Прощание с бенгальским Эдемом

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Бибхутибхушон Бондопаддхай. Однажды в лесу. М.: Ad Marginem, 2025. Перевод с бенгальского Евы Лекаревой

Роман «Однажды в лесу» — своего рода философская медитация на тему вины, сопричастности и сложных взаимоотношений между человеком и природой. В центре повествования — Шотточорон, молодой бенгалец, отправившийся в сельскую местность, чтобы управлять поместьем и сдавать в наем свободные, еще не возделанные участки. Как бы ни отрицал автобиографичный характер книги сам Бибхутибхушон Бондопаддхай в ранних интервью, все же нельзя не заметить поразительное сходство между героем романа и его автором, который долгое время странствовал.

Писатель родился 12 сентября 1894 года в деревне Муратипур (Бенгальское президентство Британской Индии) в семье знатока санскрита и народных эпических традиций. Отец привил ему любовь к литературе и стал для него первым наставником. Едва успев получить степень бакалавра искусств в Калькутте, Бондопаддхай столкнулся с трагедией — смертью жены при родах. Это заставило его отказаться от планов продолжить образование. Он стал школьным учителем и много лет скитался по Бенгалии, Бирме и Бихару, занимая должности управляющего, секретаря, педагога. Все это время будущий писатель собирал литературный материал.

По сюжету романа Шотточорон, до последней клетки тела жаждущий городского комфорта, соглашается на разительную перемену в жизни из-за денег. Он уже давно и безуспешно ищет работу, и вот после года поисков ему подворачивается шанс. Мужчина уезжает управлять поместьем и попадает в совершенно незнакомую для себя среду — на полудикие, не до конца заселенные бедными и голодными людьми земли. Его внутренняя трансформация — от первоначального страха перед таинственными силами природы к последующему их принятию, а затем и к восхищению ими — задает эмоциональный и идейный ритм всей книги. Лес, в который он попадает, не просто географическое пространство, а живое, одушевленное существо: он учит, пугает, притягивает и испытывает.

Поначалу Шотточорон скучает по людям, по сутолоке Калькутты, он смотрит на дикий край как на врага, опасного зверя, к которому лучше не приближаться. Именно в этот момент он признается себе, что даже не понимал раньше, как сильно любит людей, но не может не отметить и появление у себя других настроений: «проходили дни, и лесная чаща все больше очаровывала меня. Было что-то такое в ее уединенности и окрашенных киноварью макушках деревьев на закате дня, что неведомым образом влекло меня к себе». Бесконечные выжженные солнцем земли, источающие свежий аромат, притягивают его своей простотой и честностью. И новоявленный управляющий начинает вести своего рода дневник, в котором исповедуется самому себе, признается в своей ничтожности перед могуществом природы.

Главное, зачем героя отправили в эту местность, — сдача в аренду свободных участков: «Я приехал разрушить природу сего лесного края, а в итоге влюбился в его чарующую красоту лесной чаровницы, и теперь всячески пытаюсь пренебречь своей обязанностью». Шотточорон вскакивал на лошадь и, не боясь ни тигров, ни других богов ночи, погружался в густые сумерки в полном одиночестве, сопровождаемый лишь одной мыслью: «Неужели все это будет погублено моими руками?» Он с восхищением описывает макушки деревьев, побелевшие от отдающих голубизной соцветий теури. Шотточорон останавливал лошадь и, сраженный этой красотой, любовался окружающим его великолепием — как будто далекий от человеческой цивилизации край, в который его занесло волею судьбы, был неведомым миром: откровением, благословением, снизошедшим на него чудом.

Исповедь Шотточорона строится вокруг морального конфликта: вмешательство в вековое равновесие природы становится актом насилия, за который герой стремится покаяться. Осознав последствия своего поступка, он как бы старается найти искупление, оправдать самого себя. Отчего Шотточорон испытывает такой жгучий стыд, если он вторгся в эту местность как чужак, которому нет до нее дела? Дело в том, что размеренное течение жизни и красота вокруг превратили его в одного из тех, кто жил там до него: «Мои глаза стали видеть то, чего раньше не замечали, а голову посещали мысли, о которых раньше и подумать не мог».

Лес — это и храм, и учитель, и грозная стихия. Описания Бондопаддхая (или его героя?) подобны тому, как рассказывают о божествах, — они складываются в цельную символическую и метафорическую систему, необходимую для восхваления силы природы. Языковая структура текста вторит этому символизму — она похожа на песнопения, ритмичные, но при этом витиеватые. Вся книга будто становится одним большим, влажным тропическим лесом. При этом, несмотря на мистицизм и фольклорные мотивы, «Однажды в лесу» открывает читателю отрезвляющий, хлесткий, жесткий взгляд на реальность Бенгалии начала ХХ века. На бедных детей, которые едят на листьях вместо тарелок; на странствующих танцоров, которые выступают за крохи со стола тех, кому повезло чуть-чуть больше; на женщин, падающих замертво от усталости в конце дня после изнурительного труда. Как за плотными густыми листьями деревьев дикого леса скрываются скудные поля, которые обрабатывают бедняки, одетые лишь в ветхое тряпье, так и за магическими описаниями природы в романе кроется реальность человеческих страданий.

Герой повествует о том, как по прошествии трех лет после его приезда от прежних лесов ничего не остается — земли Нарха-Бойхар и Лобтулии целиком сданы в аренду, а дикие места уничтожены. Он вспоминает лесное божество Танробаро, которое когда-то, по преданиям, защищало от гибели диких буйволов. Если животные бежали по направлению к ловушке, Танробаро останавливал их, поднимая руки. Думается, что в художественном мире автора Шотточорон — своего рода Танробаро для людей. День за днем складывая свою исповедь, он отводил человечество от неминуемой ловушки — утратить первозданную природу, безжалостно стереть ее с лица земли и тем самым погубить самих себя. Но, как и все божества, в конце концов Танробаро испарился из людской памяти, а значит, перестал существовать.

Лес для Шотточорона — безмолвный и бессмертный свидетель истории. Сколько столетий, поражается герой, сменили друг друга, а окрестные холмы все стоят, как и прежде. Вот арии преодолевают Хайберский проход и входят в долину Пятиречья; вот Будда покидает молодую жену и ночью тайком уходит из дома; вот поэт Ва́льмики в своей хижине на берегу Та́масы записывает «Рама́яну» — все эти события пробегают перед глазами героя, и он ощущает дыхание истории в каждом мгновении, проведенном на природе. Но со временем вместо осыпанных лесными колючками древесных ветвей, плотно укрытых пышными соцветиями, появились вереницы уродливых соломенных и тростниковых хижин; вместо дроздов, скворцов, чибисов, лесных попугаев, фазанов и горлиц — изможденные от голода, озлобленные люди, ставшие еще более дикими, чем окружающая их природа.

Невинные лесные цветы изрезаны, искромсаны — их лепестки засохнут и сгниют в земле. В такие моменты становится нестерпимо обидно, что ты не жил долго-долго, как один из старцев, представителей обедневшего царского рода из романа, чтобы своими глазами видеть, как рождается, взрослеет, меняется, умирает, снова возрождается — и так бесконечное число раз — хотя бы небольшая территория, заселенная диковинными зверями, мифическими существами или даже павшими богами, которых видят только по ночам, и то дано это не всем.