Рутгер Брегман. Утопия для реалистов. Как построить идеальный мир. М.: Альпина Паблишер, 2020. Перевод с английского Андрея Зуева
Книга популярного голландского историка и писателя Рутгера Брегмана «Утопия для реалистов: как построить идеальный мир», опубликованная в 2016 году и переведенная на десятки языков, теперь есть и на русском. Она, как следует из названия, посвящена идее утопии и тому, что с ней можно сделать в современном мире — мире, который после утопических проектов XX века склонен смотреть на утопию скорее скептически, чем с воодушевлением. Брегман не разделяет этот скепсис и, опираясь на многочисленные статистические данные и труды современных мыслителей и социологов, предлагает собственное решение ключевых проблем современности, таких как бедность, неравенство, переутомление, невидимость репродуктивного труда и насилие в отношении женщин и иммигрантов.
И первое, на что автор обращает наше внимание, — это невероятно высокое качество жизни в обществе, частью которого является он сам. По его словам, страны Евросоюза и США практически полностью воплощают утопические представления средневекового крестьянина, чья жизнь не менялась на протяжении 500–600 лет до промышленной революции. Такого изобилия, как сейчас, людям прошлого представить было просто невозможно. Однако после этого, быть может, шокирующего заявления, Брегман все же признается, что проблемы бедности и неравенства никуда не делись, но приняли другие, пока не вполне отрефлексированные формы, а у западного изобилия есть и своя темная сторона.
И на этом парадоксальном отношении прошлого и будущего строится ключевой тезис книги: раз то, что в прошлом было практически невозможно себе представить, все же воплотилось в жизнь, то и современные представления о лучшем мире не должны так просто списываться со счетов истории. И таким лучшим миром для автора является тот, в котором существует безусловный базовый доход, которому и посвящена большая часть его исследования.
Так, автор отмечает парадокс: процветающие государства тратят миллиарды долларов на помощь странам третьего мира, но нищета и разруха оттуда почему-то не уходят. В чем же тогда дело? На этот вопрос Брегман отвечает: в том, что никто лучше самих нищих не знает, как им распорядиться деньгами, поэтому вместо того, чтобы создавать бесконечные благотворительные организации и отправлять в Африку колонны высокотехнологичных джипов вместе с дорогостоящими образованными белыми, лучше раздать все затраченные на них деньги напрямую населению нищих стран. И чтобы не показаться голословным, автор приводит подробные финансовые данные, касающиеся обоих подходов, а также рассказывает про деятельность организации GiveDirectly, идущей как раз вторым путем, то есть занимающейся непосредственной передачей финансов в страны третьего мира тем, кто в них нуждается.
В равной степени безусловный базовый доход является панацей и для стран развивающихся, ведь к числу проблем их жителей относятся скука и переутомляемость, гиперпотребление в них чревато стрессом, а свободного времени остается все меньше. Брегман показывает, что при введении безусловного базового дохода в Канаде в рамках проекта «Минком» работоспособность жителей города Дофин, в котором проводился эксперимент, только возросла, они стали проводить больше времени с детьми, а кроме того, в городе снизилось число случаев домашнего насилия. Автор подчеркивает, что эти результаты полностью противоречат доводам консервативных политиков, утверждающих, что базовый доход ведет к лени и безответственности населения.
Премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер однажды назвала бедность «дефектом личности». Это можно назвать проявлением одного из мифов, который развенчает Брегман. В соответствии с этим мифом бедные бедны, потому что они не умны, а будь они умны, то они не были бы бедными. Для этого автор вспоминает психосоциологическое понятие «ментальная пропускная способность» — показатель, который неуклонно падает в зависимости от того, насколько интенсивно человек испытывает тревогу или стресс: если каждый день думать только о том, как найти деньги на еду и жилье, очень трудно получить какую-либо рабочую квалификацию, а тем более найти себе квалифицированную работу, при которой был бы возможен хоть какой-то досуг. Высокая ментальная пропускная способность — это лучшее воспитание детей, лучшее здоровье, более продуктивные сотрудники, низкая — отсутствие всего этого. Повышению ментальной пропускной способности также призвано поспособствовать введение безусловного базового дохода: тогда у людей действительно появится шанс проявить свой ум, а не бесконечно растрачивать его попусту на поиск еды, одежды и крыши над головой.
Рутгер Брегман. Фото: Maartje ter Horst
Далее автор с точки зрения безусловного базового дохода критикует пособия по безработице, которое на пару с современной системой трудоустройства загоняет человека в тупик, где бюрократическая волокита держит его в бедности. И именно она является причиной его зависимости. В то время, как от наемных работников ждут проявления их сильных сторон, социальные службы требуют, чтобы заявители продемонстрировали свои слабости: доказывали вновь и вновь, что их болезнь достаточно изнурительна, что депрессия достаточно тяжела, что шансы получить работу достаточно малы. В противном случае пособие урежут. Анкеты, беседы, проверки, обращения, оценки, консультации, еще анкеты — каждое прошение о помощи подается в соответствии со своими унизительными, стоящими денег инструкциями. «То, как растаптываются конфиденциальность и самоуважение, невообразимо для людей, которым не приходится сталкиваться с системой пособий, — приводит Брегман слова социального работника из Британии. — Это ядовитый туман подозрения».
Главным же аргументом в пользу безусловного базового дохода является то, что его введение, в общем, обойдется правительствам намного дешевле, чем бесконечная борьба с неравенством и нищетой, затраты на которую включают в себя обучение специальных консультантов для безработных, работу полиции, судов, врачей и многих других. Так, в американском штате Юта был проведен эксперимент, в рамках которого было решено безвозмездно обеспечить жильем бездомных, число которых в 2000-е годы катастрофически нарастало. Экономисты штата подсчитали, что один бродяга, живущий на улице, обходится правительству в 16 000 $ в год (на социальные услуги, полицию, суды и т. д.), а квартира вместе с консультациями по вопросам приобретения профессии обходились штату в скромные 11 000$. Проблема была полностью решена.
Крайне любопытной частью книги является генеалогический анализ такого экономического понятия, как внутренний валовый продукт. Этот термин придумали не так давно — примерно 80 лет назад, перед Второй мировой войной, во время которой он позволил адекватно распределять ресурсы США на вооружение, что в высокой степени поспособствовало победе антигитлировской коалиции: «Лишь тому, кто лично участвовал в экономической мобилизации времен Первой мировой войны, понятно, сколькими путями и как сильно оценки национального дохода на протяжении лет облегчили нашу борьбу во Второй мировой войне», — писал директор Национального бюро экономических исследований США Уэсли Митчел вскоре после войны. Однако, превратившись с окончанием Второй мировой в абстрактный показатель успешности государства, ВВП сыграл злую шутку: отчужденный рост экономики способствует переработке и выгоранию, стоимость физического труда падает, в то время как растет рентабельность финансовых операций, а целые области важного человеческого труда, такие как кормление грудью и уборка дома, и вовсе выпадают из показателей ВВП. Сам создатель индекса ВВП — белорусский иммигрант Саймон Кузнец (до иммиграции — Семен Абрамович Кузнец) — представлял конгрессу США свое изобретение следующим образом: «Вряд ли можно делать выводы о благополучии нации... на основании исчисления национального дохода. Параметры, использующиеся для определения объема национального дохода, подвержены воздействию такой иллюзии и вытекающим из этого злоупотреблениям, особенно когда они касаются материй, являющихся предметом спора противостоящих общественных групп, в котором действенность аргумента обусловлена его чрезмерной упрощенностью». Как отмечает Брегман, к сожалению, произошло именно то, от чего ученый нас предостерегал.
Нельзя отрицать, что ВВП пришелся очень кстати в военное время, когда враг был у ворот и само существование страны зависело от производительности, от выпуска как можно большего количества танков, самолетов, бомб и гранат. В военное время совершенно оправданно брать в долг у своего будущего. В военное время есть смысл загрязнять среду и влезать в долги, и даже может оказаться, что стоит пренебречь семьей, отправить детей работать на конвейере, пожертвовать своим свободным временем и забыть обо всем, что делает жизнь достойной. Однако, бессмысленно и даже вредно жить по экономическим законам военного времени вне войны, подчеркивает автор и предлагает вместо ВВП несколько других критериев, которые могли бы регулировать развитие обществ. Среди них — индикатор подлинного прогресса (ИПП) и индекс устойчивого экономического благосостояния (ИУЭБ), учитывающие загрязнение, преступность, неравенство и добровольную работу.
В итоге книга представляет широкий социологический взгляд на недавнюю историю, знавшую как маленькие победы, так и большие поражения в деле борьбы с бедностью и неравенством. Но автор призывает нас все же не терять надежду и обрасти кожей потолще, поскольку безусловный базовый доход сейчас, может быть, для кого-то кажется настолько же невероятным, насколько невероятными когда-то казались право женщин голосовать или восьмичасовой рабочий день. Но будущее — это искусство возможного, в котором идеалы и политический выбор людей играют решающую роль, как бы их ни пытались убедить в обратном.