Илья Фальковский. Жемчужная река. М.: АрсисБукс, 2021
Представитель замечательной арт-группировки ПГ, писатель, на чьих книгах выросло целое поколение антифашистов, соавтор книги «Ударные отряды против Путина», включенной в федеральный список экстремистских материалов, художник Илья Фальковский последние лет пятнадцать провел между Москвой и Китаем, где он преподает русский язык и культуру в частном университете. По собственному признанию, такое междусуществование позволяет ему «чувствовать себя полностью в каком-то смысле свободным и не иметь никаких устойчивых коннотаций». Китай же для Фальковского — «другой мир»: «чем больше я там нахожусь, тем меньше мне ясно».
Как и предыдущая книга писателя, «Жемчужная река» — о Китае. И если «Володя, Вася и другие» был документальным текстом о культурной революции, то новый роман — произведение художественное, но в нем чувствуется сильный автобиографический элемент. Завязка, впрочем, далека от того, что лично мне известно об авторе: главный герой, русский бизнесмен, попадает за нелепую драку в китайскую тюрьму — на целых девять лет. Параллельной линией протагонист видит странные сны, где он, средневековый путешественник, сражается в Китае. После тюрьмы он возвращается в Россию, чтобы убедиться — прошлой жизни не осталось, и вновь летит в Китай искать новое начало и найти не только любовь, но и объяснение онейрических странностей.
Временами кажется, что Фальковский сложил в бесхитростный рассказ собственные заметки о путешествиях по Китаю — с захватывающими подробностями сдирания ягодиц до мяса при падении с мопеда и описанием коварных соревнований с аборигенами, кто кого перепьет. Однако в сочетании с лирической линией, поданной размеренно и даже чуть остраненно, «Жемчужная река» превращается в достаточно неожиданный для автора текст о непреклонной силе судьбы и загадочной способности ее предугадать.
«Мы спускаемся к озеру. К моему сожалению, на берегу стоит табличка, запрещающая окунать в воду руки. А в интернете я читал, что если трижды набрать в ладони воды и выпустить ее обратно, то исполнится любое желание. Приходится оставить свои желания при себе».
Мария Рита Кель. Время и собака. Депрессии современности. М.: Горизонталь, 2021. Перевод с португальского В. Федюшина. Содержание
Бразильский психоаналитик лакановской ориентации Мария Рита Кель начинает с тезиса: депрессия — это социальный симптом современности. Подобно тому, как истерички XIX века выражали недовольство «традиционными способами символизации полового различия», указывая, что прежний семейный порядок подорван, так и депрессивные субъекты XXI века выражают недовольство «главными ценностями нашего века: скоростью, эйфорией prêt-à-porter, здоровьем, эксгибиционизмом и уже набившем оскомину культом потребления». Вопрос, что подрывает порядок в этом случае, — остается за кадром, и, возможно, оно и к лучшему.
Судя по сказанному, можно предположить, что Кель занимается культуркритической эссеистикой в духе Марка Фишера, но, по счастью, это добросовестный клинический специалист, не распространяющий без веских оснований психоналитические выкладки на любой доступный материал. Она не только показывает, как, собственно, частное душевное состояние может сопрягаться с широким внешним контекстом, но и пристально фокусируется на внутренней архитектуре депрессивных состояний, заботу о которых Кель отказывается передоверять психиатрии и фармакологии.
Особый интерес для психоаналитика представляет темпоральность депрессии — проясненная с уместной и строго дозированной помощью Бодлера, Бергсона и Беньямина; в течение времени субъект уходит в омут радикальной медлительности, стремясь укрыться от опасного желания Другого.
«От этой угрозы превращения в объект наслаждения матери депрессивный субъект пытается защититься, спрятавшись в своей кровати, под одеялами. Там, подпитываясь собственным безразличием к жизни, он испытывает аутоэротическое наслаждение оцепенелости, пассивности и инертности, порожденное его попыткой стереть тот самый путь, открытый желанием».
Атле Нэсс. Эдвард Мунк. Биография художника. М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2021. Перевод с норвежского Е. Рачинской и А. Турунтаевой. Содержание
Впервые на русском эта книга появилась в 2007 году в издательстве «Весь мир», это переиздание, о котором стоит рассказать отдельно просто потому, что работа исключительно хороша. Автор книг о Караваджо и да Винчи, норвежский писатель Атле Нэсс написал первую современную биографию Эдварда Мунка, и это не только эталонный рассказ о судьбе экспрессиониста, но и выдающийся документальный текст в принципе.
Конечно, материал сам по себе благодатный: у Мунка в анамнезе сложное детство, ранняя смерть одной сестры и душевная болезнь другой, болезненные романы, непонимание современников, алкоголь — фактурных деталей хватит на хороший сериал. Автор обращается с материалом тактично, не скатываясь ни в «Караван историй», ни в архивное занудство, фокусируясь на земных деталях в большей степени, чем на искусствоведческих абстракциях.
Подобная стратегия резонирует с выводами исследования. По Нэссу, магия и власть искусства возникает из способности вычленять в действительности конкретные элементы, наполняя их кровью, слезами и прочим содержанием внутренней жизни. Произвольность выбора этих элементов для зрителя очевидна, но это не означает, что он способен ее оспорить. И тогда, если магия работает, то зрителю ничего не остается, кроме как вглядываться в изгибы красных облаков над Осло-фьордом.
«В неспособности Эдварда Мунка разорвать отношения с Туллой Ларсен его сложная личность раскрывается с разных сторон. Здесь замешаны как рыцарские чувства, нежелание обидеть женщину, с которой он был в эмоциональной и сексуальной связи, так и откровенная трусость. <...> В итоге разражается катастрофа, причем катастрофа для них обоих».
Даниил Петров. Родословные детективы. Пособие по установлению и сохранению истории семьи и Отечества. 2021. Содержание
Автор этого самиздата — кандидат юридических наук и вице-президент фонда «Возвращения», общественной организации, которая, в частности, занимается «очищением» отечественной топонимики от советских названий, а в общем ставит своей целью «возвращение России к нравственным, историческим, общественным, человеческим и иным ценностям, безосновательно отвергнутым в результате советского периода истории». На этом, казалось бы, книгу можно было бы отложить, но труд этот интересен и вызывает уважение.
Перед нами рабочее пособие по восстановлению родословной. Петров дельно и обстоятельно объясняет, как работать в архивах, писать запросы, грамотно копаться в личных вещах, вести биографические интервью и т. п. Т. е. эта огромная (свыше 800 страниц) книга годится в качестве путеводителя к путешествию в глубины генеалогии, где наверняка — автор настаивает — таятся драматичные и незаурядные сюжеты. Собственно, возможность ощутить через частный опыт измерение истории и оправдывает всю затею.
Другой вопрос, что автор довольно оголтелый антисоветчик и озабочен «неискаженным знанием истории Отечества», что накладывает опечаток на стилистику и содержание книги.
«В родословных беседах наводящий вопрос возможен, по мнению автора, лишь как последняя мера — тогда, когда собеседник не смог ответить на общий вопрос. В этой ситуации апелляция к конкретной детали в наводящем вопросе может всколыхнуть глубокие слои памяти, до этого недоступные».
Василий Авченко. Литературные первопроходцы Дальнего Востока. М.: Молодая гвардия, 2021. Содержание
Владивостокский писатель Василий Авченко, о документальном романе которого «Горький» только что рассказывал, претендует на роль заведующего по Дальнему Востоку. Его новая работа в серии «ЖЗЛ» посвящена авторам, которые литературно осваивали регион, целенаправленно или по обстоятельствам.
Авченко начинает с того, что широкими движениями набрасывает список представителей «дальневосточной ветви русской литературы» (ДВРЛ), куда попадают фигуры от протопопа Аввакума и Ломоносова до Шаламова и Заболоцкого. Героями книги, правда, в конечном счете оказывается великолепная, хотя и странная семерка — Антон Чехов, Владимир Арсеньев, Михаил Пришвин, Иван Гончаров, Арсений Несмелов, Олег Куваев и, внезапно, Джек Лондон. Выбор персонажей автор не слишком объясняет — он расплывчат, как и определение ДВРЛ. На все про все отведено 250 страниц, где уместились публицистические портреты, проясняющие связь персонажей с гением места. Всех так или иначе роднит готовность уступить искушению краем земли, желанием испить экзотический микс восточного изобилия и северной скудости.
Отличное, что важно, — компактное дорожное чтиво, если вы собираетесь забраться восточнее Иркутской области.
«Книги Олег Куваева — это философия Севера, к которому мы, жители самой северной страны, приговорены. Причем слишком часто ощущаем эту свою приговоренность проклятием, а надо бы — даром, спасением».