Карина Шаинян. С ключом на шее. СПб., М.: RUGRAM_Пальмира, 2021
Дарья Бобылёва. Наш двор. М.: АСТ, 2021
Когда-то чудовища опасливо сторонились людей, не заходили за околицу, прятались под мостами, в глубоких темных пещерах, уединенных лесных избушках. С тех пор многое изменилось. Сегодня монстры чувствуют себя как дома в огромных мегаполисах и, праздно насвистывая, бродят по улицам провинциальных городов. Они вросли в урбанистический ландшафт, стали его неотъемлемой частью — как светофор на переходе или мигающая лампочка в подъезде. Мы сами открыли им двери и пригласили на огонек. О том, как и почему это происходит, что можно противопоставить злу новой формации, и рассказывают в своих романах Карина Шаинян и Дарья Бобылёва.
Давным-давно в маленьком городе О. на самом краю советской Ойкумены жили-были три проблемных подростка. Скелеты в фамильных шкафах, беда с лишним весом, хулиганы задирают, ненавистная мачеха чуть что устраивает выволочку — травма на травме, и никаких тебе антидепрессантов, никаких визитов к психотерапевту, только к дяде-психиатру, когда густой холодный туман накрывает с головой. Зато был запертый на ключ кабинет в квартире Филиппа, единственного мальчишки в этой девчачьей компании. Отец Филиппа, ученый-этнограф, бесследно исчез много лет назад, но оставил в наследство роскошную библиотеку с книгами о мифах народов мира и подробным описанием шаманских ритуалов. Само собой, пионерам не годится верить во всю эту мистику, смешно и стыдно, даже на излете советской эпохи — но, когда от тоски и безысходности перехватывает горло, потянешься за любой соломинкой.
Впрочем, героям романа Карины Шаинян «С ключом на шее» знание тайных ритуалов так и не пригодилось: древнее зло, затаившееся среди пахнущих нефтью сопок и обветренных хрущевок города О., почуяло зов и явилось само — в образе голодного духа, загадочной болезни, серийного убийцы с ножом за поясом и охотничьей двустволкой в руках. А потом, несколько десятилетий спустя, когда бывшие друзья детства снова встретились при странных и драматичных обстоятельствах, вышло еще раз, на бис, с песнями и плясками.
Действие книги «Наш двор» Дарьи Бобылёвой разворачивается на другом конце страны, в сердце нашей родины, городе-герое Москве, примерно в те же годы — семидесятые, восьмидесятые, начале девяностых. Может быть, именно сюда, во двор Бобылёвой, звонят геологи из далекого О., обещают прислать копченую горбушу и непременно вырваться на большую землю, как только позволит погода и дадут отгул. Герои этого романа в рассказах не следят за бегом минутных стрелок и мельканием страниц календаря. Двор самодостаточен и герметичен: все, что здесь происходит, во дворе и остается. Расползается плесенью слухов, дает пищу для щекочущих нервы городских легенд, но ни разу не становится поводом для настоящего, подробного, вдумчивого расследования.
Да и сами местные жители не спешат погружаться во всю эту хтонь по самую маковку, распутывать причудливый клубок странных совпадений. Улыбчивая старушка-домоправительница съела хозяина квартиры, а кости перемолола в муку? Друг по переписке оказался механическим чудовищем? Директор сиротского дома ставил над воспитанниками бесчеловечные опыты и получил по заслугам? Да что вы говорите, кошмар какой! Но жизнь такова, какова она есть, трагедии неизбежны, плетью обуха не перешибешь, не берите в голову.
По сути, и Дарья Бобылёва в «Нашем дворе», и Карина Шаинян в романе «С ключом на шее» разными словами, в разной манере говорят об одном и том же: о том, как повседневная реальность преломляет ужасное, чудовищное, невыносимое. В одном случае — рассеивает без следа, а в другом, наоборот, фокусирует в одну нестерпимо яркую точку.
Прозу Карины Шаинян заслуженно называют экспрессионистской. Яркая образность, метафоричность, акцент на внутренние переживания героев — самые выразительные ее черты. Реальность прогибается под натиском чувств, а чувства здесь бушуют такие, что поход за покупками превращается в неоготический хоррор, разговор с родными — в пытку, а маленький городок нефтяников становится преддверием ада. Саспенс, атмосфера тревожного ожидания, доведена до крайнего, истерического накала: проехал мусоровоз, залаяли собаки в тумане, звякнула крышка старой кастрюли — ужас, паника, нервный срыв, пиши пропало!
Дарья Бобылёва, напротив, тривилизирует весь этот, прости господи, «сверхъестественный ужас», унаследованный от Говарда Филипса Лавкрафта. Заговаривает боль, смягчает, утешает: школьник начал превращаться в гигантское насекомое, то есть, простите, земноводное? Призрак в коммуналке шалит? Оборотень из зазеркалья похищает людские души? Ничего страшного, дорогой читатель, и не такое в нашем дворе случалось, давай лучше я тебе другую историю расскажу...
Герои Карины Шаинян мечтают выкорчевать зло с корнем, как минимум — навсегда вырваться из-под его власти. Дарья Бобылёва, заработавшая репутацию «писателя, который сумел приручить ужас», предлагает иную, куда более практичную ролевую модель: она рассказывает, как продолжить жить после травмы. Финал «Нашего двора», где сходятся многочисленные сюжетные линии, что называется, «проникнут светлой ностальгической грустью», совсем не типичной для хоррора — скорее для лирической комедии вроде «Покровских ворот». Прежние времена ушли, все изменилось, теперь можно уронить скупую слезу по нашему старому доброму двору, где неведомые твари расчленяли, пытали, заживо закапывали в землю, сводили с ума и рвали на куски поколения жильцов. Ведь что бы тут ни происходило, какие бы лавкрафтианские твари ни шмыгали по углам, этот двор — наш.
Хотя на самом деле и их, тварей, — не в меньшей степени. У голодных духов есть дурная привычка: даже изгнанные, стертые из реальности раз и навсегда, они имеют обыкновение в самый неподходящий момент выскакивать словно чертик из коробочки. Как писал по этому поводу один зарубежный классик хоррора (уж не Стивен ли Кинг в романе «It»?): «Он улетел, но обещал вернуться».
«Что бы там ни было, сколько бы жильцов и эпох ни сменилось и в какой бы цвет нас ни красили, есть на свете и кое-что неизменное. Например, гадалки из углового дома, которые будут с нами во все времена, потому что здесь их место, а наше место — при них, — завершает свое многосоставное повествование Дарья Бобылёва. — На веки вечные». Аминь.
Наверное, должно успокаивать — но если вспомнить, что фраза эта произнесена не человеческими устами, то звучит скорее как прямая угроза. Не расслабляйтесь, граждане жильцы, будьте бдительны: I’ll be back!