Йен Макдональд. Дорога Запустения. М.: АСТ, 2019. Перевод с английского Николая Караева
В 2013 году, во время первого визита в Россию, Йена Макдональда спросили, какой его роман непременно стоит перевести и издать в нашей стране. Ни секунды не раздумывая, писатель назвал «Дорогу Запустения» («Desolation Road») — дебютную книгу, впервые опубликованную в Соединенном Королевстве в 1988-м. Нашим издателям понадобилось целых шесть лет, чтобы выполнить пожелание автора, — зато теперь мы можем больше не ломать голову, чем объясняется такой выбор.
Рискуя навлечь недовольство поклонников «Новой Луны», скажу, что именно «Дорога» остается главной книгой Макдональда, его подлинным magnum opus. Игры с читателем начинаются прямо с обложки. «Desolation Road» — обманчивое название: оно обещает странствие, сулит долгий путь — но Дорога Запустения не тракт, не автострада, а город, выросший в терраформированной марсианской пустыне. Первым безлюдный оазис, раскинувшийся среди разноцветных песков, открыл мудрец, за ним пришел разбойник, потом отец семейства и, наконец, гениальный механик — ну а следом потянулась целая вереница беглецов, изгоев и заблудших душ со своим скарбом, чадами и домочадцами, тяжестью прошлых ошибок и скелетами в шкафах. Desolation Road становится сердцем Марса, своеобразной точкой сборки: Дорогу Запустения посещают святые и демоны, призраки и путешественники во времени, тут дают сбой законы природы, а реальность ветвится, разбрасывая семена вероятностей. Йен Макдональд предлагает читателям путешествие не столько в пространстве, сколько во времени. На протяжении жизни всего одного поколения оазис превращается в типичный поселок первопоселенцев, потом в промышленный город индустриальной эпохи со стачками, забастовками, расстрелом профсоюзных лидеров и в итоге — в место Последней Битвы, арену, где, разрывая ткань континуума, разворачивается высокотехнологичный Апокалипсис.
В «Дороге запустения» хватает литературных аллюзий — отдельно радуют, например, отсылки к канонической антиутопии Евгения Замятина «Мы». Но чаще всего книгу Макдональда сравнивают с «Марсианскими хрониками» Рэя Брэдбери и романом классика магического реализма Габриэля Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества». Надо признать, не без оснований. Артур Кларк писал когда-то, что на определенном этапе наука становится неотличима от магии: рано или поздно принципы, по которым работают машины и механизмы, наполняющие нашу жизнь, усложнятся настолько, что станут непостижимыми для человеческого разума. В книге Макдональда эта ключевая точка давно пройдена. Традиционный магический реализм — проза, в которой размыта граница между чудесным и повседневным; в «Дороге Запустения» точно так же стерта грань между технологическим, рационально объяснимым чудом и классическим «чудом как таковым», не нуждающимся в объяснениях. По сути, в первом же своем романе британский фантаст изобрел новый жанр, новое направление — но, увы, удержаться на этом пике так и не сумел: прямое продолжение «Дороги», «Ares Express» (2001), встретили без восторга и читатели, и критики. С другой стороны, если бы Макдональду удалось развить свой успех, мы, скорее всего, не увидели бы ни «Реки Богов», ни «Дома дервиша», ни «Новой Луны» — пойди разберись, стоило ли оно этого.
Чарльз де Линт. Ветер в его сердце. СПб.: Аркадия, 2019. Перевод с английского Дениса Попова
Всплеск интереса российских издателей к творчеству Чарльза де Линта пришелся на середину нулевых: в 2005–2006 годах было выпущено целых восемь его романов и сборников, один за другим. Впрочем, ажиотаж быстро улегся: после 2015-го у нас не вышло ни одной новой «взрослой» книги канадского фантаста, только «янг–эдалт» и переиздания.
Де Линт — автор на любителя: слишком меланхоличный, слишком поэтичный, слишком неторопливый. Новый его роман («The Wind in His Heart» на языке оригинала издан в 2017-м) в этом смысле выглядит несколько более выигрышно: книга энергичнее, живее, а главное — четче организована в плане драматургии, чем большинство ранних сочинений писателя.
На страницах «Ветра в его сердце» переплетаются несколько сюжетных линий, каждая со своим центральным конфликтом и сюжетным твистом. Девушку Сэнди из неблагополучной семьи, озлобленную на весь мир, отец выбросил ночью на землях, принадлежащих вымышленному племени кикими, и теперь индейцы вынуждены взять над ней негласное шефство, хотя это сулит им кучу неприятностей с законом. Писательница и журналистка Лия Хардин из Норфолка отправляется в резервацию, где был замечен фронтмен популярной рок-группы «Дизел Рэтс», якобы погибший сорок лет назад, чтобы изучить это странное явление и, возможно, написать по мотивам расследования книгу. Обостряется противостояние между двумя главными фракциями кикими, новаторами и традиционалистами, дело вот-вот дойдет до рукоприкладства. Стив Коул, человек с туманным прошлым и неопределенным будущим, много лет проживший отшельником неподалеку от поселения индейцев, обнаруживает, что все эти годы свободно пересекал границу волшебной страны, сам того не замечая. Ну а в довершение всего внезапную активность развивают индейские духи, то и дело вмешивающиеся в жизнь племени, — и остается только гадать, к чему приведет их назойливое внимание.
Впрочем, изучение краснокожих фейри не входит в список приоритетных задач Чарльза де Линта. Да, он пишет о сверхъестественных существах — но потустороннее интересует его далеко не в первую очередь. Как и в «Ньюфордском цикле», писатель выступает скорее в роли антрополога, беспристрастно исследующего образ жизни людей, обитающих на границе миров, там, где антропоморфное воплощение Смерти может запросто заехать на бензоколонку на своем черном кадиллаке, а ночами по холмам радостно скачут оборотни. Специфика новой книги в том, что на сей раз де Линт отчасти поступился беспристрастностью ради сюжетной динамики — и это пошло «Ветру» только на пользу.
Тед Чан. Выдох. М.: АСТ, 2019. Перевод с английского Владимира Гришечкина, Ксении Егоровой
Тед Чан — писатель, которого по всем законам коммерческого книгоиздания не может и не должно существовать. Во-первых, он работает только с малой и средней формами: за двадцать с лишним лет — ни одного полновесного романа, ни одной большой повести. Во-вторых, пишет редко и мало: по тексту-два в год, да еще время от времени берет паузу на несколько сезонов. Собственно, «Выдох» — второй авторский сборник Чана: на страницах двух небольших книг собраны абсолютно все художественные произведения, написанные автором с 1998 года. Наконец, каждая его повесть, каждый рассказ — всегда мысленный эксперимент, исследование сложной философской проблемы; в этом плане писатель ближе к Хорхе Луису Борхесу, чем к Айзеку Азимову или Гарри Гаррисону. Однако — парадокс! — любители фантастики его не забывают. На счету Чана какое-то безумное количество жанровых премий, включая четыре «Небьюлы», пять «Хьюго» и четыре награды журнала «Локус», его произведения переведены на десятки языков, а в Японии автора «Выдоха» почитают как одного из величайших ныне живущих фантастов наравне с австралийцем Грегом Иганом. По рассказам Чана пишут диссертации, ставят перформансы, а в 2016 году сам Дени Вильнев экранизировал его повесть «История твоей жизни» — в итоге фильм «Прибытие», если кто не помнит, собрал 8 номинаций на «Оскар».
Не знаю, поможет ли «Выдох» объяснить феномен Теда Чана, но это определенно одно из главных событий в жанровой литературе 2019 года. В новый сборник вошли две небольшие повести, уже публиковавшиеся в России («Купец и волшебные врата» и «Жизненный цикл программных объектов»), а также семь произведений — для русскоязычного читателя абсолютно новых. В привычной отстраненно-философской манере автор размышляет о неизбежности нарастания энтропии в любой замкнутой системе («Выдох»), о свойствах человеческой памяти («Истина факта, истина чувства»), о квантовой множественности Мультиверсума («Тревожность — это головокружение свободы»). В небольшой повести «Омфал» он конструирует непротиворечивый мир, существующий по канонам креационизма, то есть недавно сотворенный практически с нуля, а в «Запатентованной автоматической няне Дейси» рассказывает о фантастическом изобретении викторианской эпохи, которое могло бы изменить мир — скорее к худшему, чем к лучшему.
Но главная тема Чана — свобода воли, или, вернее, формы ее имитации. К этому вопросу писатель возвращается в «Волшебных вратах» (2007), выдержанных в стилистике сказок «Тысячи и одной ночи», в «Тревожности» (2019) и отчасти в «Омфале» (2018). По большому счету иллюзорность свободы для его героев вещь очевидная, речь идет о другом: как продолжать жить, делать выбор, совершать поступки, четко осознавая, что все предрешено и судьбу не изменишь? Писатель дает свой ответ в миниатюре «Чего от нас ждут» (2005) — позволю себе процитировать его слова: «Делайте вид, будто обладаете свободой воли. Очень важно, чтобы вы вели себя так, словно ваши решения значимы, даже если вы знаете, что это не соответствует действительности. Реальность не имеет значения; значение имеет ваша вера, и вера в ложь — единственный способ избежать комы наяву».