Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Элизабет Шимпфёссль. Безумно богатые русские. От олигархов к новой буржуазии. М.: Individuum, 2022. Перевод с английского Ирины Евстигнеевой. Содержание
Интереснейшее исследование мира российских олигархов: что они думают о себе, как объясняют свой непристойный успех, какие шаги предпринимают, чтобы завоевать признание в обществе и обеспечить респектабельность своим капиталам. Иначе говоря, это история о том, как представители доминирующего класса в России осознают и создают себя как класс, якобы достойный своего привилегированного положения, что не слишком просто в условиях, где большая часть населения небеспочвенно полагает, что честным способом здесь заработать деньги невозможно.
Российские бизнес-элиты — нетривиальный объект изучения: условия их возникновения в 1990-е не похожи на опыт Запада. Но чем дальше, тем сильнее их траектории сближались с типовыми рельсами: бароны-разбойники превращаются в уважаемых буржуа. Ироническим образом, именно тогда, когда олигархи сделали максимум, чтобы стать своими для своих европейских коллег, произошло самое решительное размежевание.
Казалось бы, после февраля эта книга должна была устареть, однако это совершенно ложное предположение: напротив, чтобы понять, почему олигархи сейчас действуют так, как они действуют («сидят на попе ровно»), критически важно прочитать работу Шимпфёссль.
«Геннадий — хотя он и назвал себя атеистом, воспитанным в кругу, где все, включая родителей, бабушек и дедушек, были членами коммунистической партии, — объяснил необычайную одаренность членов своей семьи двумя причинами, обе из которых находятся за пределами рационального мышления и критики: „Это все благодаря Богу и благодаря генам“».
Рэйчел Свейби. 52 упрямые женщины. Ученые, которые изменили мир. М.: Альпина нон-фикшн, 2023. Перевод с английского Натальи Колпаковой. Содержание
«Это книга женщины о женщинах, чьи имена незаслуженно мало известны исключительно в силу гендерной принадлежности» — формулировка из аннотации может показаться провокационно острой, но полностью соответствует действительности. Внутри — истории ученых и изобретательниц (как правило, лишенных возможности заниматься своим делом с полной самоотдачей), которые совершили важные открытия в естественных науках, но остались в тени социальных ограничений своего гендера.
В основном речь о европейских дамах XIX века, хотя доля тех, кто активно работал в прошлом столетии, тоже значительна. Журналистка заранее предупреждает, что речь в подавляющем большинстве случаев идет о белых, но обещает, что «через пять лет» (т. е. в 2020-м) можно было бы написать похожий текст с учетом всей расовой дайверсити.
Оставим за скобками вопрос, означает ли это, что в мире науки за пять лет прибавилось цветных женщин, чьи заслуги игнорируются, закроем глаза на игнорирование авторкой женщин вне англо-американского мира — и констатируем: если потреблять эту книгу по предписанию, по одной истории в неделю, можно получить неплохой источник эмпаурмента и бодрости духа на целый год.
«Еще несколько ожогов от горчичного газа в ходе работы в лаборатории — и Ауэрбах возглавила целое направление, став признанной матерью мутагенеза».
Йонас Мекас. Письма ниоткуда. М.: Baltrus, 2022. Перевод с литовского Александры Васильковой. Фрагмент
Публике кинематографиста-экспериментатора Йонаса Мекаса обычно представляют как штатного камерамэна Энди Уорхола, выполнявшего всю самую тяжелую работу в его мегаломанских проектах (например, когда снимали «Эмпайр», режиссер предпочел уйти в клуб, оставив оператора всю ночь менять пленку в статичной камере). Между тем собственное творчество Мекаса максимально далеко от претензий и ужимок поп-арта: на протяжении всей жизни (а прожил режиссер девяносто шесть лет) он работал в русле кинопоэзии, а затем кинодневника — созданного им жанра лирического высказывания посредством обыкновенной ручной камеры.
Хотя имя Мекаса намертво связано с традициями американского киноавангарда, родился он в Литве, которая навсегда обосновалась в его душе — все-таки родину он покинул уже достаточно зрелым человеком, бежавшим то ли от нацистов, то ли от большевиков, то ли от нацистов и большевиков разом (сам режиссер все-таки настаивал на том, что участвовал в антифашистском подполье, но Советам никак не симпатизировал). В сознании Мекаса память о довоенной крестьянской Литве выкристаллизовалась в большой миф об идеальном жизненном укладе, размеренном и бесконфликтном, — полная противоположность американских мегаполисов, в которых художник чувствовал себя так, будто он уже умер и попал в ад.
«Письма ниоткуда» — собрание его скорбных и не очень скорбных размышлений о современном мире, родной стране, ставшей бесконечно далекой, о литовском культурном наследии и обо всем, что вообще тревожило Йонаса Мекаса. А тревожило его вообще все: порой даже кажется, будто для него Энди Уорхол и перлойская водка под ведарас и киндзюлис — явления одного порядка. Но ведарас и киндзюлис для Мекаса намного важнее.
«Лето. В Нью-Йорке самый смрад. Не только Нью-Йорк: весь мир смердит. Когда холодно — так еще вся вонища сдерживается. А как потеплеет, так раз — и вылезает.
Были времена, когда ничто не смердело. Даже от навоза, который я ребенком на полях разбрасывал, хорошо пахло. А теперь все смердит. Спасибо за прогресс, социалистический и демократический, за оба».
«Живем словом». Всеволод Некрасов в письмах и воспоминаниях. Сост. и отв. ред. Г. В. Зыкова, Е. Н. Пенская. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2022. Содержание. Фрагмент
Работа над этой книгой началась вскоре после смерти Всеволода Некрасова — выдающегося поэта-новатора, ассоциирующегося прежде всего с Лианозовской школой и московским концептуализмом, но при этом не вписывающегося даже в крайне условные в рамки ни того, ни другого. Умер он в 2009 году — следовательно, на подготовку этого издания ушло где-то тринадцать лет.
В книгу вошли письма из архива Некрасова, а также интервью, воспоминания и тексты, написанные им для выставок неофициального искусства, неотъемлемой частью которого он являлся, хотя никогда всерьез не занимался рисованием.
Некрасов прославился как представитель радикального поэтического минимализма, способный предельно аскетичными средствами вскрывать самые основы культуры и нашего с вами бытия. В эго-документах он, как ни странно, остается верен себе — даже в частной переписке он демонстрирует любовь к емкости, парадоксу, переворачивании всего с ног на голову одной строчкой или наблюдением. Примечательно, что, в отличие от многих «шестидесятников» (в кавычки берем не ради обесценивания, а для того чтобы подчеркнуть условность понятия), он не склонен к солидарности ради солидарности — почитателям, скажем, Эдуарда Лимонова или Юрия Мамлеева вряд ли придутся по душе нелестные характеристики, которые Всеволод Николаевич от души раздает своим коллегам по советскому культурному андеграунду.
«Ну а поэзию-то без молчания — видели? Без того, что за строчкой, за словом? ***** [чепуху] вы видели, простите меня, болтовню и графоманию».
Путешествие трех королевичей Серендипских. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2022. Перевод с итальянского Р. Шмаракова. Фрагмент
Кто был автором этого сборника итальянских новелл, впервые опубликованного в 1557 году, доподлинно неизвестно — в самой книге утверждается, что перевод с персидского на итальянский был выполнен неким армянином Христофором, мы же с уверенностью можем говорить лишь о том, что первоисточник был восточный, а с итальянского переводил Роман Шмараков, и в общем уже этого достаточно, чтобы срочно бросить все дела и отправиться в ближайший книжный. Впрочем, сама по себе книжка тоже отличная: от других более известных сборников ренессансных новелл «Путешествие» выгодно отличается сжатостью изложения и концентрированной сказочностью (местами на грани тяжелого бреда — например, в одной истории из морской пучины высовывается гигантская рука, хватает людей или домашний скот, утаскивает добычу на дно, и так повторяется каждый день). Красавицы в «Путешествии» соблазнительны, негодяи коварны, а королевские отпрыски мудры, легки на подъем и умеют определять по запаху, какая моча встретилась им по дороге, женская или мужская, — хорошо, что некоторым сочинителям прошлого удавалось так ловко сочетать назидательность и занимательность со скабрезностью. Одним словом, всячески рекомендуем.
«Она приказала, чтобы заутра он явился в королевский дворец, и, когда в урочный час он предстал перед королевой, она велела всем выйти из покоев, оставив при себе только первого советника и юношу. Открыв ларчик, она вынула пять яиц и, обратившись к юноше, сказала:
— Вот, как вы видите, пять яиц, а нас в этой комнате только трое. После того как два ваших брата дали в моем королевстве столь высокие доказательства своих способностей, если вы сумеете разделить между нами троими поровну эти пять яиц, не разбивая их, я осмелюсь утверждать, что трех других человек, равных вам разумением, не сыскать в целом свете.
— Ничтожную задачу, — отвечал юноша, — возлагаете вы на меня, мадам, — и, взяв яйца из руки королевы, три положил перед ней, одно дал советнику, одно оставил себе и сказал: — Вот мадам, три равные части, и ни одно не разбито.
Она же объявила, что не в силах этому поверить, если он не даст объяснения; тогда юноша, испросив у нее прощения, сказал:
— Части равны вот почему: ваш советник и я имеем по два яйца каждый в штанах, а вы — ни одного; потому из тех пяти, что вы мне дали, три я вручил вам, одно — советнику и одно оставил себе, так что их стало по три у каждого, и я разделил их между нами тремя по справедливости».