Умерла Россия, нету больше ни великой Империи, ни богомерзкой Республики большевиков. Вся территория от Пскова до Тихого океана закрашена на картах черным цветом, и вместо слова «Россия» там написано «Чума». Вдоль границ с европейскими странами поднялись густые заросли чертополоха — ни проехать, ни пройти.
Что же случилось? А вот что: победив в гражданской войне, коммунисты уничтожили экономику страны, и по всей России начался страшный голод. Тогда большевики объявили о походе в Европу. По земле пошли голодные пехотинцы, по небу летели аэропланы с газовыми бомбами. Но дальше что-то пошло не так, летчики сбросили бомбы на своих же и сами погибли. Вдоль границы России и европейских стран лежали горы трупов, которые никто не хоронил, начались страшные эпидемии. Так и погибла некогда великая страна. А где лежали тела, вырос чертополох.
«Русский язык изучали лишь в восточном отделении университета, где смотрели на него как на мертвый язык, подобный санскритскому, греческому или латинскому, и пользовались им только некоторые ученые, посвятившие себя изучению русской литературы и искусства». О России вспоминали только потомки эмигрантов и отдельные русофилы. Один из таких потомков, юный художник Корнеев, прибегает к одному такому русофилу, профессору Клейсту: «Герр профессор, я видел то ли во сне, то ли наяву „девушку с голубыми глазами, с русыми косами и бледным, утомленным лицом”, которая звала его. Это сама Россия! Она жива! Нам надо срочно отправиться в экспедицию!»
Немецкая общественность отнеслась к перспективам поездки в погибшую страну со скепсисом. «Нам ответили из недр Центральной Африки, есть основание думать, что в прошлом году донесся неясный звук с Марса, но из России — ничего». Тем не менее горстка смельчаков, в основном потомки эмигрантов, отправилась в поход. Долго рубили чертополох, но только кости и черепа находили они. Наконец, когда совсем потеряли надежду, вдруг чертополох закончился. А за чертополохом люди. Значит, не умерла Россия? Какой первый вопрос задает честный русский эмигрант, вновь обретя родину? Самый важный. «— А евреи у вас есть?» Есть, конечно же. В новой России все есть. А главное — есть Царь: Его Императорское Величество Михаил II Всеволодович, дай Бог ему много лет здравствовать!
Генерал Петр Николаевич Краснов прожил долгую и бурную жизнь. На русско-японской войне он был корреспондентом, в Первую мировую командовал дивизией, во время Гражданской некоторое время возглавлял самопровозглашенное государство Донских казаков, во Вторую мировую сотрудничал с немцами. В конце биографии его ждала виселица в Лефортовской тюрьме. После войны западные союзники выдали казачьих генералов Советскому Союзу, где их повесили.
Но Петр Николаевич был не просто генералом, казачьим сепаратистом или коллаборационистом, а еще и крайне плодовитым автором. Он писал статьи в газеты и журналы, путевые заметки, воспоминания, а также романы. «За чертополохом», наверное, самая любопытная его книга. Потому что это утопия, описание идеального русского государства. В России все сытые, здоровые, красивые, непьющие, любят бога и царя и носят похожую одежду — казакины.
Итак, Россия не просто выжила, а возродилась и стала лучше и краше, чем когда-либо была. Как же это получилось? Два столпа процветания — самодержавие и православие, с народностью не сложилось. Итак, абсолютная власть царя, никакой демократии. Демократия — зло. У чиновников нет своей собственности, все их имущество казенное, а значит, они не берут взяток и думают только о процветании государства. Никакого крупного бизнеса: торговля в руках купцов, которые торгуют по-христиански и не обижают покупателя. Банк — один. Государственный.
В стране процветают искусства, потому что «Творчество не терпит коллектива, комиссии, совета, творчество не демократично. Господь Бог единый творил небо и землю, творил звезды и солнце, воду и тварей земных, а не творил этот сонм духов». В стране процветает наука, потому что она православная. Если ученый не может открыть новый элемент — он плохо молился. А помолился правильно — и вот таблица Менделеева пополнена новым элементом. Православные ученые достигли потрясающих успехов. Летающие корабли, устройства, позволяющие дистанционно управлять вражескими линкорами, поезд, который летит над рельсами. Но в альтернативной вселенной Петра Николаевича Краснова мало кто пользуется высокоскоростными поездами. А зачем куда-то ездить? Каждому хорошо там, где он живет. Нечего шастать по стране. Разве что святым мощам поклониться, но так это пешком надо. В рестораны тоже никто не ходит, зачем, ведь лучше питаться дома, с родными и друзьями. Семья — в первую очередь. Никакого пролетариата, фабрики разбросаны по стране, у рабочих есть своя земля. Каждый работает сколько хочет, но все хотят работать.
Краснов с плохо скрываемым злорадством описывает мучения пришельца из Европы, социалиста Демократа (имя такое) Дятлова, который мечется по Санкт-Петербургу, пытается агитировать рабочих, но у него ничего не получается. Потому что в идеальной России не телевизор (у Краснова — дальносказ) победил холодильник и не холодильник телевизор, а они объединились вместе против социализма и одержали полную победу. Дятлов в депрессии. «Я живу здесь больше полугода. Всюду бываю. Бываю среди рабочих, о чем разговоры?» — «Поставил у себя дальносказ, с женой слушали представление на театрах». — «Вот скоплю деньги, куплю кровать на пружинах». — «Хочу летом отпуск взять, ко святым местам пойти». — «А хорошую сегодня проповедь священник сказал, умственно, душевно». — «А Сеньку Башкирова хожалый под зебра взял за появление в пьяном виде, и определили два дня улицу мести». О чем с такими рабочими можно говорить?
Где-то в конце второй трети книги возникает стойкое ощущение, что читаешь не фантазии Краснова, а реалистичный роман про наши дни. Работу российских СМИ покойный казачий генерал обрисовал довольно точно. Газета состоит из зарубежных новостей (взрывы, восстания, войны, погибли 6 тысяч детей) и отечественных новостей. У нас все хорошо: «Выставка скота в Санкт-Петербурге… В Вологде добились особого скрещивания коров… Удой молока достигает… Количество сливок… Парад в Москве по случаю освящения памятника чинам городской полиции, убитым во время бунта 1917 года. Фотографии и сцены парада… Приезд императора. Московский посадник подносит хлеб-соль. Приезд патриарха… Молебен… Сотня 1-го Донского казачьего генералиссимуса Суворова полка проходила рысью… Громовое «ура» провожало коляску императора… В Кинешме открыта школа лесоводства… Сарапулский крестьянин Мехоносов изобрел усовершенствование к сенокосилке… Портрет Мехоносова… Улов рыбы на Волге…»
Сравнивать идеи Краснова с концепциями нынешних публицистов и политологов — одно удовольствие. Например, в «Чертополохе» нет идеи особого пути России: это наш путь правильный, а их, европейский, неправильный. Это они сбились с пути со своею демократией и нас помутили. Но мы вернулись на правильный путь, а они — нет. В конце романа Россия настолько окрепнет, что будет учить Европу тому, как надо жить, и даже научит. Это и современная концепция, но все-таки так далеко нынешние теоретики не заходили.
Противопоставление России и Европы у Краснова вполне современное: порядок против хаоса. У нас все сыты, в Европе пухнут с голодухи, у них — безверие, у нас — вера. И, конечно, у Краснова виден тот идеологический штамп, которым охотно пользуются и либеральные, и националистические публицисты: правильные идеи всегда соседствуют с физической красотой, неправильные, непременно, с уродством. Россия — это красиво, православие — это красиво, самодержавие — это красиво. Краснов предсказал даже котоманию. Одна из первых сцен в правильной России — беседа деревенской красавицы с кошкой: «Кошка появилась откуда-то и шла, пожимаясь, горбя спину и подняв султаном хвост, и мяукала, точно говорила слова привета. — А, Марья Максимовна, и вы появились? Где пропадали ночку? Опять мышек в полях ловили?» Коты — это всегда победа России.