Пока Англия в конце XV века переживала последствия гражданской войны Алой и Белой розы, Испания и Португалия с помощью находившихся у них на службе генуэзцев и венецианцев поделили мир: испанцы заняли Америку, португальцы обошли мыс Доброй Надежды и основали первые колонии в Индии. Пряности стали поступать в Европу водным путем, не отягощенные таможенными сборами на многочисленных границах. Перец перестали продавать на вес золота. Единственным, что стоило дороже золота, была каспийская черная икра. За маленький бочонок с ней венецианские гурманы могли изменить республике. Икру контрабандой переправляли средиземноморские пираты, причем рисковали все: с пиратов за торговлю икрой живьем сдирал кожу турецкий султан; гурманов, пойманных за ее поеданием, отправляли гребцами на галеры.
Раздел мира произошел с благословения Римского папы. Казалось — навсегда. Все, что располагалось к западу от меридиана, проходившего через Азорские острова и Северный полюс, считалось испанским. Все, что к востоку, — португальским. Ни англичанам, ни голландцам, ни французам ничего не досталось. Надо было искать другой путь в Индию.
Сначала голландцы, а за ними англичане попытались пойти по Северному пути. Они рассчитывали проследовать мимо берегов Норвегии, находившейся под властью Дании, потом повернуть к югу, чтобы в конце концов оказаться в теплых морях.
В XVI веке попытки найти Северный путь участились. В 1553 году англичанин Ричард Ченслер отправился через полярные моря в Китай. Самому Ченслеру повезло: попав в шторм в Баренцовом море у Новой земли, он спустился к югу, оказался в Московии, в устье Двины, — вскоре его уже тепло принимал в Москве царь Иван. Англичанам, плывшим на двух других кораблях, не повезло: корабли были найдены русскими рыбаками на мурманском берегу с погибшими от голода, цинги и холода экипажами.
Северный путь был необходим. На Балтике властвовали датчане, не дававшие торговать с московитами. В середине XVI века началась Ливонская война, и датчане, оказавшиеся союзниками царя, продолжали препятствовать торговле так, словно были противниками на поле боя.
Бруно Виане, автор книги «Путешествие Жана Соважа в Московию в 1586 году», выделяет этот эпизод взаимоотношений Запада и стремящейся выйти на европейскую арену Московии. В книге приводится письмо датского короля Фредерика II французскому королю Генриху III. Фредерик, у которого с Грозным были общие враги, Швеция и Польша, не мог вынести известий о зверствах царских войск в Лифляндии и просил Генриха запретить французам плавать в Нарву. При этом, лавируя, словно европейский политик ХХ века, Фредерик убеждал французского посла в Копенгагене Шарля де Данзея, что выступает за франко-русский договор и готов все сделать для его скорейшего подписания. Вполне возможно, Фредерик видел, что де Данзей догадывается о такой двойной игре, о том, что «санкции», наложенные на торговлю с царем Иваном, предложены именно им самим и не являются инициативой Генриха III, бесконечно далекого от перипетий «окраины Европы». Де Данзей обо всем догадался и много раз писал своему королю о необходимости поиска Северного пути, на котором французским купцам никто не будет диктовать условия с кем торговать, а с кем — нет.
Как бы то ни было, в 1586 году вслед за голландцами и англичанами туда, где ныне расположен Архангельск, поплыл француз Жан Соваж, один из первых французов, кто оказался на Русском севере, и первый, кто оставил потомкам рассказ о своем путешествии.
Путешествие Соважа — центральный сюжет книги Бруно Виане. Однако автор раскрывает перед читателем целый калейдоскоп других историй, предшествовавших этому путешествию и последовавших за ним. Виане, не являющийся профессиональным историком, написал книгу так, что в результате получилось нечто, во многом напоминающее постмодернистский роман. Этот роман читается на одном дыхании. Главное поймать волну, проникнуться удивительным авантюристическим духом книги. Здесь и викинги, плававшие по Северным морям еще в Х веке, и французские коммерсанты, посещавшие Архангельск в начале ХХ века. Переписка французских королей с королями Дании, письма Генриха IV Наваррского царю Федору Иоанновичу и ответы сына Ивана Грозного соседствуют с биографией многолетнего посла Французского королевства при датском дворе Шарля де Данзея.
Виане, отвлекаясь от своего героя Соважа, раскрывает хитроумные торговые маршруты, по которым товары из Средней Азии попадали в Европу. Так он описывает новый, после открытия пути в Европу через Архангельск, основанный в 1584 году, способ доставки икры в Венецию: по Волге, свободной после взятия Казани и Астрахани, вверх, далее по суше, потом вновь по рекам, наконец по Двине вниз, далее на большом корабле вокруг всей Европы. Купцы упорно держали цены. Дороже «рыбьих яиц» не было ни одного лакомства. Зато гурманам не грозила каторга на галерах.
Кроме того, Виане показывает тайные дипломатические пружины — с их помощью определялась политика второй половины XVI века. В книге приводятся не только письма, но и тайные депеши, по которым принимались важные политические решения, а еще в корпус книги включен и любопытнейший первый русско-французский словарь, составленный в те же годы.
Об авторстве словаря научные споры идут до сих пор, и многие исследователи склоняются к тому, что составил словарь сам Жан Соваж. Словарь — как самостоятельная глава — представляет собой некий рубеж, после которого повествование идет уже не о первооткрывателях морских путей, а о торговцах, коммерсантах и дипломатах.
Заключает же книгу глава, посвященная Андре Теве, выдающемуся французскому путешественнику, автору географических трудов и биографий. Теве, сам совершивший плавание по Северному пути, собирал рассказы других мореплавателей, публиковал их под своим именем, не утруждаясь ссылками и упоминаниями «соавторов», из-за чего стал уже в конце XVI века фигурантом многих судебных процессов о плагиате. Метод Теве состоял в том, чтобы переписывать попавшие к нему материалы, приукрашивая живописные детали, старательно убирая имена тех, в ком внимательный читатель мог бы распознать подлинного автора. Правда, Теве, как отмечает автор книги, все-таки несколько раз прокололся: в своих записках он пропустил упоминание о «французском лоцмане Ле Соваже» и оставил имя царского переводчика Петра Рагона, у которого плагиатор позаимствовал описание Соловецких островов, — мимо них корабль Теве прошел в тумане.
Почти половину книги составляют приложения. Во-первых, это история русско-норвежской границы на Кольском полуострове. Тут автор следует за Жаном Соважем, проплывшим вдоль побережья, отмечая, что во время его плавания прочерченных границ еще не существовало, имелись «обширные земли общего пользования», земля же называлась Финнмарка, то есть земля финнов. История границы описывается автором от первых обитателей и появления викингов в IV-V веках до окончания Холодной войны, и завершается она воспоминаниями норвежского рыболовного инспектора первых десятилетий ХХ века, которые полны удивительных наблюдений за русскими рыбаками, заходившими в норвежские порты.
Во-вторых, хотя многие письма и включены в основной корпус книги, — это собранная в приложении переписка французского посла при датском дворе Шарля де Данзея, бывшего представителем пяти французских королей, от Генриха II до Генриха IV. Переписка любопытна: де Данзей находился в центре крайне запутанной политической жизни Северной Европы, он «прикрывал» побег из Польши будущего французского короля Генриха III, некоторое время сидевшего на польском престоле, он давал французским монархам советы по налаживанию контактов с московским государем Иваном IV. Де Данзей, как видно из его переписки, и стал инициатором следования французов по Северному пути. Кроме того, особый интерес представляют письма де Данзея о возобновлении Ливонской войны, содержащие хитроумные комбинации, осуществить которые посол советовал своим сюзеренам.
В-третьих, это описание в письмах так называемого «Дела Вардехуз», возникшего после того, как в 1707 году французская эскадра графа де Форбена, преследуя английские и французские суда во время войны Франции против Англии и Голландии, нарушила союзнические договоренности между Францией и Данией, двигаясь по Северному пути, вошла в порт Варде у самой границы с Россией, захватила неприятельские корабли и уничтожила их. Данное приложение усиливает «постмодернистский эффект» книги, одновременно демонстрируя абсолютный цинизм де Форбена, убежденного в собственной правоте, а также показывает, как воспринимали французов «рыбаки-московиты»: де Форбену с трудом удалось наладить контакт с рыбаками, которых запугали англичане и голландцы, показав французов варварами, «питающимися только человеческим мясом».
Самым любопытным оказывается четвертое приложение, которое в рамках общего жанра книги предлагает читателю, давно уверившемуся в том, что первым французом на русском севере был Жан Соваж, новую версию — якобы первым был купец Этьен Ватье из Дьеппа, опередивший Соважа на три года. Это находит подтверждение в переписке де Данзея, а также в отчете о приезде ко двору Ивана Грозного посла королевы Елизаветы Джерома Бауса. Грозный хотел отправить посла «ко Францовскому» королю, Баус предлагает взять посла с собой, гарантируя его безопасность, на что Грозный — не иначе как «с хитрым прищуром» — заявил, что уже «х Коле (то есть — в поселке на Кольском полуострове, южнее нынешнего Мурманска) приходить Францовского короля людем!».
Читатель сбит с толку. Кто же был первым? Постмодернистский канон вроде бы диктует, что первым должен быть не первый прибывший, а первый сообщивший о прибытии. Автор не изменяет канону. Он заключает книгу официальным документом, данным 23 сентября 2005 года за подписью начальника Северо-Западного таможенного управления генерал-лейтенанта таможенной службы Корчажкина П.В. Документ подтверждает, что «француз Жан Соваж Диеппский» был первым иностранцем, заплатившим таможенный сбор в таможне г. Архангельска 28 июня 1586 года, определяет дату основания Архангельской таможни этим днем и годом и возлагает на начальника Архангельской таможни полковника таможенной службы Васильева А.Г. обязанности по проведению мероприятий, посвященных юбилейной дате со дня основания таможни.
Ну, наконец-то! Вив ля Франс!