Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
«Разговор с фининспектором о поэзии» Владимира Маяковского: Факсимильное издание. Исследования. Комментарий. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2022. Составитель и научный редактор А. А. Россомахин. Содержание. Фрагмент
О таком говорить не совсем прилично, но однажды со мной приключилась неприятная история. Один журнал заказал мне статью по теме, в которой я хорошо на тот момент разбирался, предложив гонорар в пятьдесят тысяч рублей. За несколько часов я написал текст, отправил его редактору, закурил сигарету и задумался. Чувства меня одолевали противоречивые. С одной стороны, меня мучила совесть по поводу того, что, не вставая из-за стола в течение пяти-шести часов, я заработал столько, сколько многие мои сограждане не зарабатывают и за месяц тяжелого физического труда. С другой стороны — угрызения совести неплохо приглушали приятные мысли о том, что на эти с неба свалившиеся деньги я наконец смогу купить котенка рэгдолла, который скрасит мое не самое осмысленное существование, разрешив о себе заботиться.
Мои фантазии прервало сообщение от банка. Открыв его, я глазам своим не поверил: меня уведомили о том, что у меня накопилась коммунальная задолженность ровно на ту сумму, которую стоил приглянувшийся мне котенок. Возмущенный этим событием, разрушившим мои скромные надежды, я позвонил в управляющую компанию. Операторка колл-центра объяснила, что когда-то давным-давно, шесть или семь лет назад, я пропустил оплату за капитальный ремонт дома, и штраф за этот проступок с тех пор рос в геометрической прогрессии, пока не разросся до такого объема, что в банке наконец решили мне о нем сообщить.
Примерно такую же пощечину от государства и самого бытия получил лирический герой мини-поэмы Владимира Маяковского «Разговор с фининспектором о поэзии», которой посвящен сборник, подготовленный Андреем Россомахиным и издательством Европейского университета в Санкт-Петербурге.
Текст Маяковского, впервые опубликованный в 1926 году, хорошо знаком нам еще со школы, помним мы его и во взрослой жизни, хотя бы благодаря сентенции о том, что поэзия — та же добыча радия и езда в незнакомое. Обычно школьное прочтение «Разговора» сводится именно к тому, что в нем Маяковский обозначил высокую ценность поэзии, буквализировав ее через ценность финансовую в виде оплаты за каждую строчку и рифму. И это действительно так. Однако от нашего читателя может ускользать иной пласт этого текста, который одновременно лежит на самой поверхности, но при этом оказывается скрытым из-за особенностей нашего восприятия литературы.
Александр Родченко. Обложка книги «Разговор с фининспектором о поэзии» (Тифлис, 1926)
В открывающей сборник статье «Последняя радикальная декларация Маяковского и ее экономический аспект» Андрей Россомахин справедливо сетует на то, что в русскоязычном литературоведении финансовые факторы, влиявшие на писателей и поэтов, совершенно игнорируются их читателями и исследователями. Могу предположить, что именно поэтому у нас произошел хрестоматийный разрыв между «ранним» и «поздним» Маяковским, первый из которых якобы более важен как выдающийся лирик, а второй — опять же, якобы — строчил обслуживающие власть агитки на злобу дня. «Вероятно, ни один другой поэт не посвятил так много стихов сфере экономики и финансов, как Маяковский. У него можно выделить большой „финансовый цикл“: в 1920-е годы поэт постоянно откликается на экономические решения Совнаркома, Наркомфина, Высшего совета народного хозяйства; касается тем оборота монет, банкнот и ценных бумаг, курса рубля, процентов по вкладам, госзаймов, налогообложения разных социальных категорий, вопросов производственно-торговой кооперации и т. п.», — напоминает по этому поводу Россомахин.
Пренебрежительное отношение к материальным благам и «низменной» экономике в контексте творчества Маяковского приобретает откровенно трагический характер, обозначая крах его большого поэтического проекта, одной из первейших задач которого являлось очищение поэта от жреческой роли и включение его в производственный процесс на правах такого же трудящегося, как и все остальные строители коммунизма. Собственно, «Разговор с фининспектором о поэзии» является наиболее прямым высказыванием Маяковского по этому поводу. Настолько прямым, что позволяет Россомахину маркировать этот текст не как стихотворение, но как поэтическую акцию.
Биографический характер этой акции хорошо известен, но обычно остается в тени громогласных манифестаций, заложенных в ней. В 1926 году Маяковскому насчитали налогов примерно на пятьсот рублей, а заодно выписали штраф в двадцать пять рублей за неподачу декларации в срок — о чем он с почти хамской прямотой и сообщает в поэме. Ослепленный яростью, поэт пошел, что называется, «разбираться». Итогом этого вроде бы заурядного бытового происшествия стали два неожиданно важных события. Во-первых, на свет появилось одно из самых значительных произведений поэта, персональный «Памятник» Маяковского. Во-вторых, риторика поэта, требовавшего убрать два ноля от суммы, которую он задолжал государству, возымела обратный эффект: в следующий раз вместо пятисот рублей ему насчитали уже откровенно грабительские две тысячи.
И все же возмущали Маяковского не конкретные цифры, которые ему насчитывал вредный фининспектор (его личность, к слову, установлена — по всей видимости, за его образом скрывается некий Степан Акимович Журавлев). Возмущение поэта вызывало то, что даже после революции в обновленном обществе сохранились царско-буржуазные предрассудки по отношению к фигуре поэта. В новой «табели о рангах» он оказался представителем свободных профессий, сущность, расположенная между пролетариями и эксплуататорами, но в одном ряду, например, со служителями культа. Именно это и приводило в бешенство Маяковского, который, несмотря на дворянское происхождение, ощущал себя абсолютным пролетарием, а заслуженные гонорары тратил преимущественно на Бриков, а не на себя.
Аркадий Шайхет. Фининспектор у нэпманши. 1928
Но в чем же заключалась скандальность «Разговора», приведшая к откровенно политическому решению умножить сумму долга Маяковского в четыре раза (по одной из версии, именно финансовый крах стал одной из причин его преждевременного ухода из жизни)? Современникам эта скандальность была очевидна: поэт, жаловавшийся на свое финансовое положение, откровенно называл суммы, которые и не снились его читателям из рабочего класса. Эта «поэтическая декларация» о доходах спровоцировала окололитературную полемику, участники которой призывали не ссорить авторов с читателями, которым могут быть неизвестны реальные финансовые стороны книгопроизводства. Горькая ирония прецедента, созданного Маяковским, заключалась и в том, что на самом деле его доходы были более чем скромными в сравнении с другими авторами: если в 1926 году Маяковский задекларировал доход в четыре тысячи рублей, то у Леонида Леонова или Алексея Новикова-Прибоя аналогичные цифры доходили до пятидесяти и ста тысяч соответственно. Соответствующие дискуссии на некоторое время были задвинуты обратно во внутрилитературный цех, однако вскоре вновь выбрались на волю в весьма извращенном и мрачном виде, когда подсчеты чужих гонораров стали распространенной формой публичного доноса.
Не менее возмутительным современникам, по всей видимости, казалось и подчеркнуто пренебрежительное отношение к скромному канцелярскому служащему, на которого обрушился гнев поэта. Унижая его, Маяковский неосознанно демонстрирует то, что так и не изжил в себе старые классовые предрассудки. Как бы то ни было, после самоубийства Маяковский и в самом деле получил от фининспектора «на бессмертье билет», став главнейшим из советских поэтов. И это же стало для него второй смертью, как лаконично и обезоруживающе точно выразился Борис Пастернак.
Как писать стихи. Афиша выступления Маяковского в Политехническом музее. Москва. 20 сентября 1926. Среди анонсов новых произведений — на первом месте «Разговор с фининспектором о поэзии», с измененным заглавием
Тому, насколько в действительности текст Маяковского глубоко укоренен в традиции, с которой он так яростно боролся, посвящена статья Леонида Большухина и Оксаны Замятиной «„Разговор с фининспектором о поэзии“: Комментарий». Авторы этого построчного разбора возводят генеалогию поэмы к жанру «разговора с профаном», известного в русской поэзии еще со времен Ломоносова и Ипполита Богдановича. Кроме того, Большухин и Замятина огромное внимание уделяют связи «Разговора» с другим программным текстом Маяковского — статьей «Как делать стихи?». Этот раздел сборника ценен прежде всего тем, что подробно указывает на многочисленные отсылки, которыми насквозь прошита поэма, но которые легко могут ускользать от читателя, во-первых, не занимающегося историей русского авангарда, а во-вторых, что более важно, неспособного самостоятельно преодолеть инерцию восприятия хрестоматийного текста.
Значительную части книги также составляют сугубо экономические выкладки налоговой истории Маяковского и анализ визуальной составляющей оригинального издания «Разговора с фининспектором». И если в случае поэмы Маяковского уместно говорить о поэтическом акционизме, то сборник, посвященный ей, пожалуй, можно назвать полноценной литературоведческой акцией, призывающей провести ревизию нашего отношения к собственному поэтическому канону. То есть, по сути, сделать наконец то, что волею историко-политических завихрений не удалось герою книги.
Ну а ту статью, гонорар от которой я мечтал обменять на котенка породы рэгдолл, так и не опубликовали: редактор задним умом понял, что она слишком рискованная. Деньги, впрочем, заплатили. Сейчас бы я мог купить на них девяносто экземпляров книги «„Разговор с фининспектором о поэзии“ Владимира Маяковского: Факсимильное издание. Исследования. Комментарий».