали пересмотреть репрессивное законодательство.
Однако Александера как исследователя интересует не только юридическая сторона вопроса. Значительная часть его работы посвящена повседневности людей, оказавшихся невидимыми для общества, и тому, как эта невидимость в итоге наносила вред всему государству — как это случилось в 1980-е, когда моральная паника, вызванная эпидемией ВИЧ, помножилась на малую информированность советских граждан о причинах и профилактике ее распространения.
«Поскольку в начале пандемии СПИД был большой загадкой и, казалось, поражал только гомосексуальных мужчин, некоторые американские журналисты из гей-сообщества много спекулировали о происхождении болезни. Один из таких авторов, опубликовавший статью в New York Native, предположил, что в действительности СПИД мог быть результатом экспериментов Пентагона. Эта самая статья каким-то образом попала в поле зрения советских спецслужб, и те решили использовать ее в качестве основного источника своих обвинений».
Джеймс Шапиро. Один год из жизни Уильяма Шекспира. 1599. М.: Центр книги Рудомино, 2022. Перевод с английского Елены Луценко. Содержание
Книга американского историка и литературоведа Джеймса Шапиро рассчитана на широкого читателя, в том числе мало знакомого как с историей елизаветинской Англии, так и с жизнью и творчеством самого Шекспира, и может считаться прекрасным введением в тему. Она предлагает проникнуться атмосферой театрального Лондона конца XVI века — у книги есть Пролог и Эпилог, а основное содержание делится на четыре части по названиям сезонов года. Тем не менее это полноценное научное исследование: Шапиро привлекает огромное количество исторического материала, чтобы с его помощью по-новому — в духе «нового историзма» — осветить немногие известные нам сегодня сведения о Шекспире и его окружении.
Шапиро выбирает 1599 год, объясняя это целым рядом обстоятельств: именно в этом году англичане с трепетом ждали повторения попытки испанского вторжения, граф Эссекс предпринял неудачный военный поход в Ирландию и окончательно потерял расположение королевы Елизаветы, лондонские религиозные власти запретили жанр литературной сатиры, актеры шекспировской труппы выстроили свой знаменитый театр «Глобус», а сам Шекспир, преодолев творческий кризис предыдущих лет, написал сразу три шедевра: историческую хронику «Генрих V», трагедию «Юлий Цезарь» и комедию «Как вам это понравится» (заодно Шапиро подробно разбирает еще две примыкающие к этому периоду шекспировские пьесы — вторую часть «Генриха IV», созданную в 1598-м, и «Гамлета», законченного, по-видимому, уже в 1600 году).
Книга Шапиро укладывается в тенденцию последних десятилетий, изменившую общее направление развития мирового шекспироведения: сегодня ученые все менее склонны смотреть на Шекспира как на универсального гения, Великого Барда, практически в пустоте создавшего свои бессмертные творения, более понятные последующим поколениям, чем его современникам. Изучение литературной, театральной, политической, религиозной и общественной среды, в которой вращался Шекспир и с которой он был связан тысячами нитей, принесло множество открытий, существенно скорректировавших целый ряд традиционных представлений о нем. «Один год из жизни Уильяма Шекспира» — важная веха на этом пути.
«Любая попытка составить представление о политических взглядах Шекспира по хронике „Генрих V“ обречена на провал. Эта пьеса совсем не политический манифест. Шекспиру не милы ни ура-патриотизм, ни осуждение государственных войн, хотя в хронике выражены и та, и другая точки зрения. „Генрих V“ — и удача, и неудача Шекспира, потому что драматург сознательно отказывается принять одну-единственную точку зрения на военно-политические события прошлого и тем самым настоящего».
Джон Грэй. Кошачья философия. Кошки и смысл жизни. М.: Изд-во Института Гайдара, 2023. Перевод с английского Инны Кушнаревой. Содержание. Фрагмент
В списке философских животных кошки занимают привилегированную позицию. Декарт выбрасывал кота в окно, чтобы доказать, что у животных нет души; голый Деррида под взглядом котенка перепридумывал концепцию первородного греха; Монтень, играя с кошкой, задавался вопросом, кто с кем играет, — примеры можно продолжать, то есть Джон Грэй ступает на хорошо подготовленную почву и предлагает собственный проект, как ее следует возделывать.
Источник философии, говорит британец, заключается в неумолчной человеческой тревоге, которая находит отдохновение от хаотичного, полного угроз мира в связных нарративах. Впрочем, успокаивают мудрые истории ненадолго. Кошки же свободны от бытийный тревоги, умеют находить равновесие без опоры на внешнее — если во внешнем хватает еды, а также нет собак и им подобных. Словом, у кошек есть чему поучиться, хотя они сами если бы и стали поучать, то лишь развлечения ради.
«Кошачья философия» — это критика любомудрия с позиций кошачьей экзистенции, проделанная с изрядным изяществом. Нельзя сказать, что рассуждения Грэя поражают глубиной, однако ирония и мягкость, а также систематичность изложения определенно оказывают противотревожный эффект.
«Этика, в которой вы понимаете, что ваша индивидуальная природа отличается от любой идеи создания себя, „я“, с которым люди себя отождествляют, создана обществом и памятью. Сформировав образ себя во младенчестве и в детстве, в своем стремлении к счастью люди сохраняют и усиливают этот образ. Но образ себя, который у них есть, не соответствует реальности их тел. <...> Кошки — образцовый пример отсутствия иллюзорного образа самих себя. <...> В отличие от собак, у кошек не образовалось никакого ощущения себя, сколько-нибудь похожего на человеческое. Безусловно, они отличают себя от внешнего мира. Но с этим миром в них взаимодействует не эго и не „я“, а сама кошка».
Рецензию на английский оригинал читайте на «Горьком».