Уолтер Мерч. Искусство монтажа: путь фильма от первого кадра до кинотеатра. М.: Бомбора, 2020. Перевод с английского Лики Алексеевой. Содержание
В фильме Дэвида Линча «Шоссе в никуда» персонаж Билла Пуллмана на вопрос, почему он ненавидит видеокамеры, отвечает: «Предпочитаю запоминать события по-своему — как они мне запомнились, а не так, как они происходили на самом деле».
О чем-то подобном на страницах своей книги сообщает монтажер Уолтер Мерч, говоря, что кино — это не сценарий, не актерская игра и не работа оператора, а те чувства, которые зритель испытывает во время просмотра. И именно от мастерства монтажера зависит, сможет ли зритель погрузиться в экран или так и останется в своем кресле.
О том, как правильно смонтировать потенциально культовый фильм, Мерч знает не понаслышке: он отвечал за революционный монтаж и звук «Апокалипсиса сегодня», работал над трилогией «Крестный отец», а в 90-е его и без того неприлично пухлое портфолио пополнилось кассовыми хитами вроде «Первого рыцаря», «Английского пациента» и «Талантливого мистера Рипли».
На страницах «Искусства монтажа» Мерч сравнивает свое ремесло с трудом иллюзиониста, который заключается в том, чтобы заставить публику смотреть туда, куда нужно ему. В свою очередь, книгу Мерча можно назвать откровением фокусника, раскрывающего секреты трюков. Так, он объясняет, почему монтажер ни в коем случае не должен появляться на съемочной площадке, из-за чего «Апокалипсис сегодня» можно считать эталоном из кинематографической палаты мер и весов, а также рассказывает, чем фильм-шимпанзе отличается от фильма-человека.
Однако не обольщайтесь: настоящий иллюзионист главные свои тайны всегда оставит при себе. Зато более чем щедро поделится азами ремесла и любопытными историями из-за кулис киноиндустрии.
«Было бы чудесно взять инфракрасную камеру и снять зрителей во время просмотра фильма, чтобы выяснить, где и с какой частотой люди моргают. Предполагаю, что когда аудитория по-настоящему захвачена картиной, то она думает, а значит, и моргает в ритм фильма.
Есть чудесный эффект, который получается, если направить инфракрасный луч в одну линию с линзой камеры. Все глаза животных (и глаза человека тоже) отразят порцию этого луча обратно в камеру, и вы увидите яркие светящиеся точки в том месте, куда обращен взгляд в данный момент, — это вариант „эффекта красных глаз”, который часто встречался на семейных фото, снятых на пленочные „мыльницы”.
Если сделать такую высококонтрастную инфракрасную съемку зрителей, поставив камеру на сцену и выровняв ее с источником света, то получится целая галактика из этих точек на черном поле. И когда кто-то из зрителей моргнет, то на мгновение пара этих точек потухнет.
Если бы моя теория оправдалась и действительно существовали бы моменты, когда эти тысячи точек мерцали бы синхронно, то это могло бы стать очень мощным инструментом в руках тех, кто делает фильм. Одновременное моргание было бы сильным индикатором того, что аудитория думает в унисон с фильмом и что он (фильм) „работает”».
Елена Ржевская. Геббельс. Портрет на фоне дневника. М.: Издательский дом «Книжники», 2020
Совсем недавно, когда в некоторых регионах России проходили выборы, нас занесло в Белгородскую область. Там мы увидели поразивший нас билборд одной партии, на котором был выведен лозунг «Белгородчина важнее всего». Что смешно и в то же время немного страшно — это не старомодный черный пиар, а вполне официально утвержденный девиз, использующийся партией в агитации по всему региону.
Внимание на этот билборд мы обратили потому, что всего в нескольких километрах от него находится Прохоровское поле, пропитанное кровью тысяч солдат, участвовавших в августе 1943 года в танковом сражении, которое, по свидетельствам очевидцев, напоминало сошествие ада на землю. Того побоища могло бы не быть, если б одно европейское государство не сделало своей официальной идеологией примитивный лозунг, подобный тому, который красовался на увиденном нами билборде.
Самому известному торговцу формулой «Х превыше всего» и посвящена книга советской военной переводчицы Елены Ржевской (1919–2017) — той самой, которой в 1945-м доверили обитую атласом коробку с зубами Гитлера. Впервые эта биография, собранная по дневниковым записям Йозефа Геббельса, увидела свет в 1994 году, с тех пор не раз переиздавалась и, надеемся, выдержит еще немало переизданий.
Пресловутая банальность зла в случае доктора Геббельса измеряется прежде всего банальностью клинической картины. Страдающий нарциссизмом, склонный к патологической лжи кривоногий эротоман с ни разу не арийской внешностью, автор пошлого графоманского романа (зачем-то запрещенного в России), истерик с суицидальными наклонностями — таков портрет главного пропагандиста Третьего рейха, сложенный Ржевской из его дневников.
Чтение этой книги неизбежно сопровождается мучительным чувством неловкости, похожим на разглядывание какой-то особо изысканной патологии. Однако этот малоприятный опыт обязателен для всех, кто хочет понять механизмы того, как ограниченные люди приходят к обладанию безграничной властью.
«Для нацистского „апостола и проповедника”, подстрекателя, то шаткого в вере „за нашу идею”, то вновь укрепившегося в ней, оттого что в немецких городах „льется кровь”, неминуем сброс всех незыблемых, непреложных ценностей.
„Гете — воплощение божественного в человеке” — это 25 мая 1924-го. „О прекрасный Веймар! Не потерял ли я чего-то, занявшись политикой? Мне так грустно!” — подавленно сообщает Геббельс 27 марта 1926-го. Но тут же одергивает себя: „Гете — это еще не все”. Гете уже не тот „божественный”, всеобъемлющий. Превыше Гете — национал-социализм, в который Гете не встроить и которому не поглотить его. И от подавленности, как это обычно у Геббельса, — быстрый переход в агрессивность: „Негодяй, кто пишет стихи и забывает о своем гибнущем народе”».
Михаил Одинцов. Живущие надеждой. Церковь христиан-адвентистов седьмого дня в России 1886–1991 гг. История и люди, факты и события, уроки и новые возможности. М.: РОССПЭН, 2020
«Имя Адвентист седьмого дня выдвигает на первый план истинные особенности нашей веры, поэтому оно способно убедить ищущих людей. Подобно стреле из Божьего колчана, оно будет уязвлять преступников Закона Божьего и вести их к покаянию перед Богом и к вере в Господа нашего Иисуса Христа». Такой грозной цитатой из основоположницы адвентизма Эллен Уайт открывается монография Михаила Одинцова — историка, специализирующегося на взаимоотношениях государства и религиозных организаций.
Внимательный читатель наверняка заметил, что деятельность адвентистов в России автор отсчитывает аж с 1886 года, когда американские немцы начали проповедовать в Поволжье. Нам лично уже этот факт кажется удивительным: оказывается, одна из самых хардкорных протестантских сект находит последователей в нашей стране без малого 150 лет, но в массовом сознании до сих пор остается непонятной страшилкой для богобоязненных граждан. Поэтому для неспециалистов исследование Одинцова будет интересно как минимум изложением основ радикального эсхатологического мировоззрения церкви АСД.
На примере адвентистов историк составляет подробную летопись отношений между духовниками и государством, которые на деле оказываются запутаннее, чем принято думать. Так, в 1920-е годы большевики пытались найти компромисс с верующими, в это десятилетие всерьез обсуждалось повсеместное создание религиозных сельскохозяйственных общин. Но уже в 1929 году принимается знаменитая календарная реформа, которая вводит шестидневную рабочую неделю, не учитывающую интересы религиозных групп, для которых суббота является священным днем. Думаем, не надо отдельно объяснять, что это была лишь первая ласточка перед жестоким разгромом духовных организаций.
Завершает книгу история поисков новых форм отношений между государством и верующими, начавшихся в перестройку. В общем, обрывается это неожиданно увлекательное повествование, увы, на самом интересном месте.
«С началом Великой Отечественной войны члены адвентистских обществ вместе со всем советским народом делали все возможное для победы в войне: служили в Красной армии, выполняли свой долг в медицинских частях, работали переводчиками, шоферами, связистами, военными музыкантами и т. д. Многие адвентисты, отказавшиеся нести оружие в руках, с начала войны призывались в трудовую армию, работали на строительстве военных и гражданских объектов, в шахтах, на лесоповале.
Единственный оставшийся к началу войны на свободе уполномоченный Всесоюзного Совета АСД Г. А. Григорьев был вместе с руководителями других религиозных объединений, проживавших в Москве, эвакуирован в октябре 1941 г. в г. Ульяновск, где находился до августа 1942 г. По воспоминаниям Григорьева, сообщаемым пастором В. И. Сорокиным, накануне отъезда его будто бы вызвал к себе И. В. Сталин, помнивший, что тот много лет назад говорил ему в ссылке о пророчествах Библии. Вызвав его, он спросил: что он думает, согласно Библии, возьмут ли немцы Москву? На что брат Григорьев ответил: „Не возьмут. Всемирной империи, согласно книге пророка Даниила, больше не будет”».
«Очень прошу ответить мне по существу...» Письма читателей М. А. Шолохову. 1929–1955. М.: ИМЛИ РАН, 2020. Содержание
К Михаилу Александровичу Шолохову можно и нужно относиться по-разному, но эта 800-страничная книга вовсе не о нем. Скорее это собрание — памятник той эпохе, когда труды писателей служили людям утешением, были им равноправными собеседниками, вселяли веру в возможность и необходимость строительства нового мира.
В 520 письмах, собранных под одной обложкой, мы слышим искренние голоса 520 реальных советских граждан, решивших поделиться мыслями с автором «Тихого Дона». Кто-то дает ему дельные советы о том, как лучше описывать действительность, кто-то по-коммунистически крепко жмет руку товарищу Шолохову, некоторые просто ни с того ни с сего пишут незнакомому человеку поздравления с личными праздниками.
Особый интерес представляет то, как во многих этих письмах прослеживается порой странное и парадоксальное отношение корреспондентов не только к Шолохову, а к литературе вообще. Например, один из читателей хвалит Михаила Александровича за простой и понятный язык, «не как у Гоголя». Другой, напротив, благодарит Шолохова за то, что он пишет как Гоголь. В общем, чтение этого архива не только в высшей степени забавно, но и интересно тем, как по-разному могут воспринимать разные люди одни и те же образцы культуры — даже в тоталитарном обществе, где вроде бы не до плюрализма мнений.
«Я ученик 3-го класса. Я прочел сочиненную вами книгу (роман) „Тихий Дон”. Книга „Тихий Дон” мне очень понравилась. Я обязуюсь так же бороться за Советскую власть, как боролся Григорий за царя.
Буров Миша. Западно-Сибирский край, Горношорский с/с, село Кузедеево, ул. Колхозная.
Мне 14 лет».
Михаэль Браунгарт, Уильям Макдонах. От колыбели до колыбели. Меняем подход к тому, как мы создаем вещи. М.: Ад Маргинем Пресс, 2020. Перевод с английского Валентины Кулагиной-Ярцевой
На днях общественность обвинила британского астрофизика Брайана Мэя в расизме за пост в инстаграме, в котором он назвал защиту окружающей среды важнейшей проблемой человечества. Надеемся, та же участь не настигнет издательство «Ад Маргинем», выпустившее русский перевод одного из важнейших экологических манифестов XXI века.
Его авторы не профессиональные экологи: Михаэль Браунгарт — химик, Уильям Макдонах — архитектор. Однако изложенная ими концепция «от колыбели до колыбели» уже сейчас медленно, но верно воплощается в жизнь и находит массу сторонников по всему миру.
Если говорить совсем просто, современные модели производства, возникшие после промышленной революции, относятся к природе как к врагу, а циклы производства укладываются в формулу «от колыбели до могилы», то есть от создания до превращения в отходы, загрязняющие окружающую среду. Природа же живет по принципу «от колыбели до колыбели», в котором попросту нет отходов. Браунгарт и Макдонах предлагают имитировать этот принцип, внедряя безотходные системы производства в самые разные сферы жизни, вплоть до дизайна и градостроительства, которые тоже могут быть экорезультативными.
Этот текст выгодно выделяется среди других подобных манифестов тем, что содержит в себе не только обличительный пафос, но и реальный проект трансформации нашего отношения к планете, на которой мы с вами вынуждены сосуществовать. Как минимум эта книга наверняка пригодится вам в очередном бессмысленном споре с отрицателями глобальных климатических изменений или теми, кто клянется, что своими глазами видели, как содержимое контейнеров для раздельного сбора мусора сваливают в одну кучу и поджигают.
«В проектировании продукта классическим примером универсального дизайнерского решения может служить моющее средство массового производства. Бóльшая часть производителей создает одно моющее средство для всех Соединенных Штатов или Европы, хотя свойства воды и характерные потребности населения различаются. Например, потребителям из мест с мягкой водой, скажем, на Северо-Западе, требуется небольшое количество моющего средства. Там, где вода жесткая, как на Юго-Западе, его требуется больше. Но моющие средства создаются так, что они могут пениться, убирать грязь и убивать бактерии одинаково хорошо в любом месте земного шара — в жесткой, мягкой, водопроводной или ключевой воде, в воде, которая течет в ручьи, полные рыбы, и в воде, которую направляют в очистные установки. Производители просто добавляют более сильные химические вещества, чтобы ликвидировать особенности обстоятельств. Представьте себе мощность, которую должен иметь детергент, чтобы снять накопившийся за день слой жира с грязного противня. Теперь представьте, что происходит, когда это моющее средство вступает в контакт со скользкой кожей рыбы или восковым покрытием растения. Очищенные или неочищенные сбросы воды так же, как и стоки, спускаются в озера, реки, океаны. Сочетание химических веществ, используемых в домашнем хозяйстве моющих средств, очистителей и лекарств наряду с промышленными отходами в конце концов оказывается в канализационных стоках, где они приносят вред живущим в воде живым существам, становясь в некоторых случаях причиной мутаций и бесплодия.
Для того чтобы прийти к универсальным решениям, производители ориентируются на наихудший сценарий, создавая продукт для самых плохих обстоятельств, чтобы он всегда мог действовать с одинаковой эффективностью. Эта цель гарантирует для продукта наиболее широкий рынок сбыта. Это также показывает своеобразное отношение созданной человеком промышленности к миру природы, поскольку проектирование для самого плохого случая отражает допущение, что природа — враг».